Сосна и олива или Неприметные прелести Святой Земли - Шамир Исраэль

Нынешний город – раковая опухоль на худом теле Нагорья. Под тяжестью его населения прогибаются горы, исчезает вода в родниках. Место для больших городов – на Побережье, где на торговых путях всегда стояли “мегаполисы” Газы, Ашкелона, Лода, Мегиддо, Бет Шеана. Иерусалим оказался неудачным выбором – особенности его населения были погребены под лавиной иммигрантов. :

Хотя иерусалимцы любят гулять по улице царя Давида – это “темный, крытый где холстами, а где древними каменными сводами ход между такими же древними мастерскими и лавками” (Бунин) в центре восточного базара – они редко или никогда не связывают походы в Старый город с религиозными нуждами. Действительно, у Стены Плача, этого главного еврейского Святого места Иерусалима можно увидеть группу иеменских евреев из дальнего мошава, несколько нищих, много ортодоксов из Меа Шеарим, американских евреев и просто туристов, но иерусалимцы сюда почти не приходят – они предпочитают свои синагоги для молитвы. Даже на праздники у Стены собирается так мало иерусалимцев, что без ортодоксов и туристов миньяна – 10 евреев для молитвы – не найдешь. Видимо, они считают, что поклонение в Святых местах – дело пилигримов, богомольцев и нищих.

ГЛАВА XXIV. ПОСЛЕДНИЕ ИЗ МОГИКАН

От потопа 1948 года в Иерусалимском Коридоре уцелели два села – Эн-Некуба и Абу Гош или Кирьят эль Анаб, Виноградный городок. Эн-Некуба – не совсем в счет, ее жителей согнали с земли, но они смогли удержаться в домах соседней арабской деревни. Чтобы не создавать прецедента, им не дали вернуться, но там и оставили. Возле нее – группа источников Эн-Акбела (Aqua Bella). Сейчас это национальный парк с руинами замка крестоносцев, журчит вода ручейка. На своем месте остался только Абу Гош, зажиточное, преуспевающее село.

Живущий здесь род Абу Гош издавна контролировал дорогу в Иерусалим, поставлял гидов-проводников и брал пошлину за проезд. Жители села активно участвовали в восстании феллахов против Ибрагима-паши. В 1948 г они стали на сторону израильтян и заслужили себе прочную ненависть палестинцев. Меня однажды приняли в Иерусалиме за абу-гошца, скрывающего свое происхождение, и с большим трудом мне удалось избежать неприятностей. На них не женились и не выдавали за них девушек, но с годами старая злоба прошла.

Село было Иерусалимом до Иерусалима в нескольких смыслах. Сейчас водораздел между бассейнами Индийского и Атлантического океанов находится в районе Иерусалима, но до образования гигантского Сирийско-Африканского разлома, миллионы лет назад, водораздел проходил в районе Абу Гоша. Как бы напоминанием об этом служит библейский рассказ, по которому древняя святыня израильтян, известная всему свету по фильмам об Индиане Джонсе, Ковчег Завета, стояла здесь, пока царь Давид не перенес ее в Иерусалим.

По Библии, Ковчег стоял когда-то в Шило, и филистимляне умыкнули его в Ашдод. В городе вспыхнула эпидемия, и они поняли, что ковчег – штука опасная. Ашдодцы перепасовали его в Гат, затем в Экрон, наконец решили, что его лучше вернуть. Ковчег поставили на телегу, впрягли в нее пару нерожалых телиц и погнали. Телицы пошли и пришли в Кирият Яарим. Схватившихся за ковчег стукнуло неведомой силой, что позволило Эриху фон Данекену, автору популярной книжки о Пришельцах, объявить ковчег – аккумулятором инопланетян. Идея библейского рассказа ясна: к святыням следует относиться бережно и не хватать, что особенно применимо к Храмовой горе (см. последнюю главу).

На вершине горы над селом видна огромная статуя девы Марии над монастырем Богоматери Ковчега Завета: там находится и церковь, посвященная остановке Ковчега в Кирият Яарим. С холма – прекрасный вид, там растут старинные деревья, лежит несколько колонн и прочих следов древности, выкопанных монахами. Церковь – новая, но в ней использованы фрагменты древних церквей. Однако гораздо более интересна церковь и монастырь внизу, в центре села, возле мечети и рядом со "Старым городом" Абу Гоша. Там, у полноводного источника находилась римская крепость, от которой осталась каменная доска с титулом Х легиона. Церковь крестоносцев была построена на римско-византийском фундаменте. Она хорошо сохранилась. Дверь, вход, арки, своды, подвал – все это осталось неизменным с XII века. В церкви – интересные отреставрированные фрески крестоносцев. В крипте церкви бьет источник, протекающий, как река, меж толстых каменных плит. Вода в нем чистая и прозрачная. Легко спуститься вниз и напиться воды прямо из водоема. Здесь ежегодно проходит фестиваль церковной музыки.

Вплотную рядом с монастырем – мечеть, и там находится основной выход источника. За ней – опустевшая старая часть села. Жители Абу Гоша построили себе новые дома и распространились широко по окрестностям. Старые дома села очаровательны и напоминают Старый город Иерусалима, но крестьяне предпочитают дома, окруженные садами, в которых они живут сейчас.

Здесь, на землях Абу Гоша, возникло недавно свободное еврейское поселение Натаф. То, что я написал, вероятно, не вполне понятно. Разве не все еврейские поселения свободны? И при чем тут Абу-Гош? Здесь мы касаемся одного из самых основных пороков Израиля.

Палестина была изначально свободна. Ее свобода не была свободой политической, свободой выбора правительства, свободой регулировать налоги. Ее свобода была более проста и реальна – свобода жить, где хочешь и как хочешь. В отличие от долины Нила или Междуречья, где жизнь была возможна только благодаря реке, благодаря центральной власти, строившей плотины и каналы, в стране Израиля, с ее дождями, источниками, водоемами для сбора дождевой воды, жить и обрабатывать землю можно было где угодно. Часть земли принадлежала людям, часть была свободной, и любой мог сесть на землю, построить дом, посадить виноградник и жить спокойно, под сенью своей смоковницы и своей лозы. Поле и дом можно было купить, как купил Авраам поле с двойной пещерой Махпела в Хевроне, как купил Иаков поле с колодцем в Шхеме, как купил Давид гору Мория в Иерусалиме. С другой стороны, купленное и необработанное поле возвращалось народу через три года, что предотвращало концентрацию земель.

Когда евреи стали приезжать в страну Израиля в конце прошлого века, они свободно покупали землю и селились на ней. К 1948 году 15 % земли принадлежала евреям. После 1948 года большая часть оставшихся земель была конфискована и стала собственностью государства, земельного управления, Национального фонда. Государство отпустило огромные угодья киббуцам и мошавам. Но обычному человеку, который хотел бы купить участок поля и жить там, у источника, в сени своей смоковницы, государство не хотело ни дать, ни продать землю. Так возникла искусственная нехватка земли; так, обезземелив палестинцев, израильтяне обезземелили самих себя.

При социалистических правительствах до 1977 года земля была практически исключена из оборота, как в странах Восточной Европы. Она раздавалась, как феодальные угодья – приближенным к власти, либо коллективам. После 1977 года государство стало понемножку продавать землю – участками по 300-400 м, для строительства коттеджей. Но, поскольку 90 % земли были изъяты из оборота, рыночная цена на оставшиеся 10 % была высокой. Государство продавало свою землю по "рыночной" цене, невероятно высокой по любым меркам. Участок для строительства дома в захудалом городке развития, вроде Бейт-Шемеша стоит 20-30 тыс. долларов. Цена бетонного дома, окруженного несколькими метрами сада на расстоянии от 5 до 25км от Иерусалима – от 100 до 300 тысяч долларов – при средней зарплате 500 долларов в месяц.

Теоретически вся земля принадлежит еврейскому народу. Практически она недосягаема. Министры, помощники министров получают землю на льготных условиях: так, Ариэль Шарон получил почти бесплатно огромное угодье на юге, где он основал скотоводческую ферму. Мы пытались купить или арендовать участок земли в горах, близ источника, чтобы жить плодами рук своих, как феллахи Палестины. Такая скромная мечта: овечка, олива, виноградник; ее могли осуществить наши деды при турках или англичанах – но после массовой конфискации земель вся страна оказалась в руках одного хозяина, бюрократии, которой нет нужды продавать или сдавать землю.