«…Я прожил жизнь» (письма, 1920–1950 годы) - Андрей Платонов

Я решил не идти по этому пути. Пусть будет что мне суждено. Я думаю, что ты со мной согласишься. Я уже немолод, может быть – проживу и с кавернами, и с чахоткой; лечиться же без конца, оперироваться, без конца лежать в санаториях, в клиниках – это не жизнь, это полусмерть. Сейчас у меня неплохое состояние, t почти все время нормальная, только слабость. Но здесь кормят исключительно хорошо.

Достаточно сказать тебе, что завтрак состоит из трех горячих блюд, ужинов бывает не один, а два – в 8 и 10 ч[асов] вечера; каждый день – виноград 1/2 килограмма и т. д. Может быть, я одолею болезнь или заглушу ее, что она меня не будет беспокоить сильно. Ты напиши мне, как ты думаешь обо всем. Ни с кем не советуйся – это смешно, это мое дело и твое – только. Здесь никто ничего не может решить и тем более не может помочь.

Теперь о другом. Как там наша Мака? Выздоровела она и ходит ли часто гулять? Она ведь гуляка, как ее братец. Я часто здесь смотрю на ее фотографию. Трудно мне без нее, я даже плакал по ней. Как храбрец Сашка? И как ты живешь материально? Наверно, совсем плохо.

Отдай письмо Поликарпову[962]. Если не хочешь сама, попроси Тамару, проводи ее в Союз, пусть она отдаст секретарше Поликарпова. Возможно, будет толк. Можно и так – попроси Ал[ексан]дра Ив[ановича][963] (все равно он звонит), чтоб он передал это письмо через Крутикова[964] Поликарпову. Если что нужно от меня срочно, то можно послать телеграмму, и я телеграммой отвечу. Завтра пойду отправлять это письмо в Ялту на почту сам, я еще в городе не был, но издали вижу его. Унылое место. Здесь когда-то и ты была с Тошей. Завтра я пройду по тем же камням, где когда-то ходили его ноги.

На днях ему будет 23 года! Поздравь его и поклонись ему от меня. Поцелуй Сашу, обними мою любимую Машку. Скажи ей что-нибудь, чтоб она вспомнила обо мне.

Привет родным и друзьям.

Обнимаю и целую тебя Твой А.

Ялта, Симферопольское шоссе, санаторий Красной армии № 1.

[Приписка сбоку листа] P.S. Отдала ли ты сборник рассказов в «Сов[етский] писатель»[965]? скажи об этом Бородину[966].

Печатается по первой публикации: Архив. С. 575–576. Публикация Е. Антоновой.

{309} М. А. Платоновой.

10 октября 1945 г. Ялта.

Ялта, 10/x 45. Дорогая моя Муся!

Благодарю тебя за деньги и за письмо. После получения письма я уже тебе телеграфировал, что во второй половине октября я приеду в Москву и что твое намерение приехать с Машкой в Крым ненадолго, чтобы обратно нам ехать вместе – неосуществимо, для этого нет пока здесь условий. Тот, кто тебе это посоветовал (Березин), ничего не представляет. Во-первых – езда в поезде, это не шутка, и ехать надо почти трое суток в один конец. Во-вторых, для того нужно иметь полвагона денег… Кажется, всё ясно!

Березин мне прислал телеграмму, что печатает два рассказа[967]. Благодарю тебя, что ты помогла мне в этом деле.

Теперь вот что. Мне прислал телеграмму Потапов из «Правды»[968], я прилагаю ее. Найди, пожалуйста, рукопись, напечатанную на машинке (эта рукопись должна быть в числе возвращенных Бертой Азарновой[969]), – «Афродита». Переименуй ее. Напиши новое заглавие: «Человек нашего поколения». Затем просмотри текст; возьми резинку и сотри разные карандашные пометки, которые, наверное, наставили на рукописи редакторы; одним словом, приведи рукопись в хороший чистый вид, умой ее – и затем отведи в люди. А именно: позвони Потапову в «Правду» (ты Потапова хорошо знаешь), пусть Потапов пришлет курьера за рукописью. Вот и всё поручение.

Чувствую я себя хорошо, теперь способен впрячься в самую тяжелую работу. Сильно, зверски скучаю по тебе, Маке и Сашке. Если будет возможность, заеду в Севастополь, чтобы собрать материал для очерка в «Гудок», но не знаю, как удастся: это всё требует денег, трудов, да и здоровье я боюсь растратить.

Я рад, что ты справляешься с заботами и что Мака пополнела. Надо добиться, чтобы Сашка любил ее, а не третировал. Я приеду, займусь этим делом.

Дни здесь тянутся однообразно, надоело мне здесь, как в тюрьме, но я усиленно терплю все эти обстоятельства, чтобы глубже заглушить болезнь.

Та «каравелла», которую ты когда-то с Тошей видела в Феодосии, теперь плавает здесь, и я каждый день вижу ее из окна на море и вспоминаю того, кто ее уже никогда не увидит.

До свиданья, дорогая. Поцелуй наших детей. Обнимаю тебя.

Андрей.

Печатается по первой публикации: Архив. С. 576–577. Публикация Е. Антоновой.

{310} Н. В. Крутикову.

Ноябрь-декабрь 1945 г. Москва.

Глубокоуважаемый Николай Васильевич!

Однажды Вы позвонили мне и спросили, в какой помощи я нуждаюсь.

Я нуждаюсь в следующем. Моя квартира расположена над подземельем, где находится котельная центрального отопления и комната, в которой живут дворники.

Перекрытие, отделяющее мою квартиру от подземелья, имеет щели.

Зимой котельная полна угарного газа и дыма, а летом котельная также полна угара и дыма, потому что сюда из жилища дворников проведена вытяжная труба из печи, на которой жильцы готовят себе пищу.

Весь этот угарный газ и дым проникает в мою квартиру и отравляет меня и мою семью – вплоть до того, что я вынужден был иногда выходить с семьей наружу.

Как Вы знаете, я болен чахоткой и у меня бывает кровохарканье. Но даже если бы я был здоровым, то жить в квартире, превращенной в душегубку, нельзя.

Десятки раз я обращался к управдому Терентьеву с просьбой прекратить удушение нас угаром. Терентьев отвечал, что он это немедленно, сегодня же устроит, примет меры и т. д. Но ничего не сделал и не делает. По-прежнему квартира полна угара и дыма.

Я обращаюсь к Вам с просьбой приказать управдому немедленно и действительно прекратить наполнение газом моей квартиры. Это не может быть определено иначе, как преступление и замедленное убийство.

При этом я прошу Вас иметь в виду, что обещание, которое Вы можете получить в ответ на Ваше приказание, не обязательно будет выполнено, так же как не была выполнена моя просьба[970].

Печатается по черновому автографу: РГАЛИ, ф. 2124, оп. 1, ед. хр. 112, л. 1–3.

Датируется условно – по содержанию письма и на основании сохранившегося заявления Платонова в милицию от 1 ноября 1945 г., посвященного общей с письмом теме – критическому положению проживающих на 1-м этаже писательского дома на Тверском бульваре, 25.

«В 83-отделение милиции г. Москвы.

Обращаемся к Вам со следующей просьбой. Мы проживаем по Тверскому бульвару, д. 25. Наши квартиры расположены над котельной центрального отопления. В котельной во время топки образуется угарный газ, который через щели и неплотности полов проникает в жилые помещения и наполняет комнаты угарным отравляющим газом.

Это происходит постоянно и систематически уже второй год. Наши попытки сговориться с комендантом дома о производстве необходимого ремонта ни к чему не привели. Летом в письменной форме было снова заявлено об устранении дефектов в перекрытиях над котельной – дефектов, вследствие которых наши квартиры превращаются в душегубки. Но опять ничего не было сделано и снова происходит отравление наших семейств угарным газом.

В прошлом году в квартире 27 дважды происходило отравление проживающих там людей, и только потому, что люди были пробуждены ото сна, они не погибли.

В наших квартирах проживают дети, в том числе есть ребенок грудного возраста; в одной квартире живет военнослужащий, больной тяжелой формой туберкулеза.

Просим Вас, во избежание несчастья, принять немедленно меры к устранению такого преступного и нетерпимого положения, когда систематически отравляются люди. 1/XI 1945 г. Майор А. Платонов» (РГАЛИ, ф. 2124, оп. 1, ед. хр. 14, л. 1–2).

Заявление написано Платоновым, подписано также жильцами 28-й квартиры. Из того, что данный документ сохранился в семейном архиве, следует, что заявление или не было принято, или не передано в милицию.

1946

{311} В. Ф. Бокову.

22 апреля 1946 г. Москва.

22/IV 1946 г.

Здравствуй, дорогой Виктор!

Получил твое письмо от 3/IV[971]. Давно-давно мы с тобой не виделись[972]. На днях заходил ко мне Б. Ямпольский[973], мы вспоминали тебя, он тебя очень любит и высоко ценит. В следующий раз я передам ему твой адрес, и он напишет тебе сам.

У меня в жизни большие перемены. В январе 43 года умер мой сын Тоша, умер в Москве от туберкулеза, и сейчас уже четвертый год, как он лежит в могиле. От него остался ребенок, мой внук[974], ему сейчас уже 31/2 года.

К сожалению, вдова Тоши[975] отказала мне в том, чтобы я усыновил внука[976]. А недавно Тамара (вдова Тоши) вышла замуж за военного и уехала с новым мужем и моим внуком на место службы своего мужа, и там живет[977].