Дети пустоты. Пройти по краю - Любовь Романова

– Тотемы – это источник энергии. Что-то вроде бездонной канистры с бензином. А крыланы, депферы, крысюки и кошки – это такие, ну скажем, автомобили, которые могут в зависимости от мощности двигателя сжечь то или иное количество топлива. Есть контакт?

– Вроде бы. Значит, блокиратор – это как бы заслонка, которая не пускает топливо к двигателю? – «так же как и нагары», – добавила про себя Женька.

– Точно. Каждая раса работает на своем виде бензина, и только ты, полиморф – на всех четырех сразу. Ну и мощность у тебя на порядок выше. Будет в перспективе, когда всему научишься.

– То есть, вы предлагаете мне стать чем-то вроде заправочного пистолета, а вы будете двигателем?

– Не совсем. Двигателем останешься ты. Мне просто не под силу переработать такое количество топлива, которое может перебросить за тысячи километров целую ораву. Но я буду колесами, коробкой передач ну и далее по списку.

Женька в тоске уставилась на экран мобильника в своей руке. Кудай набирал ее уже четырежды. Весь план отца полетит в тартарары, если его дочь останется в Чехии. А с другой стороны, он полетит еще дальше, если на площадь Венеции вместо бодреньких бойцов прибудут фаршированные перцы.

– Ладно, я поняла, – обреченно кивнула Женька. – Что нужно делать?

– Чего же вы молчите, Кирилл Михайлович! – почти закричала Ника. – Еще немного и будет поздно!

Герберт, как мог, тянул время. Он что-то бормотал на ухо Витюше, делая вид, что это часть церемонии. Марат в нетерпении пощипывал кончик капитанских усов, Ларс криво ухмылялся – парень давно разгадал маневры старого Привратника, но не спешил его разоблачать. Прямо, как уверенный в своих сил кот, не спешит окончательно придушить едва живого хомячка.

И вот тут в кармане Кирилла завозился разбуженный виброзвонком телефон.

– Это Женька? – Север перестал теребить кончик каплеобразного носа. – Она жива?

Морок обнаружил, что никак не может попасть пальцем в пиктограмму на экране – руки от волнения плохо слушались.

– Да, – наконец выдохнул он.

– Где она? Что пишет? – быстро спросила Ника.

– «Мы в Риме. Всё по плану». Отправлено час назад.

– Где же это письмо столько плутало? – удивился изобретатель.

– Ларс блокировал канал, оставленный Гербертом, – сообразила Ника. – Пока не вошел в дубль-пространство. Но, если СМС проскочила сюда, значит, гаденыш никого не оставил снаружи.

– Оставил, – Морок перевел взгляд на фигуры в серых плащах. Члены команды Ларса по-прежнему сидели неподвижно, точно погруженные в транс. – Вместе с Ларсом их должно быть тринадцать.

– Одного не хватает.

– И мы знаем, кого именно. – Начальник СКК наконец-то смог вздохнуть полной грудью.

Всё и впрямь шло по плану, если не считать хрупкой женщины на облачном экране. Уже минут двадцать, как Елена Смородина затерялась в венецианской толпе, и всё же она была там. Кирилл чувствовал это. Ему не нужно было объяснять, по чьей воле его бывшая женщина оказалась в самом опасном месте на планете. Наверняка одному из юнитов Ларса хватило получаса, чтобы слегка подкорректировать действия Женькиной мамы. В результате отдыху в тихой Австрии она предпочла путешествие по Европе. Хороший способ деморализовать противника – поставить под угрозу жизнь близкого ему человека. Ларс умеет делать сильные ходы.

Сильные и подлые.

Зажатый в руке телефон снова завибрировал. Кирилл бросил взгляд на экран и облегченно вздохнул – от Женьки пришло еще одно СМС. Дочь отправила его полчаса назад. Из Чехии.

– Мы ждали хороших новостей, Ника. – Кирилл сунул телефон в карман и не спеша поднялся со скамьи. – И дождались. Теперь все будет в порядке.

Опершись на руку, он легко перепрыгнул через перила и оказался рядом с Гербертом. По трибунам прокатилась волна оживления.

– Давно пора, – проворчал Привратник, увидев поблизости Морока.

– Просто решил немного потрепать твои старые нервы.

Выход на сцену начальника СКК не смутил ни Марата, ни Ларса.

– Никак Кирилл Михайлович перед голосованием решил посвятить нас в тонкости операции «Гетто»? – нахально спросил последний.

– Обязательно, – Кирилл неторопливо прошелся вдоль трибун, встречаясь взглядом попеременно то с одним, то с другим участником Конклава. – Однако вначале я хочу показать собравшимся одну видеозапись. Герберт, меня интересует прошлое.

Привратник принял в сложенные лодочкой ладони мобильник Кирилла, и почти тотчас же площадь Сан-Марко на экране сменила разрумянившаяся Женька.

– Эй, алле, всем, кто меня слышит! – кричала она и махала рукой. – «Синие камни» свободны! Ясно? Мы победили!

Телефонная камера дернулась, и в ее прицел попал сидящий на земле Тимур Сергеевич. Он выглядел изможденным, но вполне бодрым.

– Спасибо, Кирилл Михайлович, – улыбнулся он. – «Синие камни» в долгу у СКК. Ваши ребята сработали на «отлично».

Сразу после в этих слов в объектив сунул нос Тимофей.

– Да-да, – дурашливо заканючил он. – Похвалите нас еще, скажите, какие мы молодцы!

– И мы! И мы! – бывшие заложники рвали телефон друг у друга из рук.

– Передайте нашим во фратрии Глубины, что с Ванькой все о’кей!

– Мы скоро вернемся, слышите, берлинские крыланы!

– Скажите девчонкам из Латвии, кошки Рита и Нина скучают по ним!

– Привет! Привет! Ждите нас!

– Привет тебе, тетя Эдда, я в порядке! – растолкал всех Бруно. Кирилл в очередной раз мрачно подумал, что парень выглядит куда взрослее своих шестнадцати. За минувшие пару лет из кадыкастого цыпленка он умудрился превратиться в настоящего похитителя девичьих сердец. Черт возьми, в следующий раз надо проверять, к кому отправляешь дочь, решил Морок.

– Эй, Бруно, ты же не был в плену! – послышались возмущенные крики из-за спины итальянца.

– И чего? – скорчил тот рожу. – Мне теперь нельзя привет передать?

– Хватит дурачиться! – сердито сказала Женька за кадром.

Камера мазнула по разгоряченным лицам и стене ельника за спинами ребят, а потом в кадре появилась Дина.

– Ларс, я всё рассказала Женьке, о том, что ты требовал убить ее, – проговорила она, глядя мимо объектива. – Можешь считать меня предательницей…

С трибуны «серых» донеслось девичье шипение: «Чертова кошка!», и тут же сердитый окрик Ларса: «Закрыли рты! Живо!»

– Я поняла одно, – Дина заложила за ухо гладкую темную прядь, и в объектив на мгновение попала смуглая рука с карминными ногтями, – нет хуже предательства, чем предательство самой себя. Убей я Женьку, и меня не стало бы. На моем месте появилось бы нечто мерзкое, то, чем я не хочу быть даже ради тебя…

На этом запись оборвалась.

– Ну что ж, господа, вы видели: «Синие камни» свободны, дети в безопасности, – Морок не дал своим противникам времени опомниться. – Разыгрывать эту карту дальше нет смысла.

– Это ничего не меняет! – Марат неплохо держал удар. Если он и утратил часть бравады, то самую малость. – Захват был? Был. Опыты над детьми ставили? Ставили. Мы не можем это игнорировать!

– Точно! – поддержали его главы фратрий. – Иначе все снова повторится!

– Конечно, не можем! – горячо закивал Кирилл. Спор, как айкидо – чтобы взять вверх нужно не уходить от противника, а двигаться навстречу, не возражать, а соглашаться, исподволь меняя чужую точку зрения в свою пользу. – Ни в коем случае. Вот только для начала, давайте разберемся, кто же на самом деле пытается развязать войну.

На площади Сан-Марко внезапно установилась тишина. Чтобы закрепить успех, Кирилл немного понизил тон, заставляя глав фратрий напряженно вслушиваться в свои слова.

– Все началось пять лет назад, – заговорил он, делая по значительной паузе после каждого слова, – когда десятилетний Костя Ларсовский попал с родителями в автокатастрофу…

… Дождь лупил по лобовому стеклу автомобиля. Трасса впереди превратилась в мельтешение размытых пятен. Бесполезные дворники мотались туда-сюда рехнувшимся метрономом. Справа, пытаясь угнаться за несущейся сквозь ливень машиной, сердито ревели фуры.

– Скинь скорость! Ты нас угробишь, – шипела на переднем сиденье женщина. Ее кудри, похожие на желтую проволоку, выглядывали из-за спинки пассажирского кресла перед носом испуганного мальчишки.

– Заткнись, – отфыркивался, точно сердитый морж, его отец и краснел шеей. Косте со своего места не было видно шеи отца, но та всегда багровела во время ссор с матерью.

– Кому ты что доказываешь, а? Своим секретаршам на диване доказывай, а мне не надо!