Собрание сочинений. Переводы: Евангелие от Матфея. Евангелие от Марка. Евангелие от Луки. Книга Иова. Псалмы Давидовы - Сергей Аверинцев

Этими словами вводится эсхатологический раздел, привычно обозначаемый в узусе мировой науки как «малый апокалипсис» и занимающий всю 13-ю главу (ср. Мт 24:1–44; Лк 21:5–36). Очевидно особое значение, которое это место приобретало для эсхатологии начального христианства, в особенности после гибели Иерусалима и Храма в 70 г.

13:2 Не останется здесь камня на камне. Именно это предсказание, буквально исполнившееся четыре десятилетия спустя, в 70 г., когда Храм и город Иерусалим были разрушены войсками Веспасиана, могло дать формальный юридический повод для обвинения перед иудейским судом (ср. ниже 14:56–58, 15:29).

13:3 Когда сидел Он на Масличной горе. Это же положение тела описано в Мт 5:1 для Нагорной проповеди. Внешнее сходство отнюдь не случайно: в обоих случаях гора, напоминая о Синае как локусе откровения, одновременно символически заменяет престол учительства, кресло, на которое садится наставник для произнесения особенно важной проповеди (евр. [киссэ], греч. καθέδρα, лат. cathedra, откуда наше «кафедра»).

Масличная гора — то же, что Елеонская гора: холм по ту сторону {стр. 279} русла Кидрона, над Гефсиманией. От него открывается наилучший вид на восточную часть Иерусалима, прежде всего на то место, на котором некогда стоял Храм, а в наше время стоит т. н. Омарова мечеть (Куббат ас-Сахра). В пророчестве Зах 14:3–4 этот холм выступает как место присутствия Бога в эсхатологической битве: «…Тогда выступит Господь и ополчится против этих народов, как ополчился в день брани. И станут ноги Его в тот день на горе Елеонской, которая пред лицем Иерусалима к востоку…».

13:8 Все это — начало родовых мук. «Родовые муки», предшествующие конечной победе Мессии ([хавлей маши'ах]) — очень характерная и выразительная метафора еврейской эсхатологии.

13:9 Бичевание в синагогах. Речь идет об одном из законодательных установлений синагогальной жизни, действие которого испытал на себе, в числе других, апостол Павел (2 Кор 11:24). Бич должен был состоять из ремня, разделенного на 4 плети, с которыми для увеличения силы удара были сплетены другие, более тонкие плети (см. ТВ Makkoth 23а). Относительная умеренность вносилась библейским ограничением числа ударов — до сорока (Втор 25:2–3), на практике — до тридцати девяти (поскольку исполнители могут ошибиться в счете и погрешить против Торы); именно поэтому Павел говорит в цитированном выше месте о «сорока ударах без одного» (полагалось наносить 13 ударов по груди, 26 — по спине).

13:14 «Мерзость опустошения». Это словосочетание, восходящее к Дан 9:27, 11:31, 12:11, традиционно переводилось как «мерзость запустения» и вошло в искаженном смысле в идиоматику современно русского языка (по словарю Д. Н. Ушакова «состояние полного опустошения, разорения», см. т. II, М., 1938, стб. 185–186, с примером: «В доме была мерзость запустения»); это побудило нас дать иной вариант. Оборот должен быть понят следующим образом: осквернение святыни, делающее в будущем неизбежным ее опустошение как возмездие (т. е. не «опустошение» производит «мерзость», {стр. 280} но, напротив, «мерзость», осквернение святыни, делает неизбежным ее «опустошение»). В I Книге Маккавеев выражение эксплицитно отнесено к языческому алтарю, водруженному под конец 167 г. до н. э. Антиохом IV Епифаном в Иерусалимском Храме, на котором, между прочим, приносили в жертву свиней: «В пятнадцатый день Хаслева, сто сорок пятого года, устроили на жертвеннике мерзость опустошения» (1:54, ср. 3:59, 6:7). Уже святоотеческая экзегеза связывала с этим выражением в евангельском контексте те или иные демарши римлян, навязывавших Иерусалиму и специально Храму присутствие атрибутов своего язычества. В 40 г. Калигула вознамерился поставить в Иерусалимском Храме свою собственную культовую статую (см. Philo, Legatio ad Gaium; Joseph. Flav. Antiquitates XVIII, 8, 2–9). Это намерение не было осуществлено. Во время войны с римлянами зилоты («ревнители»), т. е. повстанцы, желавшие вести до последнего священную войну против язычников, оккупировали Храм и завели свои порядки, несовместимые с храмовыми уставами: нарушалась неприкосновенность сокровенного святилища (т. н. Святая Святых), в Храме происходили убийства, наконец, произошло шутовское поставление Первосвященника (Joseph. Flav. Bellum Judaicum IV, 3, 7. 3, 10. 5, 4. 3, 6–8).

Воздвигнутую. Перевод в согласии с нормами русской грамматики; но надо иметь в виду, что в подлиннике на этом месте имеется примечательный грамматический анаколуф — существительное βδέλυγμα «мерзость», по-гречески среднего рода, сопровождается причастной формой мужского рода ('εστηκότα). Это не может быть случайным, но истолкование смысла анаколуфа зависит от того, как именно мы идентифицируем самое «мерзость». Впрочем, и статуя Калигулы, и самозванный Первосвященник — образы мужские.

Те, кто в Иудее, пусть бегут в горы. Церковный историк Евсевий рассказывает: «Еще перед войной народу Церкви Иерусалимской было поведено в пророчестве, открытом людям, достойным его, — уйти из города и ждать в городе Переи по имени Пелла. Туда и отправились из Иерусалима те, кто веровал во Христа» (Historie Ecclesiastica III, 5, 3). Сходное сообщение у Епифания Кипрского:·«Когда городу предстояло быть взятым римлянами, всем ученикам {стр. 281} было внушено ангелом оставить город» (De mensuris et ponderibus 15, ср. Irenaeus Adversus haereses 29, 7).

13:22 Знамения и чудеса ( σημεία και τέρατα, евр. [отот умофетим]) — характерное библейское словосочетание, многократно встречающееся в ВЗ.

13:24–25 Солнце померкнет… Ср. Ис. 13:10; 34:4; Иез. 32:7–8; Иоиль 2:10, 31; 3:15.

13:30 Поколение это (γενεά, ср. евр. [дор]) — таков исходный смысл словосочетания, имеющего, вообще говоря, много смыслов и не сводимого к «генерационному» значению. Возможно, его многозначность использована вполне сознательно. В перспективе пророчества о гибели Иерусалима вполне актуально простейшее значение: это увидят те, которые живут сейчас. В перспективе собственно эсхатологической возможно расширение значения.

13:32 Но об этом дне и часе не знает никто, […] ни даже Сын, — только Отец. Интерпретация этих слов много обсуждалась в патристической экзегезе. Св. Ириней Лионский (II, 28, 6) сводит их смысл к педагогическому увещанию против эсхатологического любопытствования. Сходный подход мы встречаем у ряда других интерпретаторов, вплоть до Феофилакта Болгарского: «Желая удержать учеников от любопытства о последнем дне и часе, Господь говорит, что ни ангелы, ни Сын не знают о сем. Если бы Он сказал: Я знаю, но не хочу открыть вам, — в таком случае Он опечалил бы их. А теперь, когда говорит, что ни ангелы, ни Я не знаю, — Он весьма мудро поступает и совершенно удерживает их от желания знать и докучать Ему. […] Малые дети, видя что-либо в руках отцов, часто просят у них, и ежели отцы не хотят дать, они, не получая просимого, начинают плакать. В таком случае отцы обыкновенно скрывают от них вещь, держимую в руках, и, показывая детям пустые руки, удерживают их от слез» (Благовестник. Толкования на святые Евангелия Феофилакта, архиеп. {стр. 282} Болгарского, СПб. б. г. с. 249). Ориген (In Matth. ad 1.) предлагает мистические толкования: незнание принадлежит или человеческому естеству Христа, или Церкви, в качестве Главы которой Он говорит в данном случае. Наконец, некоторые Отцы Церкви понимают слова «только Отец» (εί μη ό πατήρ) как эквивалент отрицания «помимо Отца» (χωρίς τού πατρός); ведение Сына не идет «помимо» Отца, оно исходит от Отца. Такую мысль мы находим, например, у св. Василия Великого: «Причина того, что знает Сын, у Отца; и Сын не знал бы, если бы не (εί μή) Отец» (Epist. 236, 2).

14:1 Первосвященники. Формально говоря, одновременно исполнять должность первосвященника могло только одно лицо. Однако выражение, употребляемое Мк наряду со всеми другими каноническими Евангелиями (например, Мф 26:59, 27:15, Лк 22:2, Ио 7:32, 19:15), оправдано вдвойне: во-1-х, первосвященник, по той или иной причине находящийся на покое, сохранял имя и авторитет своего сана; во-2-х, в данном случае имеется в виду ситуация, когда Анна, старший из двух, был отправлен на покой римским прокуратором Валерием Гратом, а в его должности оказался его зять Каиафа, фактически разделявший с ним власть как в силу родственных отношений, так и потому, что ревнители веры, для которых вмешательство оккупанта-язычника было сугубо незаконно, продолжали считать законным первосвященником именно тестя и принимали зятя лишь постольку, поскольку он согласовывал свои действия с тестем. Феофилакт Болгарский объясняет ситуацию по существу верно, хотя в преувеличенных и упрощенных выражениях: «Закон повелевает, чтобы у иудеев был один архиерей [т. е. первосвященник] во всю свою жизнь; между тем у них тогда было много архиереев, которые один за другим […] покупали власть у римлян. Таким образом, архиереями евангелист называет тех, которые, пробыв некоторое время на архиерействе, оставили оное» (Благовестник. Толкование на святые Евангелия, СПб., б. г., с. 257).