Демоны на Радужном Мосту. Бег к твердыне хаоса. Девяносто триллионов Фаустов - Джек Чалкер

Гипнотов вокруг была масса — взять к примеру того же Морока, — но хотя некоторые из них и обладали огромной силой, она не была постоянной и через какое-то время ослабевала, и не все расы были в равной степени восприимчивы к ней. Встретиться же с Мицлапланами означало встретиться с целой расой гипнотов, расой настолько могущественной, что ни одна другая из известных рас, кроме Миколей, не могла сопротивляться их воле, и против которых даже у самых сильных не-мицлапланских гипнотов не оставалось никаких шансов. Ни знания, ни происхождение, ни намерения ничего не значили — сталкиваясь с Мицлапланом, ты оказывался перед лицом истинного бога и мог лишь поклоняться и подчиняться ему без вопросов и колебаний. Любой, столкнувшийся с ними, становился их абсолютным рабом, подчинявшимся любому их приказу и готовым на что угодно, даже убивать или безропотно позволить убить себя.

Никто не знал точно, восприимчивы ли Хранители к силам Мицлапланов, поскольку в двух других империях об этой загадочной расе знали не больше, чем было известно их собственным подданным. К счастью для Хранителей, для гипнотического воздействия требовалось непосредственное физическое присутствие. Силы Мицлапланов действовали на расстоянии лишь нескольких метров, а если эта древняя раса вообще еще и продолжала размножаться, то этот процесс был очень медленным, а империя слишком огромной.

Те немногие, кто не покорялся воле Мицлапланов, либо умирали в агонии после пережитого, либо превращались в бессловесных и безмозглых животных. Даже Миколи, единственная из известных рас, не подпадавшая под воздействие Мицлапланов, погибали в их присутствии. Но умирая, они забирали Мицлапланов с собой. Нетрудно было понять, почему мицлапланцы считали Миколь империей зла, олицетворением всего греховного и нечестивого.

Морган представила себе бедную Кришу, которая хотела всего лишь независимой жизни и возможности самой принимать решения, насильно приведенную к Ангелу Мицлаплану и лишенную собственной воли. Кришу, чей характер перенаправили на защиту и увековечивание той самой системы, которой она сопротивлялась, вбив ей в голову доктрину, определявшую, понятие греха и запрещавшую впадать в этот грех.

Чин словно прочитал мысли Келли:

— Понимаете, они ведь действительно не могут грешить, — заметил он небрежно. — Разумеется, у них бывают грешные мысли, ведь они все-таки люди и живут в мире людей. Их терзают те же искушения, что и нас — полагаю, даже больше, чем, к примеру, меня, который большую часть времени находится в космосе, — но в отличие от нас, они не могут уступить им, даже на миг.

— Прошу прощения, если мое замечание покажется вам оскорбительным, но я бы, наверное, сошла с ума от такой жизни, — отозвалась она.

Он пожал плечами.

— Здесь нет ничего оскорбительного. Я часто думал о том же, но, разумеется, они не могут сойти с ума. Видите ли, для вас и для меня религия — это часть культуры, общественный институт, но где-то в глубине души мы сомневаемся в некоторых ее моментах и задумываемся над ними. А они так не могут. Они верят в это не как-нибудь академически, ритуально или эмоционально — они знают это, знают с такой определенностью, которой нам никогда не почувствовать. Все их вопросы, все сомнения, вплоть до самых глубинных уровней их души, были уничтожены.

Она удивленно поглядела на него.

— Неужели и у вас есть сомнения?

Он усмехнулся.

— Мадам, одним из преимуществ нашей системы является то, что я смог получить отличное и разностороннее образование. Кроме того, меня искренне интересует древняя история и культура моего народа. Вдобавок ко всему этому, я не хуже вас знаю историю и экзобиологию Вселенной. Капитаны грузовых кораблей — самые мыслящие люди из всех, которых я знаю, поскольку нам больше нечем заниматься. Небольшие церквушки, разумеется, есть на всех кораблях, но храмы остаются во многих световых годах от нас, и самое последнее, чего бы хотелось любому космолетчику, — это приземлиться на планете в Святой День. Многие мои коллеги постоянно подвергаются за это суровой епитимье. Если у них возникают подобные мысли — а они не могут не возникать, — каждый раз, когда они приземляются, эти мысли становятся известны Святым. Единственный способ избежать, скажем так, неприятностей — это думать подобающим образом. По сравнению с ними я счастливчик, поскольку я Нуль, и мои мысли остаются исключительно моими.

Она кивнула:

— Думаю, я понимаю.

Присутствие на корабле Нуля, да еще и такого искушенного и опытного, как этот капитан, было для Келли неожиданным и очень благоприятным поворотом событий. Число людей, обладающих хоть какой-то свободой, пусть даже только свободой мысли, в этой абсолютно конформистской культуре, скорее всего, исчислялось какими-нибудь сотнями, максимум несколькими тысячами. В такой ситуации столкнуться с одним из них, да к тому же еще и терранином, было почти слишком невероятной удачей, чтобы быть правдой.

Это наводило на неприятные мысли. Будучи сама Нулем, она не могла проверить, является ли Чин тем, за кого себя выдает. Один факт, что Святая Инквизиция держала такого человека на службе, был сам по себе очень подозрительным. Она очень хорошо знала, как легко можно перекроить личность под чьи-то нужды. Этот капитан по долгу службы пытался отнестись к ней по-дружески, но было бы ошибкой недооценивать этих людей только потому, что их общество было таким подавляющим и порабощающим. В конце концов, мицлапланцам удалось насадить свою общественную систему среди ста с лишним рас, часть из которых в буквальном смысле слова не имела друг с другом ничего общего, и держать их вместе, связав относительно развитой технологией и даже позаимствовав некоторые черты у религий, которые они подавили, и при этом еще и подняться до такой ступени развития. В действительности Ган Ро Чин мог быть практически кем угодно, даже жрецом.

Жрецы действительно не могли грешить, но понятие греха было относительным в любой культуре. Вряд ли обмануть иноверца, неверующего, язычника из общества, которое этим людям казалось клоакой, считалось у них грехом. Некоторые древние религии не считали грехом человеческие жертвоприношения — наоборот, многие даже полагали убийства и истязания неверующих праведным деянием. Это была культура, представители которой были вполне способны взорвать себя вместе с бомбой, уничтожившей целое здание, город, даже целый мир, если бы их Церковь убедила их, что такова воля богов, и что этим они обеспечат себе новую инкарнацию на более высоком уровне.

Капитан отставил чай и еле заметно пожал плечами.