Сосна и олива или Неприметные прелести Святой Земли - Шамир Исраэль

По еврейскому закону новый день начинается с закатом солнца, а не в полночь; так, суббота начинается с закатом в пятницу вечером. Еврейская суббота – еженедельный семейный праздник, “праздник, который всегда с тобой”, и праздновать ее можно где угодно – хоть в Москве, хоть в Нью-Йорке, но в Иерусалиме с тобой празднует весь город. К закату Иерусалим затихает. Не слышно машин и автобусов, все разошлись по домам. На столах белые скатерти, на кухне все готово, хозяйка дома покрывает голову косынкой и зажигает свечи в серебряных подсвечниках. При этом она тихо молится. Бог, и только Он знает, что она просит или загадывает. Она благословляет Того, кто велел зажигать субботние свечи.

По городу звучит синагогальное пение. Более верующие заранее совершили омовение живой водой и собрались в синагогах. “Ты приди, жених желанный, во сретенье невесты” – как переводил Аполлон Майков слова главной субботней молитвы, леха, доди, ликрат кала; когда молящиеся доходят до нее, они обращаются на запад, к выходу, как бы встречая Царицу Субботу. Самые приятные синагоги города – те, что даже не имеют своих зданий, но используют чужие залы. Одна из них находится в школе “Иегуда гаЛеви” в Катамоне, другая – около “Моадон леОле” в Тальбие. В них меньше всего помпезности, молодые молящиеся, много детей. Субботняя молитва длится недолго, и мужчины быстро возвращаются по домам, к ожидающим их семьям. Женщины редко сопровождают мужчин в синагоги – исключением являются упомянутые выше “самые приятные синагоги города”, где собираются, как правило, и женщины, и дети.

Возвратившись домой, хозяин дома возлагает руки на головы своих детей и благословляет их, желая сыновьям уподобиться Эфраиму и Менаше, а дочерям – Рахели и Лии. Семья садится за стол, хозяину наливают полный бокал красного вина, покрывают белой салфеткой плетеный хлеб – еврейскую халу, мягкую и вкусную. Самую лучшую халу в Иерусалиме пекут в крошечной пекарне на улице Матери нашей Рахели, где ее нужно заказывать заранее. Начинается освящение субботы. Это – великий момент для каждого мужчины, может быть, единственный час недели, когда он превращается в полноправного отца семейства, сидящего во главе стола, с домочадцами, внимающими каждому его слову, когда он превращается из забеганного страхового агента или усталого заводского рабочего в достойного потомка патриархов, пасших свои стада и никому не кланявшихся на этих Иудейских холмах.

Люди как бы вырастают в субботу, в них появляется величавая типичность, одинаковость счастливых семей. Каждый муж подобен Аврааму, Исааку и Иакову, жена младости его подобна Сарре и Ревекке, Рахели и Лии. Мы бы никогда не выдержали напряжения недели, если б не благословение субботних вечеров. Хотя встречи субботы и субботние обеды устраивают повсюду – и в кибуцах, и в центрах и общежитиях для иммигрантов – ничто не может сравниться со встречей субботы у себя дома в Иерусалиме. В этот миг не замечаешь, что вокруг нет холмов, но бетон и асфальт, нет патриархов, но есть страховые агенты, вся трагедия ежедневного существования прячется, пока благословляют Сотворившего плод лозы.

После благословения над вином пьют и открывают халу. Хлеб настолько важен, что было б грехом благословлять вино первым в его присутствии, поэтому его и покрывают – чтоб не увидел и не обиделся.

После субботней трапезы иерусалимцы включают телевизор – посмотреть программу новостей, подводящую итоги недели. Израильские власти постоянно упрекают телевидение в “нарочитом показе дурных вестей”, в чем упрекали, видимо, еще Кассандру. После новостей – фильм: израильское телевидение показывает два фильма в неделю, но в Иерусалиме принимают еще и два канала Иорданского Телевидения из Аммана. Если бы не мое затянувшееся пребывание в Швеции, я бы сказал, что израильское телевидение – одно из самых скучных в мире. Поэтому многие иерусалимцы отправляются после новостей в гости или на вечеринку: на своих машинах, потому что общественный транспорт в субботу не ходит.

Назавтра, субботним днем, на улицах мало машин; семьи с детьми гуляют в нарядных одеждах по тенистым улочкам западного Иерусалима или по колоритным азиатским переулкам восточного города. В этот день нет ни работы, ни кино, вплоть до исхода субботы, до заката и мужья и жены обычно проводят время вместе, и дети знакомятся даже с очень занятыми отцами. Как говорили мудрецы: “не столько сыны Израиля блюли Субботу, сколько Суббота блюла сынов Израиля”. Иногда говорят, что дана Суббота лишь для отдыха телу. Но это не так – этот “чудный дар Господа, что дан от любви Его великой и жалости к Израилю” (Агнон) дает еще и покой душевный.

Иерусалимцы любят субботу, естественно, они любят и Субботу Суббот – Иом Киппур, Судный день. В этот день, как никогда полны синагоги, мужчины гуляют перед ними в белых талитах и дети повсюду носятся на велосипедах. Вечером Иом Киппура происходит самое большое народное гуляние по тихим зеленым улицам Катамона и Слободы – ведь это и день свободы от автомобилей, когда можно безбоязненно отпустить детей на улицу. Иом Киппур подходит бережливым иерусалимцам и потому, что в этот день не едят, не пьют, денег не тратят и не угощают, и получается чистое общение и радость без забот.

После Иом Киппура начинается самое лучшее время года – праздник Кущей. Почти все иерусалимцы строят себе маленькие будочки, обтянутые старыми простынями и крытые несколькими пальмовыми ветками, и тель-авивцы поражаются этому зрелищу. В Кущи небо чисто и ясно, осенняя прохлада уже чувствуется в горах, и это самое время для длинных прогулок, которые иерусалимцы любят больше всех прочих израильтян. Погода в эту неделю бесподобная, и многие гуляют по Старому городу. Новый Западный город полон молоденьких туристов с кипами – прямо из Америки, приехавших для ознакомления со своими еврейскими корнями.

После Кущей в город приходит зима. Холодища пронизывает кости иерусалимцев. Центрального отопления почти ни у кого нет, а там, где есть – в новых коммунальных домах – оно обычно не работает, потому что жильцы не могут договориться о разделе расходов на отопление. Жизнь в городе замирает, и к девяти часам вечера на улицах – ни души, кроме дюжины солдат, получивших “афтер”, краткосрочный отпуск со своих учений в Иудейской пустыне. Мужчины надевают армейские “дубоны”, толстые куртки на поролоне, которые израильтяне Побережья носят только на резервной службе. От этих “дубонов” последний банковский клерк кажется капитаном парашютистов из фильма Менахема Голана, а Иерусалим превращается в Афулу-в-горах, самый большой в стране “маленький городок развития”. В кафе томятся без дела официантки, и только фалафельные еще как-то вытягивают, благодаря резервистам и солдатам строевой службы.

Иногда иерусалимцы помоложе пересекают невидимую зелёную черту и оказываются у Дамасских ворот, согреться горячим сахлабом – напитком из орхидей, кокосового ореха и сахара с алой вишней сверху. Это любимое питье иерусалимских таксистов – и гимназистов.

Иерусалим стоит на почти километровой высоте над уровнем моря, и зимой, хоть раз в году, выпадает снег. День снега – настоящий праздник иерусалимцев, когда никто не идет на работу, дети пропускают школу, все выходят погулять, поиграть в снежки, попытаться слепить снежную бабу. Иногда, раз в несколько лет, когда снега особенно много, он покрывает Золотой купол Храмовой горы легкой пеленой и тогда все спешат в Старый город посмотреть на это чудо. Горсовет Иерусалима во главе с динамичным похожим на Хрущева Тедди Коллеком (любимый ответ на все вопросы: “поцелуйте меня в жопу”) клянется каждый год, что в будущем году снегу не позволят остановить город, но, слава Богу, это у них не получается, и праздник снега так же неизбежен, как и прочие праздники календаря. В этот день Побережье вспоминает о Иерусалиме, сотни школьников садятся в турецкие поезда – дороги перекрыты снегом – и едут посмотреть на белое чудо в горах.

Иерусалимцы сидят по домам вокруг нефтяных “буржуек” и греют руки у пламени, прежде чем снять пальто и нырнуть под одеяло. Это время скрашивает Ханука со свечами, ватрушками и оладьями. Ханука примерно совпадает с Рождеством, проходящим незаметно в Западном Иерусалиме – только немногие отправляются в Вифлеем, потолкаться среди туристов и поглазеть на елку. Холод проходит к 15-му швата, когда дети сажают деревья и цветет миндаль. Потом наступает Пурим, любимый детский праздник, когда в синагогах читают “Свиток Эсфири”, и каждый раз, когда читающий называет проклятое имя Амана, молитвенный зал как бы взрывается от грохота детских трещоток, пугачей, пистонов. Аман часто поминается в Свитке, и в вечер Пурима детям удается нашуметься всласть в месте, где обычно на них шикают. Дети сидят на полу синагоги в одежде парашютистов, бедуинов, суперменов и прочих кумиров, взрослые ограничиваются шутовской шляпой и картонным носом и спешат домой, когда по телевизору показывают смешные сатирические программы. В Иерусалиме Пурим празднуют на день позже, чем на Побережье, и этот праздник стоит отпраздновать дважды.