Не время для героев. Том 4 - Илья Соломенный

Я приподнимаюсь на локтях, но Айрилен мягко толкает меня в грудь.

— Да, я нашла тебя после сражения, тебе не привиделось. Когда ты… Стал прежним. Поэтому тебе следует ещё немного полежать, дорогой. Всё... В порядке, если можно так сказать.

— Не особо в это верится, судя по твоему голосу. Мы победили?

— Ну... Всё относительно.

— В каком смысле?

— Айтор мёртв. Ты убил его, Хэл. Разбил в пыль! Войска... Остатки имперцев разбежались, а наша армия... То, что от неё осталось — отошла на восток. Так что да — можно сказать, что мы победили. Благодаря тебе. Ты уничтожил тварей, которых вызвал Император и всех спас.

— Ничего не понимаю... Ничего не помню... Как это произошло?

— Зато я понимаю! Это всё она! — Айрилен кивает на перчатку Ирандера и хмурится. — Ты снова попросил её о помощи?

— Не было выбора, — признаюсь я и вспоминаю ужас, который охватил меня, когда гигантские твари появились из обломков гор. — Моих собственных сил не хватило бы, чтобы совладать с порождениями Этерниума.

— Да уж… Такое зрелище не забыть, — поджимает губы моя колдунья.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты... я не знаю, что там произошло, Хэл. Никогда не видела ничего подобного и не слышала, чтобы кто-то мог такое делать, но... Ты изменился.

— Изменился?

— Превратился в гиганта... Меньше этих тварей, но даже с того холма, на котором ты меня оставил, я видела, что происходит. Ты стал другим. Тебя окутали потоки магии и стали твоим новым телом. Огромным, сильным... С крыльями, пылающим мечом...

— Не может быть.

— Все, кто выжил, видели это, Хэл! — мгновенно взрывается Айрилен. — Проклятье, да я сама видела! Тебя теперь называют не просто владыкой, а не иначе как «Пламенным богом»!

— Я ничего не помню...

— Даже не сомневаюсь! Ты... Я никогда не видела такой мощи, Хэл... Ты летал на этих своих крыльях и рвал порождения Этерниума на части. Отрубал конечности и головы, разбивал их каменные тела... Там бушевала такая магия, какая и в страшном сне присниться не может! — магесса сокрушённо качает головой. — У меня нет слов, чтобы описать то, что я видела. Но Хэл... Пока вы сражались... Ты не обращал внимания на солдат... Ваша битва уничтожила огромное количество людей... И ты... твоя магия попадала и по ялайским войскам... Многие погибли.

Откинувшись на подушку, я молчу.

Что там произошло? Во что я превратился?

Теперь в голове всплывают воспоминания или, скорее, образы того, что я принял за сон. Я был кем-то другим... У меня были иные желания, во мне бушевала радость от убийств и власти, которую мне даровал артефакт Ирандера.

Перчатка что-то сделала со мной, трансформировала, облекла в какой-то невероятный вид, дала силы...

Но что забрала взамен?

Я чувствовал, что ярость в груди, которая терзала меня последние месяцы, поутихла. Но то, что я ничего не помнил, то, что изменился под воздействием частицы Арканума... Это было страшно. Я так сильно пытался быть непохожим на Ирандера, а в итоге всё равно погрузился в пучину безумства, поддавшись перчатке...

В памяти всплывает пепелище, стоящая передо мной, напуганная Айрилен, заклинание, висящее между нами и готовое вот-вот ударить мою колдунью… Я едва не убил её!

Беренгар предупреждал меня... Но что было делать?! Погибнуть?!

«Прислушавшись», я понимаю, что артефакт Ирандера насыщен силой так, как никогда раньше. Словно бы впитал мощь порождений Этерниума... Подумав об этом, я вспоминаю, что ощущал что-то подобное в своих грёзах.

Или это были обрывки воспоминаний, пробившиеся сквозь помешательство?

Как бы там ни было, кое-что я понимаю ясно — перчатка взяла надо мной контроль. И я понятия не имею, чем это обернётся, если я снова полностью доверюсь ей.

Нет, нет... Нельзя этого допускать! Нельзя становиться вторым Ирандером! Айрилен сказала, что моя магия попадала по солдатам...

— Скольких... Скольких мы потеряли?

Моя колдунья прикусывает губу и отводит взгляд.

— Многих, Хэл. Солдат осталось чуть меньше двадцати тысяч. Колдунов — всего восемь сотен. Храшшей не больше десятка, но твой Дум-Дум среди них. Кейласы, после того как ты изменился, взбесились. Они нападали на всех, даже друг на друга — а их остатки разлетелись, и теперь никто не знает, где они.

— А конница степняков? Сейран жив?

— Жив. Он и полторы тысячи дженгеров сейчас с нами.

— С нами «где»?

— Мы отступили от Рудных гор. Хэл. Точнее, от того, что от них осталось. Советник, я, Сейран, Гойц, Кронос и остальные выжившие генералы отвели остатки войск подальше.

— Насколько «подальше»?

— Пару десятков миль. Мы остановились, когда поняли, что удалились на безопасное расстояние.

— На безопасное расстояние от чего?

Меня начинает раздражать, что приходится вытягивать из Айрилен каждое слово, и она, кажется, замечает это.

— Тебе лучше увидеть это самому, когда встанешь на ноги. Торопиться некуда, дорогой — в лагере много раненых, всем нужен отдых, и...

— Я хочу увидеть сейчас.

Тон, которым я произношу эти слова, не оставляет магессе выбора. Он жёсткий, беспрекословный — я и сам удивляюсь стальным нотам в своём голосе. И колдунья не спорит — встаёт, протягивает мне руку и помогает подняться на ноги.

Ялайский пепел! Как же ломит всё тело!

В первое мгновение перед глазами начинают плясать звёздочки, но после нескольких глубоких вдохов они рассеиваются. Однако, чтобы не упасть, я дотрагиваюсь до Источника и вливаю в мышцы немного энергии.

Ломота и боль отступают, и лишь тогда, всё ещё поддерживаемый моей колдуньей, я выхожу из шатра.

За пологом у самого входа сидят Гойц и генерал Кронос. У обоих на лицах ссадины и синяки, голова мага забинтована, а генерал щеголяет выбитыми передними зубами. Однако увидев меня, они вытягиваются по стойке «смирно» и салютуют воинским приветствием.

— С пробуждением, владыка!

... А затем падают на колени...

— Встаньте! — морщусь я, окидывая окрестности взглядом.

Лагерь моего войска раскинулся на плоской как блин равнине — по ней мы подходили к Золотым полям. На расстоянии в пару десятков шагов, вокруг моего шатра стоит стража — больше сотни тяжеловооружённых рыцарей и колдунов в чёрных балахонах. Увидев меня, они разражаются радостными и приветственными выкриками, и я, улыбаясь, машу им рукой.

Чуть дальше — шатры и палатки, костры, отхожие ямы. Всюду снуют солдаты, неподалёку виднеются