Охотник на лис - Марк Шульц

После этого он сразу же развернулся и снова ушел.

Не знаю уж, о каком уроке шла речь, но я остался стоять на крыльце расстроенный, в первую очередь при мысли о той ужасной ошибке, которую я совершил, став частью команды «Фокскэтчер».

Дэйв появился на следующий день. Джон и его адвокат сразу же обратились к нему с просьбой встретиться с ними в особняке, причем без меня. Я был весьма зол, что Джон со своим адвокатом перехватил Дэйва, прежде чем я мог переговорить с ним.

После встречи в особняке Дэйв выглядел слегка взволнованным. Он сказал, что не хотел бы, чтобы я окончательно порвал с Джоном, потому что он продолжал получать у Джона зарплату. Согласно контракту, который я заключил в свое время с Джоном, он обязался платить Дэйву и столько же мне до тех пор, пока кто-нибудь из нас выступает за его команду. Затем Дэйв попросил меня перед своим отъездом подписать для Джона плакат или что-нибудь еще. Мне не хотелось делать этого, но ради Дэйва я пересилил себя. Не помню уже, что я там написал.

В тот вечер Дэйв хотел поговорить со мной в коттедже, но Джон велел, чтобы все шли спать. На следующее утро я обнаружил, что у меня пропал бумажник. После того как я заблокировал все свои кредитные карты, Джон вручил мне мою пропажу, объяснив, что его секретарь, Виктор, нашел бумажник на полу в комнате, которую я осмотрел самым тщательным образом. Подозреваю, что Джон припрятал его, чтобы задержать мой отъезд или чтобы посмотреть, что я собирался делать перед отъездом.

Дэйв уехал обратно в Висконсин, а я собрал остатки своих вещей. Дюпон поручил начальнику службы безопасности проследить за мной и убедиться, что я ничего не стащил. Это был декабрь 1988 года, и спустя год после жизни в поместье «Фокскэтчер» я жаждал уехать из Пенсильвании, подальше от Джона Дюпона. Навсегда, насовсем.

Из-за этого дьявола-искусителя я потерял все, в том числе ощущение счастья, которое я так страстно стремился обрести, утратив его в детстве. Я сел в машину и нажал на газ, оставляя следы колес на лужайке перед его особняком.

У меня не было никаких конкретных планов относительно того, куда направиться из «Фокскэтчера». Когда я поехал на запад, меня привлекла мысль оказаться в Колорадо-Спрингс, штат Колорадо, рядом с Уэйном Боманом. В то время я еще не был с ним знаком, но знал о нем практически все. Каждый уважающий себя борец знал, кто такой Уэйн.

Он был главным тренером по борьбе в Академии ВВС США в Колорадо-Спрингс. В этом городе размещалась также Федерация спортивной борьбы США, организация «Атлеты в действии»[27], Олимпийский тренировочный центр и Национальный институт дзюдо. Казалось, Колорадо-Спрингс был создан для меня.

В тот год, когда я родился, Уэйн занимался борьбой в Оклахоме. Он выиграл чемпионат Национальной ассоциации студенческого спорта и трижды становился призером Панамериканских игр. Занимаясь спортивной борьбой, он выиграл шестнадцать национальных чемпионатов и никогда не опускался ниже третьего места в двадцати пяти турнирах национального уровня. Он также участвовал в трех Олимпийских играх и восьми чемпионатах мира.

Менее года назад он стал руководить спортивным центром ВВС. Он стал также известен как легендарный бегун, каждое утро наматывавший пять миль и участвовавший в нескольких 100-мильных гонках.

Уэйн недавно написал книгу «Борьба: на ковре и за ним». Ее название было схоже с названием книги Дюпона. Однако, сравнивая эти две книги, понимаешь, что они отличаются так же, как Уэйн отличается от Дюпона: книга Уэйна намного лучше и совершенно другая. Уэйн являлся воплощением мужественности и силы.

Уважение – вот первое слово, которое мне невольно вспоминалось, если бы меня попросили рассказать об Уэйне. В большинстве своем все борцовское сообщество испытывало к Уэйну именно это чувство, отмечая его безупречную честность и безукоризненную репутацию.

Я вызвался быть помощником Уэйна в Академии и купил небольшой домик поблизости. Он никогда не узнал, насколько то, что он разрешил мне быть рядом с ним, помогло мне постепенно восстановить то душевное состояние, которое было у меня до моего отъезда из Пало-Альто в Вилланова. Нормальная обстановка в Колорадо-Спрингс открыла мне глаза на все потуги Дюпона плести интриги и манипулировать окружающими. У меня возникло впечатление, что мне удалось сбежать из какой-то секты.

Как-то я сидел дома, смотрел телеканал «Дискавери» – и наткнулся на документальный фильм о Джоне, создание которого он профинансировал. Там были показаны разные аспекты его тренерской деятельности: как он обучает парней разным простым приемам, как дует в свисток во время тренировки. В самом конце была показана церемония моего награждения на чемпионате мира 1987 года. Я наклонился, чтобы мне на шею повесили золотую медаль. Когда я выпрямился, прямо над моей головой появилась заставка: «История Джона Дюпона». Словно это он явился причиной моей победы. Слова были такой величины, что за ними было сложно различить мое лицо. От этой картины у меня скрутило живот.

«Он, в конце концов, полностью взял верх, – подумал я. – Он сломал мою карьеру и пробрался в руководство Федерации спортивной борьбы США».

Но он не мог задержаться там надолго. Полагаю, что все в борцовском мире прекрасно знали: Дюпон не имеет к спорту никакого отношения. У него не было ничего, что он мог бы предложить, кроме денег. Однако за счет своих пожертвований он смог на какое-то время обеспечить себе политическое продвижение в Федерацию спортивной борьбы США и Международную федерацию объединенных стилей борьбы. Даже при том, что Дюпон получил звание «человека года» Федерации спортивной борьбы США и издания «Новости спортивной борьбы», большинство борцов испытывали к нему сильное презрение. Если бы он не начал постепенно терять интерес к спорту, его просто выдавили бы из спортивного мира. У Джона не было шансов остаться в этом мире, в котором все ненавидели его. Странным было то, что именно борцовское сообщество на какое-то время подпустило его к себе.

Неприязнь к Дюпону настолько глубоко засела во мне, что, отчасти в связи с этим документальным фильмом, я в 1989 году стал размышлять об убийстве. По мере того как я взрослел, меня учили, что успех складывается из упорной работы, жертв, страданий, честного отношения к делу и отказа от кратчайшего пути. Наблюдая за тем, как Джон приобретал все больше власти в борцовском мире, я убеждался в том, что меня учили неправильно. Те, кто занимался борьбой, откровенно попрошайничали, предоставляя Джону в ответ все, что бы он ни пожелал. У него была потрясающая способность каждому назначать свою цену. Я еще никогда не чувствовал себя таким подавленным, увидев, как его имя появляется над моим изображением в документальном фильме, за создание и трансляцию которого он заплатил. Это послужило мне последним напоминанием о том, что он воспользовался моей болью, чтобы завоевать авторитет и добиться власти, а затем сломал мою карьеру. Мне захотелось отомстить.