Игра скомороха - Ddntes

— Что ты хочешь? — я прямо посмотрел на девушку, — Каждый раз… Сколько народу погибло? От Ангелов? Каждый бой. А сколько гибнет? Просто так? Каждую секунду? Виноват тоже я?!

Я уже стоял напротив девушки, шипя ей в лицо.

— Мне насрать. Они умерли вчера. Я подохну завтра. Вся разница. Понимаешь?!

— А то, что Аска лежит, ни на что не реагируя? — Мисато, кажется, начала успокаиваться, но уступать не желала.

— Пофиг. — повторил я, — Единственная, кто… Это Рей. Ты знаешь.

Я помолчал. Все–же, последней фразой я немного погрешил против истины — да, Аска не самый приятный человек, да, она меня раздражает… Но, тем не менее, ее было немного жалко.

— Знаешь, Мисато… — продолжил я, спустя некоторое время, — Тогда, я рассказывал. Ты командуешь. Я дерусь. Помнишь?

Девушка кивнула.

— Я дерусь, — снова повторил я, — Но… Без патриотизма. На людей плевать. Почти на всех. Чистый эгоизм. Расчет. Я хочу жить. Хочу, чтобы… жила Рей. Понимаешь? Это мое место. Делаю, что могу. И все.

Мисато смотрела на меня, а я продолжал.

— Хочу жить хорошо. Магазины, электричество… Интернет и книги… Много всего. Значит, другие тоже… Остальные должны жить. Обеспечивать меня. Я им — они мне. Вот и все. Вся точка зрения. Вся философия.

Над этой темой я раздумывал довольно долго, особенно после посещения Старого Токио. Тогда меня грызло сожаление, грусть — столько людей померли просто так. Всем скопом. И от меня зависит, реализуется ли очередной сценарий массовой катастрофы…

Проще всего оказалось принять вот такую «товарную» точку зрения. Лучше сосредоточить заботу на малом количестве людей, а остальные… Мимоходом.

В конце–концов, нахера мне человечество, если не станет единственного родного мне человека?

Девушка только покачала головой. Я так и не понял, что она имеет ввиду, да и не старался понимать, если честно.

Мне оставалось только молча отправиться обратно — метаться рядом с палатой, в которой лежала Рей…

Рей очнулась спустя сутки, после того разговора с Мисато. Сначала, меня не хотели пускать внутрь, но …

— Проходите… — вздохнул давешний врач, — Только недолго!

Я лишь дернул щекой, мол, сам знаю. Не дурак же я, в конце–концов, бередить душу только–только начавшей выздоравливать любимой девушке. Просто желание ее увидеть слишком сильно…

Синевласка выглядела… Плохо она выглядела. Сплошные бинты на правой руке, кислородная маска на лице… Наверняка, под больничной рубашкой скрывалось еще множество бинтов.

Рей чуть повернула голову, посмотрев из под прикрытых век на меня. Внутри заскребло неприятное чувство — бессилие, отчаянье, еще что‑то…

— Рей. Тихо, не шевелись, — я осторожно коснулся ее плеча, — Лежи. Все будет хорошо. Веришь? — улыбнулся я. Это уже почти стало нашей присказкой — сколько раз я повторял эти слова Синевласке?

Рей слабо кивнула.

— Хорошо. Ты выздоровеешь.

От двери раздалось покашливание. Я оглянулся — врач красноречиво постучал по запястью, мол, время.

— Мне пора, Рей. Выгоняют. Еще зайду.

Выхожу из палаты, перед этим осторожно проведя пальцами по серовато–синим волосам. Все будет, Рей, все будет…

На душе продолжали скрести кошки.

Дома было пусто. Дико не хватало молчаливого присутствия Рей, ее коротких, лаконичных реплик, ее тихого любопытства, запаха… Всего не хватало.

Я подавил желание побиться головой о стол — сотрясение мозга еще не прошло, так что вероятность заработать мигрень на весь оставшийся день, была отнюдь не нулевая. Однако, подавить тяжелый вздох не удалось.

Не было никакого желания готовить себе ужин, или там, сидеть за компьютером, играть на гитаре… Полная апатия и усталость.

Выписываться из больницы пришлось с боем — врачи не хотели отпускать меня, мол, второе сотрясение за короткий срок, возможны осложнения. Впрочем, они были посланы нахер — постоянно находиться неподалеку от Рей, и не иметь возможности ее увидеть, выматывало не хуже, чем ожидание неприятностей. Думал, что дома будет легче, бытовые заботы помогут отвлечься, успокоиться. Как оказалось, я ошибался.

Без этого состояния напряжения, в которое я усиленно вгонял себя, все время, проведенное в больнице, начали возвращаться задавленные воспоминания.

Дернувшаяся голова Аобы. Взметнувшиеся длинные волосы — он ведь тоже был металлюгой, играл… Вроде бы на бас–гитаре.

Память сохранила этот момент, как на фотографии. Брызги крови, какие‑то осколки, матово–темным выделяющиеся на фоне светлой витрины. Звук. Громкий хлопок, и почти незаметный на его фоне хруст. Разбившееся стекло. Мгновение тишины, и вслед за ним, многоголосый крик.

И запах чего‑то старого, сырого и заплесневевшего. Как в старом холодильнике, куда давным–давно никто не заглядывал.

Я поймал себя на том, что трясясь, остервенело тру щеку, на которую брызнула кровь Аобы. Хватит, хватит… Успокойся.

Несмотря на все самоуговоры, слова, которые я повторял словно мантру, унять дрожь никак не получалось. Меня уже не просто трясло — колотило, словно в судорогах, а из глубин памяти все продолжали всплывать картинки.

Аоба. Его смерть. Тот телохранитель, так и оставшийся для меня безымянным. Его движение, когда он поднял пистолет, и то, как он начал дергаться, когда в него попали пули.

Пелена страха, бессильной злобы, и какого‑то беспросветного отчаянья накрыла меня с головой, не давая успокоиться, сосредоточиться.

На весь этот коктейль эмоций как‑то очень легко и «правильно» легли восоминания о Евангелионе. Ева-01, неудержимо–яростная, могучая и совершенно чужая, и в то же время, дико притягательная. Как–будто чужой человек, пахнущий, как кто‑то очень родной и близкий. Это противоречие раздражало, заставляло беситься в приступах бессильной злобы, выместить ярость хоть на ком‑нибудь…

Неспособный сопротивляться всем этим чувствам, я скрючился на полу, спрятав голову в руках. Дико хотелось спрятаться, свернуться в самого себя, схлопнувшись и исчезнув из этого мира…

Как же мне не хватает Рей…

Глава 24.

Очнулся я все там же, на полу, куда и рухнул во время вчерашней истерики. В памяти то и дело всплывали обрывки сна, мутного и лихорадочного, где переплелись в кучу и атака Рамиила, и стрельба в кафешке, и давящее присутствие Евангелиона…

Морщась, ругаясь и шипя сквозь зубы, начал подниматься, разминая затекшее тело. Судя по освещению, уже наступило позднее утро. Ну, в школу я и не собирался, больничный все‑таки…

«Упырь обыкновенный, свежеоткопавшийся». Эта мысль так и крутилась у меня в голове, пока я разглядывал свою рожу в зеркале ванной комнаты. Легкая прозелень лица, мешки под красными от полопавшихся сосудов глазами, искусанные губы. Сюда же стоит добавить шрам через всю морду, начинающийся где‑то под бинтами, глаза немного разного цвета, всклоченные со сна волосы…

По–прежнему совершенно ничего не хотелось. Даже утренние «мыльно–рыльные» процедуры пришлось проводить через силу, заставлять себя делать хоть что‑то, кроме того, как пялиться в неизвестность.

Нафиг. Пойду в Геофронт. Слишком уж давит на меня пустая квартира, в которой еще витают воспоминания о вчерашней истерике.

Просто так, по–привычке, спокойно проехаться на автобусе мне не дали — стоило только выйти из подъезда, как дюжие ребята «в штатском», оперативно меня окружили, посадили в машину, и спросили, куда меня доставить. Сервис такой, что я даже не знал, что сказать…

Хе. Надо будет навестить Гендо — а ну как удастся что‑нибудь выторговать?..

А что мне надо? Вообще? Деньги? Смешно… Хорошо бы заиметь должок со стороны Командующего, но по факту это ни на что не повлияет. В любом, хоть сколько‑нибудь важном вопросе, Гендо просто наплюет на все свои обещания, если только его не «прижать». А чем могу прижать его я?.. Отказаться от пилотирования? Хе–хе. Снова смешно, да. Даже могу предсказать его реакцию — «Не хочешь пилотировать — убирайся», или что‑то из этого же ряда. Тем более, у него есть псевдопилот…

От промелькнувшей мысли я дернулся так, что телохранители даже насторожились. Я лишь дернул головой, мол, все нормально, нервное.

Псевдопилот! Как я, черт его четыре раза, мог про это не вспомнить?! Это ведь такой козырь, причем на руках у Гендо! А бить его мне нечем — в оригинальном сериале, насколько я понял, Ева-01 просто отказалась активироваться под управлением этого бесовского девайса… Госпожа Юй уж больно обиделась на своего непутевого мужа, насколько понял. А тут, если учесть, что Ева опустошена, то кто сможет предотвратить…

Или не опустошена? Ведь был же Берсерк? Ч–черт вас всех!

Так, поглощенный размышлениями, я и добрался до штаб–квартиры.

Естественно, я наткнулся на Мисато. Так же естественно, что она не преминула заметить мой убитый вид.