Капитан Т.Т. Трезоров - Валентин Егоров

Пока я размышлял на эту тему, Иррек развлекался в зоне, как мог и даже запел, выполняя одну фигуру высшего пилотажа за другой. Причем, он пилотировал оба блинчика — мой и Белояра — одновременно. Когда настало время возвращения домой, то Иррек решил показать свой класс мастера-пилота, с высоты в десять километров он на глиссаде крутого пикирования разогнал обе машин до такой скорости, что, как мне показалось, внешняя обшивка фюзеляжа и крыльев начали раскаляться и краснеть от теплового нагрева от трения о воздух. Примерно, на километровой высоте Игрек поставил оба наших аппарата ребрами или, говоря по научному, перпендикулярно к земной поверхности, и обрушил их к земле. Наши машины падали с километровой высоты, но когда до соприкосновения с поверхностью земли, осталось пара сотен метров, реверсивными двигателями стал тормозить падение машин. Иррек наслаждался каждой секундой своей манерой пилотирования. Но при этом он совершенно забыл, что в отличие от него мы с Белояром обладаем плотью и являемся биологическими индивидуумами, на восемьдесят процентов состоящие из жидкости. Все маневры Иррека приносили нам тяжелые перегрузки и только гравитационное оборудование кабин пилотов спасало нас от того, чтобы наши тела не растеклись тонким слоем жидкости по стенам кабины.

Когда наши блинчики после торможения замерли на высоте двух метров над землей, то Иррек мастерски развернул истребители в нормальное положение, мягко и плавно коснувшись красных кирпичей дорожки площадки. В этот момент мы с Белояром были не живы и мертвы, наши сознание с большим трудом возвращалось в реальной действительности, а наши тела напоминали кожаные мешки, в беспорядке набитые кровью, плазмой, костями и хрящами.

Покидая кабины машин, мы поклялись, никогда больше не позволять Ирреку пилотирование наших истребителей. Спотыкаясь и чуть ли не падая на каждом шагу, мы с Белояром брели к особняку, мечтая о минуте блаженства, когда можно будет бросить избитые тела на мягкие перины кроватей. Но, к великому сожалению, нам не удалось достойно пройти дистанции до своих спален, переступив порог, мы безжизненными трупами растянулись посредине гостиной. Бассейн, турецкая и русская бани очень помогли вновь обрести жизненный тонус и вывели нас с Белояром из состояния прострации и безнадежности. К моменту, когда мы сумели подняться на ноги и начать новую жизнь с Белояром начали происходить странные вещи — он не отходил от зеркала, высматривая на лице и теле ушибы, царапины и синяки и категорически отказывался готовить нам обед. Голод не тетка и мне, избитому до полусмерти Ирреком, пришлось подняться на трясущиеся ноги и заняться готовкой обеда, так как Генерал совершенно не умел пользоваться современной электроникой, плохо разбирался в продуктах — он не мог отличить СВЧ от кухни-автомата. В свое время он попытался, приготовить суп крем-брюле, который страшно любил, но у него почему-то получилось соленое мороженое, которое нельзя было есть.

Было послеобеденное время следующего дня и наш особнячок мирно почивал под громкий храп капитана Т.Т. Трезорова, который, развалившись на пороге крыльца и прихожей, половиной туловища, а именно хвостовой частью, находился в доме, а симпатичной мордашкой — на свежем воздухе. Таким вот образом, он демонстрировал всем, что осуществляет неустанную охрану доверенного ему государственного имущества, — Генерала с пилотами в доме и двух истребителей на улице. Но этот благополучный собачий храп не давал нормальным людям возможности подремать, а не то чтобы спать. Настежь распахнутая входная дверь особняка сводила на нет работу кондиционера, внутри было жарко и простыни на кроватях становились мокрыми от пота, через четыре минуты после того, как мы ложились на кровать, а нашему псу охраннику, хоть бы что, его туловище приятно обдувал и холодил напольный сквозняк. Все наши попытки восстановить "статус кво", в зародыше терпели фиаско.

Два последующих дня мы отдыхали, никто не давал нам никаких заданий, а мы жили по принципу, есть свободное время, почему бы ни полетать, вот и летали сколько душе угодно. Иными словами, мы с Белояром не вылезали из пилотских кабин наших истребителей блинов.

Но ни разу за эти два дня мы не прикасалась к кнопке автопилота и не давали Ирреку возможности вновь попилотировать истребитель, хотя мысленно общались с ним по различным вопросам. Когда пришло чувство, что чаща терпения Иррека переполнена до краев и он готов в любую минуту взбунтоваться, то я предложил ему, пилотировать любую из машин в свободное от нас время и летать, сколько и как его душе угодно. Но, когда мы находимся в машинах, то он должен дополнять нас при пилотировании истребителей, а мы не должны растекаться тонкой пленкой жидкости по стенам кабины. Таким образом нам с Белояром удалось бы сохранить контроль за действиями Иррека во время полетов. Услышав предложение, Иррек несказанно обрадовался новой возможности обрести себя. Но, когда в его искусственной голове сформировались возникающие в этой связи проблемы технического плана осуществления проекта, у него заметно испортилось настроение. Создание и поддержка коммуникационного канала связи между нами. Летательный аппарат в любую минуту действительности может быть рядом, а может оказаться и на другом краю вселенной, а эта связь должна существовать и поддерживаться, — Иррек крепко призадумался. Что самое интересное, я тоже призадумался о путях решения этой проблемы.

В моей голове время от времени всплывала картина-фантазия, однажды, но неизвестно откуда возникшая в моей голове. Если судить по изображению, то я находился в пилотском коконе и управляю истребителем, ведущим воздушный бой в верхних слоях атмосферы неизвестной планеты с двумя летательными аппаратами странной конфигурации, очень похожи на чешские рогалики, с вытянутыми полукругом и загнутыми вперед крыльями. В памяти не осталось ничего, что могло бы подсказать, что это за картина, что это за планета, что это за летательные рогалики?! Но сохранились мелкие детали — кокон очень плотно охватывает мое полуобнаженное тело, я и истребитель составляем нечто одно целое, пилотирование осуществляется не только мозгом, но и движением рук, плеч и тела. В тоже время разум четко сохранил понимание, что истребитель и я две разные вещи, но способные сливаться в единое целое. Разумеется, эти сохраненные памятью детали не давали намека на решение проблемы передачи мысли человека на расстояние. Именно поэтому я и привлек Иррека на свою сторону в надежде, что он станет сотоварищем по решению этой проблемы.

Оба мы прекрасно понимали, что на ее проработку потребуется долгое и очень долгое время, а может быть и целые года.