Новые забавы и веселые разговоры - Маргарита Наваррская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через некоторое время советник, обратив внимание на то, что его мул сильно постарел, сказал Дидье:
— Вот что я тебе скажу. Ты знаешь моего мула — я был им весьма доволен и теперь крайне сожалею, что он так постарел. Хотя я и не надеюсь заменить его таким же, но все же прошу тебя подыскать мне какого-нибудь другого. Ты не нуждаешься в указаниях, ибо отлично знаешь, какой мне нужен.
Дидье сказал ему на это:
— Сударь, у меня в конюшне есть, кажется, весьма хороший мул. Я с удовольствием дам его вам на некоторое время. Если он вам понравится, то мы сойдемся и в цене, если нет — я возьму его обратно. Вот мое слово.
Советник велел конюху привести этого мула и отдал ему старого, чтобы он сбыл его с рук.
Взяв старого мула, конюх немедленно же подпилил ему зубы, обтер его соломою, вычистил скребницей и так подкормил его, что тот принял вид еще вполне годного животного. Советник же, испытав нового мула, остался им не вполне доволен. Вскоре он заявил конюху;
— Твой мул мне не нравится: он слишком капризен. Не поищешь ли ты мне другого?
— Сударь, — ответил барышник, — вы сообщили мне об этом весьма кстати. Два дня или три назад я купил одного мула. Я его давно уже знаю и поэтому думаю, что он придется вам вполне по вкусу. Если же он вам не понравится, то вы опять отдадите мне его обратно.
И Дидье привел к нему того самого мула, которого он так старательно охорашивал. Советник взял его, сел верхом и нашел его вполне подходящим. Он хвалил его и восхищался его послушностью и умением подходить к приступку, или, короче говоря, находил в нем все хорошие качества своего прежнего мула вплоть до его масти и роста.
— Где ты, Дидье, достал такого мула? — спросил он у барышника. — Он, словно вылитый, похож на моего старого мула, которого я тебе отдал.
— Поверьте мне, сударь, — сказал барышник, — я купил его нарочно для вас. Я увидел, что у него и рост, и масть, и даже нрав точь-в-точь такие же, как у вашего старого мула, и решил, что вы сумеете его объездить.
— Я всегда считал тебя хорошим человеком, — сказал советник, — сколько ты за него возьмешь?
— Да что, сударь, — ответил тот, — вы знаете, что я и все мое добро — ваши. С кого-нибудь другого я взял бы сорок экю, ну, а вам я уступлю его за тридцать.
Советник согласился и отсыпал ему тридцать экю sa своего собственного мула, который к тому же не стоил и десяти экю.
Новелла XXVII
О пугливом осле, который пугался, когда снимали шапки и о том, как Сен-Шело и Круаве обменялись штанами
Про мессира Рене Дю Белле,[178] не очень давно преставившегося в сане Ле Манского епископа, слыхали многие. Будучи епископом, он весьма увлекался природой и особенно возделыванием земли, травосеянием и садоводством. В имении Тоннуа у него был конный завод, где он разводил породистых лошадей, и это занятие доставляло ему тоже немало удовольствия. Обо всех его любимых затеях заботился дворецкий. Этому дворецкому кто-то из его друзей подарил осла, отличавшегося замечательными особенностями: он был такси рослый и красивый и так хорошо ходил иноходью, что с первого взгляда его все принимали за мула, тем более что и шерстью он подтверждал это сходство. За эти добрые качества дворецкий часто ссужал его одному чиновнику, и тот гарцевал на нем не хуже его самого, хотя он был искуснейшим наездником. Впоследствии этот осел достался одному священнику, по имени Сен-Шело (не знаю, было ли это его прозвище или его именовали так по какой-нибудь бенефиции, пожалованной ему сеньором). Как известно, у всякой вещи есть свои недостатки, и у этого осла был тоже недостаток, а именно — он был немного пуглив. Да что я говорю «немного»? Надо сказать, что очень пуглив. Достаточно было сделать перед его глазами малейшее движение, как он принимался скакать и прыгать, и седоку приходилось держаться за него изо всех сил, чтобы не свалиться на землю. Поэтому Сен-Шело, не принадлежавший к числу хороших наездников, то и дело перелетал через его голову. Какая-нибудь ветка на повороте дороги или неожиданная встреча с прохожим уже пугала этого осла. Даже если у Сен-Шело выпадал из рукава требник, осел от одного только шороха падавшей книги приходил в такой страх, что принимался прыгать, как обезумевший, и сбрасывал священника на землю. Но особенно пугался он, когда при нем снимали шляпы. Когда его сеньора кто-нибудь приветствовал, — а подобным лицам кланяются все, — осел, увидев, как движется шляпа, приходил в бешенство. Он пускался бежать во всю прыть, словно его несли черти, и всякий раз сбрасывал бедного Сен-Шело в какую-нибудь рытвину или топь. Во избежание подобных несчастий, вызываемых встречами, он был вынужден ездить всегда позади свиты и избегать компании. И если случайно он замечал какого-нибудь знакомого, едущего к нему навстречу, то еще издали кричал ему: «Сударь, пожалуйста, не кланяйтесь мне!» А бывало, иной проказник еще нарочно отвешивал ему почтительнейшие поклоны и снимал шляпу, чтобы посмотреть, как осел вздурится и начнет выделывать скачки. Иногда Сен-Шело заезжал вперед тех, кто ехал медленнее его, для того чтобы, во-первых, избежать подобной опасности, а во-вторых, — пораньше добраться до чарки и завалиться спать, чтобы сеньор не заставил его читать молитву.
Однажды в середине лета, в полуденную жару, находясь в пути, сеньор решил сделать привал и подождать, пока жара не спадет, а Сен-Шело с одним из его посыльных, по имени Круазе, поехал вперед. Так как переезд был небольшой, то они добрались до гостиницы довольно рано, освежились, выпив малую толику, а освежившись, выпили еще и заказали в ожидании прибытия кортежа ужин. Но, видя, что сеньор не едет, они с аппетитом поужинали тем, что было повкуснее, и, так как кортеж все еще не показывался, то поручили все заботы об ужине хозяину и повару, который приехал одновременно с ними, а сами, заняв маленькую якобинскую келейку,[179] расположились в ней поудобнее и принялись играть в храпки. Но скоро приехал и сеньор. Узнав, что наши герои уже улеглись спать, слуги
