Соколиная охота - Павел Николаевич Девяшин

– Однако исходные данные позволяют нам ограничить круг подозреваемых. С вашего позволения, я исключу из него Софью Афанасьевну, господина фехтмейстера, его невиновность мы установили в начале нашей беседы и более я не ставлю ее под сомнение, и доктора Нестерова, которого я знаю лично и готов ручаться. Остальные, а это: Охолонев, Мостовой и, простите сударыня, но я не вправе сделать для вас исключения, пани Листвицкая, вполне подходят на роль убийцы. Разумеется, гипотетически! Всего три имени. Перечень, как видите, невелик.

На этот раз Владимир Матвеевич не стал поправлять пристава и указывать на ошибку, допущенную в произношении его фамилии. На устах управляющего заплясала нехорошая улыбка. Адъюнкт-профессор размашисто перекрестился и судорожно втянул носом воздух. Листвицкая, не утратившая и капли самообладания, деловито поинтересовалась:

– Ваше высокоблагородие, коль скоро вам известно имя убийцы, не могли бы вы более не тянуть и назвать его.

– Вот это я понимаю, – воскликнул пристав и хлопнул в ладоши, не удержавшись от сарказма, – правильный подход-с. Обстоятельно, по-купечески!

– Кто убил моего брата? – голос Софьи прогремел непривычной сталью.

Истинно арсентьевская порода, подумал Антон Никодимович и сказал, указывая на Мостового:

– Так вот они и убили-с!

– Да вы с ума сошли! – взвизгнул бывший профессор истории и вскочил со стула, точно ужаленный. На плечо ему немедленно опустилась тяжелая рука стражника.

– Поликарпов отнюдь не сумасшедший, господа, – нахмурился полицейский. – Сейчас я вам это докажу.

Поежившись под взглядом пристава, Алексей Алексеевич вновь опустился на стул. Он, кажется, силился что-то сказать, но знаменитейшее красноречие, покинувшее его с момента обнаружения тела станового пристава, так и не вернулось. Вместо слов у него выходили невнятные мычания и звуки.

Листвицкая, ловко подобрав складки широкого черного платья, немедленно отодвинулась от вздрагивающего толстяка как можно дальше. Холонев поглядел на него и покачал головой. Он не пытался скрыть свое разочарование.

– А вы это наверно знаете, Антон Никодимович? Ну, про убийцу-то… Воля ваша, да только не похож этот слизняк на солидного профессионала. Видели бы вы его в парилке, где нашли Вебера…

– Сие, друг мой, основное правило людей подобного ремесла – маска заурядного человека. Добавь к этому немного артистизма и "вуаля" – полнейшая по всему мимикрия! Полно, господин Мостовой, прекратите паясничать. Все, ваша карта бита!

– Ваше высокоблагородие, – произнес доктор Нестеров, не сводящий с профессора внимательных глаз, – прошу вас немедленно разъяснить нам ваши умозаключения. Вы выдвинули очень серьезное обвинение, необходимо привести надлежащие основания.

– Куда как справедливое замечание, Вадим Сергеевич! – отозвался Поликарпов, делая полицейскому стражнику знак не спускать с подозреваемого глаз. – Если не возражаете, дамы и господа, я стану рассказывать все по порядку, так сказать, от начала и до конца-с. А вы, стало быть, слушайте и наслаждайтесь повествованием. Уверяю вас, оно будет крайне увлекательным-с. Не рассказ, а пьеса! Можете даже закрыть глаза и представить себе, что вы в театре.

Пристав посмеялся собственной немудреной шутке и подмигнул обмякшему на стуле Алексею Алексеевичу.

Глава двадцать седьмая

– Итак-с, акт первый: "Рецепт убийства". Прежде всего, нам следует остановиться на изначальном замысле смертоносного маэстро. Это необходимо для понимания, как общей картины происходящего, так и отдельных действий господина профессора. Как известно, леди и джентльмены, Алексей Алексеевич поселился в усадьбе довольно давно… Так-с, где-то у Поликарпова была полезная записочка.

Кряхтя и ежесекундно охая, пристав полез в карман длиннополого сюртука и извлек оттуда аккуратно сложенный листок бумаги. Помедлив с мгновение, Антон Никодимович нацепил на глаза старомодное пенсне на ленточке, с шуршанием развернул пожелтевшую страничку и принялся читать, шлепая огромными мясистыми губами:

– Как следует из донесения, в субботу, февраля 1-го дня, рано утром, на почтовую станцию уездного города Курган, что в Тобольской губернии, прибыл, следуя на казенной упряжке, бывший адъюнкт-профессор при кафедре истории Императорского Санкт-Петербургского университета г-н Мостовой А.А. Личность установлена, согласно записи за номером "14" в амбарной книге-реестре станционного смотрителя. Том 2, стр. 6.

– Записка, донесение. Вы хотите сказать, что собрали всю необходимую информацию на господина Мостового и провели расследование всего за один день? – выразил запоздалое удивление Владимир Матвеевич.

– Кто бы говорил, Охолонев! Вы четверть часа назад были свято уверены, что убийца – Фальк, притом без всякого расследования. И потом, информация у меня имеется обо всех, – полицейский похлопал по изрядно набитому карману. – В расследовании мне помог наш, то есть ваш, дорогой доктор. Его острый ум оказал следствию неоценимую помощь! Правда, он жутко не хотел, чтобы я устраивал для вас это представление, дамы и господа. Но ничего не могу с собой поделать, жуть как люблю покрасоваться перед публикой.

Полицейский чиновник сдернул пенсне, и документ немедленно перекочевал обратно в сюртук.

– Впрочем, не важно! Я, главным образом, хотел обратить ваше внимание на дату появления профессора здесь, в наших, так сказать, палестинах-с. Как видите, между прибытием преступника и…

– Никакой я не преступник! – взвизгнул Мостовой и затрясся на стуле. – Вы ответите за свою наглую клевету, Поликарпов! И вы, Нестеров, слышите? Перед судом…

– …между прибытием преступника и разыгравшейся трагедией прошло довольно много времени, более полугода-с. Длительное затишье означает, что порядок действий был спланирован очень тщательно и претворялся в жизнь постепенно, без спешки и ненужной суеты. В результате помещик был убит. Однако невозможно даже представить, что бы изначальный план предусматривал дуэль князя и столичного фехтмейстера, покусившегося на честь знаменитой фамилии. Притом по истечению почти восьми месяцев, если считать с момента появления в доме подстрекателя! Предвидеть такое, а тем более подстроить попросту нельзя. Стало быть, в какой-то момент затея злоумышленника полетела к черту и в конечном итоге мы имеем дело с чистейшей воды экспромтом. Но что, спросите вы, заставило последовательного и хладнокровного профессионала разом изменить принятый курс? Он столько времени бездействовал и вдруг его залихорадило!

На этот раз никто полицейского не перебивал, не встревал с вопросами и не строил догадок.

– Очевидно, что сей поведенческой метаморфозе, послужило некое событие, после которого в тихой, мирной усадьбе за сутки происходит сразу два убийства-с, – сказал Поликарпов. – А что примечательного случилось в последнее время? Совершенно верно – ранение Ефимова! Я давеча не напрасно похвалил Владимира Матвеевича за его версию. Происшествие с ранением на учебном занятии действительно спутало душегубу все карты. Только не Ефимову, как было предположил наш драгоценный управляющий, а господину профессору, который решил загрести жар чужими руками и умертвить князя Арсентьева в процессе им же учиненной забавы. Следовало лишь втереться к Дмитрию Афанасьевичу в доверие, а после аккуратно направлять