Черный разрушитель - Альфред Ван Вогт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Человеку за письменным столом было около пятидесяти. Крупный, без единого седого волоса, он занимался тем, что делал какие-то пометки в лежащей перед ним карточке. Не поднимая глаз, он сказал:
— Найдите себе кресло и сядьте.
Выбор сводился всего к двум креслам — одному с твердой спинкой и другому удобному, типа шезлонга. Вздохнув, Далкинз опустился во второе.
По-прежнему не глядя на него, доктор Бунер сказал:
— Хотелось бы знать, чем обусловлен ваш выбор.
И сделал еще одну пометку в карточке. Далкинз не сводил с него презрительного взгляда. Беспокойства он не испытывал. Он пришел на эту встречу, ожидая стереотипной реакции. И был готов к любому вердикту. Однако заниматься такими пустяками казалось оскорбительным.
— Вы посылали за мной, доктор Бунер, — с ироническим уважением ответил он.
Это было, конечно, мягко сказано. Его доставили в этот офис властью закона. Однако ответа на свои слова он не получил. Далкинз пожал плечами, откинулся в кресле и приготовился к ожиданию.
— Интересная у вас реакция, — заметил доктор и провел очередную линию в карточке.
Далкинз сердито уставился на его склоненную голову.
— Так-то вы обращаетесь с человеческими существами? — со злостью спросил он. — Даже не глядите на них?
— О нет! — И тут же: — С точки зрения закона мы определяем человеческое существо как личность, принимающую установленные в нашем обществе порядки. Вы же отвергаете эти порядки. Следовательно, по закону вы не человеческое существо. На юридическом языке вы относитесь к категории «отчужденных личностей».
Далкинз ощетинился, но сумел справиться с собой. И процитировал, с прежним оттенком цинизма:
— Разве у меня нет рук, ног, чувств, привязанностей, страстей? Разве я не ем ту же самую пищу… не болею теми же самыми болезнями? — закончил он, явно довольный сам собой.
Как и прежде, доктор Бунер ответил, не глядя на него:
— Сильные словесные ассоциации.
Он сделал в карточке еще одну пометку. И потом наконец выпрямился. Серые глаза пристально смотрели на Далкинза.
— У меня вопрос. У вас была какая-то конкретная причина всего за десять дней истратить столько денег?
В чем-то жалкое юное лицо усмехнулось в ответ.
— Не терпится узнать? — саркастически спросил Далкинз.
Доктор Бунер встал.
— Думаю, на этом пока все. Я буду рекомендовать оштрафовать вас и конфисковать все имущество, включая оставшиеся на вашем счету семнадцать тысяч долларов. Вам оставят два костюма, мелкие бытовые принадлежности и несколько сот долларов, и квартиру вы тоже сохраните. Позвольте сообщить, что человеческие существа подлежат преследованию по закону и могут быть оштрафованы на тысячу долларов раз в пять лет. Отчужденные личности после вынесения приговора теряют все. В вашем случае я планирую реквизировать из штрафа сотню долларов еженедельно, которые будут вам выплачиваться, если вы станете посещать мой офис для лечения. В противном случае эту сотню долларов вы не получите.
Далкинз иронически расхохотался.
— Вы меня больше никогда не увидите, — заявил он, — разве что притащите сюда с полицией. Больно нужно выслушивать ваш дурацкий анализ и тупые мнения!
Психиатр не сводил с него пристального взгляда. Его лицо с впалыми щеками, казалось, ничего не выражало. Однако, судя по следующим словам, Далкинзу, по-видимому, удалось пробить брешь в его профессиональной выдержке.
— Отлично, но что у вас на уме? — почти резко спросил он. — Чего вы хотите?
Далкинз с презрительным видом стоял в дверях, чувствуя, как в душе с новой силой нарастает ощущение собственного величия, которое и заставляло его вести себя подобным образом. На протяжении нескольких часов после ареста это ощущение слегка потускнело. Тогда в глубине души он даже почти был готов согласиться со всеми этими людьми, воспринимающими его поступки как безумие.
Теперь все, больше никаких сомнений.
— Вы упустили свой шанс. — В голосе Далкинза звенело сознание собственной правоты. — В следующий раз скажите Большому Брату, пусть для человеческой работы использует людей. Вы провалили это дело, дружище.
— Тем не менее, — доктор Бунер был очень рад, что разговор наконец сдвинулся с мертвой точки и его регистрируют приборы, — если я пойму, то, возможно, стану уступчивей. Я представлял вас этаким любителем роскоши. Но, может быть, я ошибался?
Стивен рассмеялся.
— Я выбрал мягкое кресло, потому что вы ожидали от меня именно этого. Я веду себя как безумный, потому что вы думаете, что я такой. Я сознательно подстраиваюсь под ваши предвзятые мнения. Но мне совсем не нравится делать это.
— Всем приходится подстраиваться, в той или иной степени. Различия, зависящие от возраста и опыта, очень невелики.
Стивен пожал плечами.
Доктор Бунер поспешно сменил тактику.
— Что плохого, если каждый нормальный человек по достижении совершеннолетия получает миллион долларов? Большинство не видят в этом ничего дурного.
— Мели языком, коли есть охота, малыш, — ответил Стивен Далкинз. — Но как наговоришься, позволь мне уйти. Ты опоздал с этим разговором. В будущем я буду разговаривать только с большими парнями.
Не дожидаясь ответа, Далкинз открыл дверь.
— Когда будете уходить, — сказал доктор, — остановитесь перед зеркалом в приемной и хорошенько рассмотрите того, кто болтает о малышах.
— Ладно, ладно, — отозвался Далкинз, — Ну да, во мне только пять футов шесть дюймов. Я даже не выгляжу восемнадцатилетним.
— Скорее, пятнадцатилетним, — вставил Бунер.
— Мужество не теряет своих свойств, даже если расфасовано мелкими порциями. — Последовала пауза, после чего Стивен выдал: — И к вашему сведению, это не я отчужденная личность. И это вам, а не мне, нужно принять решение измениться.
Бунер улыбнулся с видом человека, привыкшего разговаривать с людьми, убежденными, что крыша поехала у кого угодно, только не у них.
— Если вы не отчужденная личность, то уж и не знаю, кто вы такой.
Он обращался к закрытой двери.
Когда молодой человек ушел, психиатр с бледной улыбкой на лице опустился в кресло. К нему присоединился другой человек, молча опустившийся в кресло, где несколько минут назад сидел Далкинз.
— Ну, ты все слышал, — сказал Бунер.
Второй скривил полные губы и кивнул.
— Что с этим делать?
Вместо ответа второй задумчиво погладил челюсть.
— Его слова звучат искренне; конечно, в манере отчужденных.
Прежде чем посетитель успел ответить, дверь распахнулась. Вошла девушка из приемной с двумя копиями компьютерных распечаток, вручила каждому по одной и удалилась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});