Остров Немого - Гвидо Згардоли

Арне положил на землю мешок, достал бумагу и карандаш из кармана рубашки и стал что-то писать.

– Послушай, Уве, – сказал он, показывая ему листок, – из этой партии получится около сорока пяти бутылок. Ты имеешь право на пятую часть, то есть на девять бутылок! Ты сможешь их продать за четыре, а то и за пять крон каждую. Итого – около сорока крон! Сколько ты потратил на картофель?

Уве несколько растерялся, слушая эти подсчеты.

– Ч… ч… что? – запнулся он.

Асбьёрн улыбнулся.

– Так почем ты взял картофель? – терпеливо переспросил Арне.

– Я купил его у Юргена, того, что живет вниз по реке… Он интересовался, зачем мне столько. А я повторил ему твои слова, что нет закона, запрещающего есть картофель!

– Ты отлично справился, папа, – порадовался Арнульф. – Но сколько ты заплатил ему?

– Пять эре за фунт.

Арне быстро посчитал в уме.

– Ты получишь двадцать крон чистой прибыли! Что скажешь?

– Что скажу? А то, что за двадцать крон мне нужно батрачить на креветках не меньше двух недель! А то и больше!

– Ну отлично же! А тут – никаких особенных усилий!

– Арне…

– Да, Уве?

– Думаю, мне нравится эта затея!

Покупка большого аппарата была им пока не по карману, поэтому перегонять сырье решили в старом котле дяди Яна, который уже второй десяток лет верой и правдой служил жителям острова, да и Большой земли тоже.

– Мы не сможем сделать тысячу бутылок акевита на моей кухне! – сказал однажды дядя Ян.

– Конечно, нет! – ответил Арне. – Нам нужно специальное помещение для этого!

– А сарай не подойдет? – предложил Арнульф.

– Мы же там храним керосин! Ты хоть представляешь, что произойдет, если что-то загорится?

Они решили соорудить деревянное строение под официальным названием «сарай для инструментов». Каких таких инструментов? Неважно! Никто на острове и не спрашивал. И отныне в этом сарае размещалось подпольное производство акевита семьи Бьёрнебу.

– Видишь ли, дядя, твой акевит надо бы улучшить. Поднять, так сказать, на новый уровень!

Они закончили крышу новой постройки и перетащили туда весь картофель.

Первый шаг был сделан – удалось найти необходимые три тысячи фунтов картофеля. Сто коробок, каждая с десятью пустыми бутылками, терпеливо ждали своего часа.

Арне руководил работами так уверенно, будто всю жизнь только этим и занимался.

Ян озадаченно посмотрел на него.

– Новый уровень, говоришь?

Он искренне не понимал, как вообще бутылка акевита может быть какого-то уровня.

Арне кивнул.

– Мы усовершенствуем рецепт! – заявил он, показывая, что точно знает, о чём говорит.

Но дело было не только в рецепте. Прежде всего стоял вопрос количества. Старый разбитый аппарат Яна Шалгсона не потянул бы производство тысячи бутылок.

И всё же они немного поэкспериментировали: меняли температуру охладителя, фильтровали самогон через скорлупу яиц и грецких орехов и толченую кору, увеличивали и уменьшали количество дрожжей, добиваясь с каждым разом всё большей чистоты и прозрачности. Оправдала себя и идея Асбьёрна добавить немного вареной сыворотки или карамелизованного брюнуста.

Котел пыхтел днем и ночью: в огонь то и дело подбрасывали дрова, чтобы поддерживать нужную температуру: не ниже 76 и не выше 100 градусов. Но и в таком режиме дело шло медленно – два литра акевита в день. Больше никак не получалось.

– Если так и дальше пойдет, то тысячу бутылок мы сделаем только через два года, – расстроился Арне.

В обоих домах на кухне в огромных котлах варился картофель и по три-пять дней бродило сусло. Свежеприготовленный дистиллят сразу же пробовали, оценивали, на пользу ли пошли очередные изменения, и тут же доливали сусла в котел, чтобы процесс не останавливался. Вся семья – кто охотно, кто поневоле – занималась подпольной дистилляцией, а запах копченой рыбы и керосина в доме сменился ароматами брожения.

– Куда ни глянь – везде варится картошка, – возмущалась Лив. – А мне вообще-то нужны кастрюли – готовить вам еду!

– На первые же деньги мы купим новые кастрюли! – заверял ее Арне. – Медные!

– Я только надеюсь, вы не забудете все разом, что остров – это в первую очередь маяк! – время от времени напоминал Мортен.

– Это ты мне говоришь? – отвечала ему супруга. – Мне иной раз кажется, я тут одна на этом острове в своем уме!

Однажды вечером произошел сильный взрыв. Все выскочили на улицу.

– Что случилось? – спрашивали они друг друга.

Первая мысль была про керосин. И в сумерках ноябрьского дня, раздетые, по морозному холоду все побежали к сараю. Собаки надрывались от лая, корова недовольно мычала, куры взволнованно кудахтали.

И вдруг с неба упала какая-то дымящаяся громадина и разлетелась на осколки – будто взорвалась от удара о землю. Это была крыша «сарая для инструментов».

Все обернулись.

Из деревянного строения валил светлый дым, а четыре стены, поставленные без фундамента, так что их удерживала вместе только крыша, теперь качались в разные стороны. В конце концов южная стена рухнула и рассыпалась.

Из дыма вышел Арне, точно призрак из ада.

– Что там? – Мортен подбежал к сыну.

– Котел взорвался, – закашлялся Арне.

– Мой котел? – растревожился Ян.

– И крышу сарая снесло, как крышку кастрюли! – добавил Арне.

– Твою налево! – выругался Асбьёрн, глядя на Арнульфа.

– В самом деле, твою налево! – подтвердил Арнульф.

И молодые люди рассмеялись.

– Нечего тут смеяться! – Лив была в ярости. – Это знак. Хватит играть с огнем! Вот что всё это означает! И я не про огонь, который под котлом! Я даже боюсь представить, что могло случиться с тобой! – с горячностью сказала она Арне.

– Мой котел! – Бедный