Кризис и Власть. Том I. Лестница в небо - Хазин Михаил Леонидович

Основная проблема заключается в том, что «втираться в доверие» приходится уже не к отдельному человеку, а ко всей правящей элите. Единственный способ это сделать — вести дела, пусть даже совершенно незначительные, с теми, кто в элиту уже входит; причем, в отличие от монархии, где все внимание нужно концентрировать на единственном человеке, здесь наоборот важно взаимодействовать с как можно большим числом олигархов. Пусть каждый из них знает, что есть такой инициативный и вроде бы порядочный человек. А вы, в свою очередь, будете знать, через кого из родственников и близких друзей лучше подобраться к интересующим вас людям.

Практик. Нужно только не ошибиться в выборе, кем именно заинтересоваться. Поскольку «шлейф» олигархии не менее убедительно рассказывает о своем влиянии! Так что это тоже не самая простая задача.

Иллюстрацию к сформулированному только что первому правилу (назовем его правилом инфильтрации в элиту) мы уже приводили в первой главе. Помните Ротшильда, устраивавшего помпезные балы в Париже? При его деньгах это был самый быстрый способ стать «своим» для значительного числа парижских аристократов. Посетив несколько раз прием у «выскочки», большинство людей подумает что-то вроде: «XXХ не простой человек, раз лично я заглядываю к нему в гости». И XXХ станет пусть еще не своим, но уже принятым в обществе. Здесь работает та же система, что и любой властной группировке: для попадания в ее «шлейф» не требуется присяга сюзерену, достаточно просто вести с группировкой совместные дела.

Практик. Риторический вопрос: а сам Ротшильд знал, кто на самом деле ему интересен? Чтобы этот вопрос не показался банальным, напомню последнюю реплику Фамусова в «Горе от ума»: «Ах! боже мой! что станет говорить княгиня Марья Алексевна!» Ну или, например, после того как Путин стал президентом России, появилось достаточно много людей, которые говорили: «Я знаю Путина!»

Читатель. Я бы задал встречный вопрос: «А он вас знает?»

Практик. Точно! Вот Марья Алексевна Фамусова точно знала! Так что лишь с момента, когда вы попадаете в круг людей, с которыми говорят олигархи[314], перед вами откроется возможность по-настоящему сыграть в высшей лиге. Для этого нужно примкнуть к одной из постоянно формирующихся временных коалиций и качественно выполнить свою часть работы по ее усилению.

Читатель. О какой работе вы говорите? Чем конкретно занимаются игроки при формировании олигархических коалиций?

Теоретик. Если коротко, то придумывают новые правила. Эти правила могут быть сформулированы в виде законов (и это ваш шанс, если вы квалифицированный юрист), в виде меняющих общественное мнение концепций (случай Киссинджера, начинавшего как теоретик внешней политики) и даже в виде политических и правовых учений, формирующих умы следующих поколений элиты (высший пилотаж борьбы за Власть, доступный лишь очень древним и хорошо понимающим, что они делают, семьям). Англо-саксонское прецедентное право как нельзя лучше соответствует олигархической системе правления: буквально каждая конфликтная ситуация создает возможность слегка подправить обязательные для всех законы и тем самым изменить баланс сил. В России мы чаще всего сталкиваемся с попыткой создания новых правил путем заказных кампаний в средствах массовой информации, имеющих целью снизить доверие элиты к своей жертве[315].

Практик. Вообще, людей, которые понимают и чувствуют, как можно менять или варьировать правила, мало. И обыкновенно они это используют для достижения личных целей, скажем, чтобы заработать денег. В качестве примера можно привести историю с системой «Платон»: да, ее организаторы хорошо воспользовались своим правом менять правила (которое они получили благодаря статусу во власти).

Но итог, с учетом проблем с возвратом кредитов и так далее, был далеко не таким позитивным, поскольку репутационные издержки (то есть позиция группировки во власти) оказались очень велики. Дело в том, что думать нужно не о деньгах, а о Власти!

Теоретик. В общем, в хорошей схватке за пересмотр правил работа найдется для всех. Наше второе правило связано не с этими профессиональными занятиями, а с общей стратегией формирования коалиций. В любой олигархии существуют сильные и слабые группировки; попробуйте ответить на вопрос: с какими из них выгоднее объединяться?

Читатель. Поскольку в олигархии все совсем иначе, чем при феодализме, подозреваю, что объединяться выгоднее со слабыми. Но почему?!

Теоретик. Дело в том, что взаимодействие[316] властных группировок при олигархии напоминает средневековую европейскую политику, когда десятки небольших государств непрерывно интриговали друг против друга, легко переходя от войн к союзам и обратно. Именно в этих условиях был сформулирован знаменитый «закон союзов» Макиавелли:

Уместно заметить, что лучше избегать союза с теми, кто сильнее тебя, если к этому не понуждает необходимость… в случае победы сильного союзника ты у него в руках, государи же должны остерегаться попадать в зависимость к другим государям [Макиавелли, 2003, с. 111–112].

Выживание слабого государства в окружении более сильных возможно лишь в условиях конкуренции этих сильных между собой[317]. Точно так же самостоятельное развитие слабой властной группировки возможно лишь при условии, что более сильные группировки не обращают на нее внимания, решая более важные проблемы. Объединившись с сильным союзником, группировка мгновенно обращает на себя внимание столь же сильных противников и попадает в уязвимое положение. Поэтому второе правило олигархии звучит так: объединяться со слабыми против сильного. Сильный общий противник (такой, как JPMorgan and Company, компания, которая на пике могущества была сильнее и Рокфеллеров, и даже американского правительства) создает мощный стимул для объединения более слабых[318]; коалиция же с ним самим может в любой момент распасться, поскольку сильный не слишком нуждается в помощи слабого.

Практик. Например, именно согласно этому правилу все олигархи и либеральные реформаторы весной-летом 1996 года сплотились против Коржакова[319]. В результате этого его и удалось свалить.

Теоретик. Второе правило олигархии прямо противоречит аналогичному правилу для феодальной власти и является той лакмусовой бумажкой, которая отличает настоящих олигархов от обычных людей.

Андрей Васильев[320] рассказывал, как спустя много лет спросил у Бадри Патаркацишвили[321]:

— Вы ведь действительно тогда победили, смели коммунистическую заразу. Зачем вы потом рассобачились? Причем начались действительно войны. А ведь олигархический капитализм — этап, через который прошли и другие страны. Это несколько центров интересов, потом возникает демократия как поляна примирения… А когда вы рассобачились, вас поодиночке всех удавили.

— А знаешь почему? — ответил Бадри Патаркацишвили. — Потому что мы были никакие не олигархи. Это вы нас называли олигархами, а мы на самом деле были кооператоры. Просто очень богатые, но ларечники [Млечин, 2012, с. 249].