В поисках чудесного - Петр Успенский

"Но все возможности, которые были созданы в мире или возникли в нём. должны быть осуществлены. Осуществление всех возможностей, созданных или возникших, составляет бытие мира. В то же время для осуществления этих возможностей в границах вечности нет места. В вечности продолжает осуществляться то, что осуществилось, а всё неосуществленное продолжает оставаться неосуществимым. Однако вечность это всего лишь плоскость, пересеченная линией времени. В каждой точке этой линии остаётся некоторое число неосуществленных возможностей. Если мы вообразим линии их осуществления, они будут двигаться по радиусам, исходящим из одной точки под разными углами к линии времени и линии вечности. Эти линии будут идти за пределами вечности как пятимерного пространства, в "высшей вечности", или в шестимерном пространстве, в шестом измерении.

"Шестое измерение – это линия осуществления всех возможностей.

"Пятое измерение – линия вечного возвращения, или повторение осуществленных возможностей.

"Четвёртое измерение – последовательность осуществления одной возможности.

"Семь измерений – от нулевого до шестого – составляют полный цикл измерений. За этим циклом или ничего нет. или, может быть, повторяется тот же цикл, но в ином масштабе.

"Как я уже сказал, в системе космосов, изложение которой мы только что слышали, меня более всего поразило то, что она полностью соответствует "циклу измерений", который лег в основание моей "Новой модели вселенной"; только эта система космосов идёт ещё дальше и объясняет многое, что не было ясно в моей "модели вселенной".

"Так, если мы рассмотрим микрокосмос, т.е. "атом" или "микроб", по определению г-на Гурджиева, тогда тритокосмос будет для него четырёхмерным пространством, мезокосмос пятимерным, а дейтерокосмос – шестимерным.

"Это значит, что все возможности "атома" или "микроба" реализуются в пределах нашей Солнечной системы.

"Если же мы рассмотрим человека как тритокосмос, тогда для него мезокосмос окажется четырёхмерным пространством, Дейтерокосмос – пятимерным, а макрокосмос – шестимерным; это значит, что все возможности тритокосмоса реализуются в макрокосмосе.

"Сходным образом, все возможности мезокосмоса реализуются в айокосмосе, а все возможности дейтерокосмоса, или Солнца – в протокосмосе, или Абсолютном.

"Поскольку каждый космос имеет реальное физическое существование, постольку каждый космос для себя или в себе является трёхмерным. По отношению к низшему космосу он четырёхмерен, а по отношению к высшему является точкой. Иначе говоря, сам он трёхмерен; а четвёртое измерение пребывает для него как в высшем космосе, так и в низшем. Последний пункт, возможно, покажется парадоксальным, но, тем не менее, дело обстоит именно так. Для трёхмерного тела, каким является космос, четвёртое измерение лежит как в области очень больших величин, так и в области очень малых величин, как в области фактической бесконечности, так и в области того, что фактически представляет собой нуль.

"Далее, мы должны понять, что трехмерность даже одного и того же тела может быть различной. Только шестимерное тело вполне реально. Пятимерное тело – лишь неполный вид шестимерного. Четырёхмерное – неполный вид пятимерного, трёхмерное – неполный вид четырёхмерного тела. И. конечно, плоскость представляет собой неполный вид трёхмерного тела, т.е. вид одной из его сторон. Точно так же линия есть неполный вид плоскости, а точка – неполный вид линии.

"Кроме того, хотя мы и но знаем, как это происходит, шестимерное тело может видеть себя трёхмерным. Кто-то, глядя на него со стороны, тоже может увидеть его трёхмерным, но трёхмерным в совершенно ином виде. Например, мы представляем себе Землю трёхмерной; но эта трехмерность воображаемая. Как трёхмерное тело, Земля для самой себя является совсем иной, нежели то, чем она является для нас. Наше зрительное представление о ней неполно: мы видим её как разрез разреза разреза, её полного бытия. "Земной шар" это воображаемое тело, это разрез разреза разреза шестимерной Земли. Но эта шестимерная Земля может быть для себя трёхмерной; только мы не знаем формы, в которой Земля видит себя, и не можем иметь о ней понятия.

"Возможности Земли осуществляются в айокосмосе, и это значит, что в айокосмосе Земля представляет собой шестимерное тело. И мы в действительности можем видеть, каким образом должна измениться форма Земли. В дейтерокосмосе. т.е. по отношению к Солнцу, Земля является уже не точкой (принимая точку за масштабное сокращение трёхмерного тела), а линией, проводя которую мы обозначаем путь Земли вокруг Солнца. Если мы возьмём Солнце в макрокосмосе, т.е. зрительный образ линии, по которой движется Солнце, тогда линия движения Земли станет спиралью, огибающей линию движения Солнца. Если мы вообразим боковое движение спирали, тогда это движение построит фигуру, которую мы не в состоянии представить, т. к. не знаем природы её движения. Тем не менее, это и будет шестимерная фигура Земли, которую сама Земля может видеть как трёхмерную фигуру. Необходимо установить это и понять, потому что иначе идея трехмерности космосов станет связанной с нашей идеей трёхмерных тел. Трехмерность даже одного и того же тела может быть различной.

"И этот последний пункт, как мне кажется, связан с тем, что г-н Гурджиев называет "принципом относительности". Его принцип относительности не имеет ничего общего с принципом относительности в механике или с принципом относительности Эйнштейна. Это опять-таки тот же принцип, что и в "Новой модели вселенной" – принцип относительности существования".

На этом я закончил свой обзор системы космосов с точки зрения теории многих измерений.

— В том. что вы только что сказали, содержится большой материал. – заметил Гурджиев. – Но этот материал нуждается в разработке. Если вы сможете найти способ разработки этого материала, вы поймёте много такого, что до настоящего времени не приходило вам в голову. Например, обратите внимание на то, что время в разных космосах различно. И его можно точно вычислить, т.е. установить, как время в одном космосе относится ко времени в другом космосе. К этому я добавлю ещё одну вещь:

"Время – это дыхание; постарайтесь это понять".

Более он не сказал ничего.

Позднее один из московских учеников Гурджиева добавил, что, говоря с ними однажды о космосах и о различном времени в разных космосах, Гурджиев сказал, что сон и бодрствование живых существ и растений, т.е. двадцать четыре часа, или день и ночь, составляют "дыхание органической жизни".

Лекция Гурджиева о космосах и следующая за ней беседа сильно возбудили моё любопытство. Это было прямым переходом от "трёхмерной вселенной", с которой мы начали, к проблемам, разработанным в моей "Новой модели вселенной", т.е. к проблемам времени, пространства и высших измерений, над которыми я работал в течение нескольких лет.

Более года Гурджиев не прибавлял ничего к тому, что он сказал о космосах.

Некоторые из нас пытались подойти к этим проблемам с разных сторон; и хотя все мы улавливали мощный потенциальный заряд в идее космосов, мы долго не получали никаких результатов. Особенно смущал нас "микрокосмос".

— Если считать микрокосмосом человека, а тритокосмосом – человечество или, скорее, органическую жизнь, установить соотношения между человеком и другими космосами было бы гораздо легче. – сказал в этой связи один из нас, некто З. Вместе со мной он пытался понять и развить идею космосов.

Но однажды или дважды, когда мы начинали говорить об этом с Гурджиевым, он продолжал настаивать на своих определениях.

Помню, как однажды, когда Гурджиев покидал Петербург, – возможно, это был его окончательный отъезд в 1917 году – кто-то из нас задал ему на вокзале вопрос, относящийся к космосам.

— Постарайтесь понять, что такое микрокосмос, – ответил Гурджиев. – Если вам удастся это понять, тогда всё остальное, о чём вы теперь спрашиваете, станет для вас ясным.

Помню также, что, когда позже мы говорили об этом, вопрос решался совсем легко, если мы принимали "микрокосмос" за человека. Конечно, всё было условным; тем не менее, этот подход находился в согласии со всей системой, изучающей мир и человека. Каждое индивидуальное живое существо – собаку, кошку, дерево, – можно принять за микрокосмос; сочетание всех живых существ составляет тритокосмос, или органическую жизнь на Земле. Эти определения казались мне единственно логически возможными, и я не мог понять, почему Гурджиев возражает против них.

Во всяком случае, вернувшись несколько позже к идее космосов, я решил принять человека за микрокосмос, а тритокосмосом считать органическую жизнь на Земле.

В этом случае многое стало казаться более взаимосвязанным. И вот однажды, просматривая рукопись "Проблесков истины", которую дал мне Гурджиев, т.е. рукописное начало повести, читанной в московской группе, когда я впервые туда попал, я нашёл в ней выражения "макрокосмос" и "микрокосмос"; слово "микрокосмос" означало там человека.