Аромагия - Анна Орлова

- Все очень просто, - признала я со вздохом. Ума не приложу, как сразу не догадалась? – Нас всех сбило с толку заявление уважаемого доктора, - от шпильки я, конечно, не удержалась, - об атропине. Конечно, о глазных каплях знали многие, так что отравитель мог не морочить себе голову. Но никакого отравителя не было!

- Как – не было? – после паузы удивился инспектор, и голос его сделался подозрительно ласковым. Как будто мой давний друг подозревал, что на почве неприязни к доктору Ильину я принялась сочинять небылицы.

- Просто – не было, - повторила я. Признаюсь, снисходительное отношение меня всегда изрядно раздражало.

- Полагаю, госпожа Мирра говорит о несчастном случае, - прокомментировал Исмир.

- Ага, госпожа Бергрид отравилась медом, - саркастически заметил доктор, излучая аромат чайного дерева – резкое неприятие. – Конечно, медицине известны случаи острой непереносимости меда, однако могу уверить, что дело в чем-то другом! Я...

- Разумеется, - перебила я, и доктор подавился гневной тирадой. – О непереносимости меда было бы известно всем домашним. А наша разгадка настолько нелепа, что никому не пришла в голову! – я оглядела мужчин, стоящих полукругом передо мной. – Дело в рецепте, по которому готовили какао. Вы сами слышали, что в журнале сказано «добавить специй по вкусу», и господин Колльв их не пожалел.

- И что? – недоумение в голосе доктора звучало так искренне, что хотелось посоветовать ему прочитать учебник по химии.

С трудом сдержав это недостойное желание, я пояснила:

- Мускатный орех часто используют в напитках. Он пахнет очень приятно – пряно, пьяняще и нежно. Только в нем содержится мирристицин, который при передозировке вызывает головокружение, головную боль, учащенное сердцебиение, галлюцинации, конвульсии - вплоть до комы и смерти. Согласитесь, симптомы совпадают. Не знаю, почему госпожа Бергрид не заметила странного вкуса напитка...

Сама я ничего подозрительного в запахе какао не обнаружила – обычные специи – и на том успокоилась. А теперь корила себя за невнимательность. Хотя напитка оставалось совсем немного, немудрено не заметить.

- Бергрид недавно болела. Ангиной. Она до сих пор плохо чувствует вкус, - рассеянно сообщил господин Колльв и схватился за голову. - Так значит, это я виноват?! – его прекрасно очерченные губы задрожали. Хм, если он актер – то превосходный! – Я... я пойду к Бергрид... я...

И ринулся к выходу, даже не поинтересовавшись, нужен ли он еще здесь. Констебль вопросительно посмотрел на инспектора Сольбранда и после неохотного кивка последнего молча отступил в сторону. Следом за господином Колльвом двинулся доктор Ильин, который напоследок ожег меня ненавидящим взглядом.

Я торопливо подошла к окну, настежь распахнула створки и блаженно замерла, полной грудью вдыхая морозный воздух. Боги, милосердные мои боги, как же хорошо! После сумятицы запахов людей – холодная морская свежесть, чуточку пахнущая йодом.

- Голубушка, как думаете, он нарочно? – наконец нарушил тишину инспектор. – Поймите меня правильно, уж больно совпадение подозрительное!

- Если нарочно, то глупо. И выполнено топорно, - пожала плечами я.

- Он непременно оказался бы под подозрением, - кивнув, согласился инспектор. – С другой стороны, яд уж очень необычный. Думается мне, присяжные наши в такое не поверили бы, голубушка. Слишком мудрено.

- Вполне возможно, - вздохнула я. Признаюсь, я склонялась к мысли, что господин Колльв невиновен, однако некоторое сомнение оставалось. – Для такой задумки требуются медицинские знания и очень извращенный ум.

- Зато и не докажешь ничего, если правильно провернуть, - подхватил инспектор.

- К тому же госпожа Бергрид жива, - в свою очередь добавил Исмир. – Сомневаюсь, что она станет начинать дело. В любом случае, должен отдать вам должное – блестящая разгадка, госпожа сыщик!

В тоне дракона будто прятались шипы насмешки.

- Возвращаю вам комплимент, - холодновато отозвалась я. – Ваше выступление было неподражаемо!

- Туше, - усмехнулся дракон, и горьковатый аромат бергамота выдавал одобрение.

- Спасибо вам за помощь, - уже куда мягче и благожелательнее сказала я. – Без вас я бы не справилась.

- Пожалуйста, - легко ответил он, чуть наклонив светловолосую голову.

- Простите, мне пора, - спохватилась я, взглянув на часы. Представляю, какой скандал ждет меня дома!

Торопливо попрощавшись, я вышла из комнаты. Усталость навалилась на плечи, обручем сжимала виски, но это была приятная усталость, какая бывает после хорошо сделанной работы. Зато вышедший мне навстречу Петтер выглядел бледно: сухие обветренные губы, взмокшие на лбу волосы, больной взгляд.

- Петтер, да вы больны! – встревожилась я, обнаружив, что рука его буквально пышет жаром.

- Нет, госпожа Мирра, я в порядке! – возразил мальчишка, однако сиплый кашель опроверг его слова.

Боги, я ведь совсем позабыла о Петтере, бросила его мерзнуть в машине!

- Постойте, - решительно произнесла я, вновь открывая дверцу. – Я сейчас вернусь.

- Куда вы? – хрипло спросил он.

- Попрошу водителя госпожи Бергрид сесть за руль, - обернулась я. – В таком состоянии вам нельзя водить авто!

Он попробовал что-то возразить, однако я лишь отмахнулась. Мужчины, по моим наблюдениям, делятся на две категории. Одни «умирают» при первых признаках недомогания, другие же до последнего хорохорятся, делая вид, что бодры и веселы. И еще очень большой вопрос, какая из этих групп лучше!

Порывшись в саквояже, я извлекла бутылочку со смесью эвкалипта, сосны, розмарина и мяты, а также малиново-медовый сироп. Масла накапала на платок, а сироп налила в стаканчик и, подумав, разбавила его кофе.

- Вот, это – пить, этим – дышать! – велела я строго. Ах, какое непередаваемое благоухание! Как будто вокруг снова лес, нагретый летним солнцем, а от спелой малины текут слюнки...

- Что это? – подозрительно поинтересовался мальчишка, не спеша принимать лекарство.

- Клену тинга кольчуг даю я напиток, исполненный силы и славы великой; в нем песни волшбы и руны целящие, заклятья благие и радости руны[26]. – Процитировала я с насмешкой, заметив его колебания.

Петтер то ли фыркнул, то ли простуженно шмыгнул носом, но послушно осушил стакан.

- Вот и молодец! – умилилась я, по-матерински взъерошив его темные волосы.

Спохватившись, я отдернула руку, сделав вид, будто не заметила поплывшего по салону аромата ванили и мармелада, и вышла из машины...

Дело оказалось не настолько простым, как мне представлялось. Госпожа Халлотта заперлась в своей комнате, беспокоить ее слуги боялись, так что мне пришлось отправляться к хозяйке дома. К тому я собиралась поговорить с нею о судьбе несчастной гувернантки, вот и решила убить двух зайцев одним выстрелом.

Я заверила, что сама без труда отыщу спальню хозяйки, и мне предоставили бродить по дому самостоятельно.

Дверь в спальню оказалась приоткрытой. Я занесла руку, чтобы постучать, и замерла. Госпожа Бергрид сидела, опираясь на подушки, и ее морщинистая ладонь дрожала в руках Колльва.

- Любимая, прости меня, я не хотел! Прости, пожалуйста, прости!

- Что ты, милый, - ласково отвечала она, ероша его темную шевелюру. Судя по усталому тону, повторяла она это не в первый раз. – Ты нечаянно, бывает.

- Я люблю тебя! – выдохнул он и уткнулся губами в ее пальцы.

- И я тебя! – привычно, не задумываясь, ответила она.

Меня они не замечали, а я стояла на пороге, чувствуя себя полной дурой. Потому что их обоих окутывало благоухание пьянящего жасмина и страстных алых роз.

Как там я говорила: они не смешиваются, как масло и вода? Выходит, любовь может сыграть роль эмульгатора.

Я усмехнулась дикости сравнения и отступила назад...

Глава 5. Что было, что будет...

Канун Самайна начался отвратительно.

Заснуть удалось далеко за полночь: после всех событий голова напоминала копилку, в которой звенели монетки – мысли.

В итоге я проснулась от раскатистых воплей, доносящихся с первого этажа: господин Бранд с утра пораньше воспитывал прислугу.

Несколько минут я лежала в постели, уставившись на потемневшие от времени и сырости потолочные балки, с которых свисали пучки трав. Смятые простыни и одеяла – теплый кокон, из которого так не хотелось выбираться.

Я заставила себя встать, ежась, накинула халат и, настежь распахнув окно, подставила лицо соленому влажному ветру. Меланхолия похожа на липкую смолу – в нее легко вступить, а вот отколупывать приходится долго и нудно, по кусочку очищая мысли от клейкой грусти.

Запах моря, мерный рокот волн и холодные капли дождя освежили меня достаточно, чтобы позвонить Уннер.

Она влетела в спальню, фонтаном разбрызгивая вокруг сладкий аромат роз. Ее щечки пламенели, как цикламены, челка кокетливо вилась, чепчик и передник слепили глаза белизной и хрустели от крахмала.