День рождения Буржуя - 2 - Юрий Рогоза

Вспышка миновала, и Олег как-то сразу сник. Его потряс не столько смысл ее слов, сколько тон и этот вульгарный жест базарной торговки, когда она большим пальцем отмерила на кончике мизинца, насколько он не похож на "настоящих мужиков".

- Подожди, Лиза, ты что, притворялась? - Слова Пожарского прозвучали тихо и потрясенно. Лиза поглядела на него и проговорила с досадой:

- Как это тебя вообще угораздило оказаться там, где большие решают свои вопросы?!

- Я не ребенок, Лиза, - Пожарский, которого намек на жалость в ее голосе вывел из себя больше, чем все остальное, попытался перехватить инициативу. - И тебе придется все мне рассказать. Я не шучу.

Лиза посмотрела на него долгим пристальным взглядом. Был момент, когда она заметила, что может влюбиться в этого парня, что почти уже влюбилась. Да, он не из тех, кто способен идти к цели напролом, такие не добиваются в жизни многого. Но он чистый и добрый мальчик... Лиза вздохнула. Нет, не стоило все-таки путать дело с эмоциями. И кто сказал, что чистюли, маменькины сыночки не должны платить по счетам! Да таких даже следует потыкать носом в грязь, показать им реальную жизнь. Для их же пользы!

- Ты хочешь, чтобы я тебе все рассказала? - в голосе Лизы уже не оставалось и тени жалости. - Ладно, слушай, столичный мальчик, только не заплачь. Кто тебе сказал, что ты хоть что-то об этой жизни знаешь, а? Помнишь, я тебе сказала, что сама я из провинции? Так вот, у нас там под пятиэтажками козы пасутся! Моя учительница русской литературы "тудой-сюдой" говорила! В день получки мужики с комбината под каждым забором блевали. Ясно тебе?! Я, когда в столицу приехала, в метро, как в музей, ходила. В "Макдональдс" через витрину заглядывала: казалось, он с другой планеты прилетел!

- Подожди, я не пойму, - на самом деле Пожарский скорее не хотел понимать, чем действительно не понимал, о чем идет речь. - Для чего ты мне это рассказываешь? Какое это имеет отношение к... нам с тобой?

- К тебе - так точно никакого! - Лиза отодвинула от себя пустую чашку. - А ко мне ой как имеет. Потому что я еще тогда, девчонкой сопливой, поняла: из дерьма только сильный может выбраться. И больше всего я знаешь кого ненавижу? Таких вот столичных маменькиных сынков! С виду прикинутые, крутые куда там! А чуть тряхнуть вас - вмиг сопли распускаете.

- Значит, все это было обманом? Все - с самого начала?

- А я что, по-твоему, похожа на корову, которая может средь бела дня попасть под машину? - Лиза презрительно поморщилась.

- И чего же ради ты все это делала?

В тоне Пожарского что-то дрогнуло, изменилось. Исчезла растерянность. В глазах блеснули злые огоньки. Он перестал обманывать самого себя и надеяться на то, что происходящее - глупый сон или жестокая шутка. Теперь Олегу придавали сил злость и жгучее чувство обиды. Лиза, казалось, этих перемен в Пожарском не заметила.

- Все? Что все? - как-то удивленно спросила она.

- Бросалась под мою машину, занималась со мной любовью, притворялась нормальной, - Пожарскому уже не нужно было прикладывать усилий, чтобы сохранять спокойствие. - А твои монологи о родстве душ - ты их сама придумала или кто помог?

- Сама. Я - девушка способная, - зло улыбнулась Лиза.

- Да. На все, - Олег посмотрел девушке прямо в глаза. Прошла долгая минута, и Лиза первой отвела взгляд. Только после этого Пожарский продолжил: - Помнишь фотографии? Те самые, в моей квартире? Я чуть не предал этих людей, но они простили меня, потому что мы - родные. Так вот, мне плевать, что ты изгадила то, что казалось мне хорошим и светлым. Плевать, ясно тебе? Но ты все это делала не просто так. И ты не выйдешь отсюда, пока не выложишь все до самой мелочи - о тех, кто тебя нанял. Так что не тяни время!

- Я не тяну время. У меня его просто уже не осталось... - Во входной двери повернулся ключ, щелкнул замок. - О, это за мной... - Лиза поднялась.

Пожарский успел еще оглянуться и заметить деревянное лицо человека, которому на центральной площади передавал дискеты. Успел уловить одно короткое движение - и все погрузилось во мрак...

Лиза спокойно переступила через лежащее на полу тело, зашла в комнату за чемоданом и вернулась к входной двери. Не говоря ни слова, "киборг" протянул ей пакет. Девушка достала из него толстую пачку перетянутых резинкой банкнот, перелистнула их, бросила пачку в сумочку и удовлетворенно улыбнулась. Не оглядываясь, она вышла из квартиры. Человек с деревянным лицом последовал за ней. Дверь захлопнулась.

Из метро Борихин вышел в самом благодушном настроении: разговор с Мовенко, за исход которого он, честно говоря, опасался, закончился наилучшим образом. Теперь следовало первым делом дозвониться до Василия, чтобы узнать, чему этот мальчишка так радовался и не упустил ли он Кудлу. На ходу Борисыч набрал номер. Трубка отозвалась длинными гудками. Сыщик пожал плечами. Куда ж это мог запропаститься помощничек и чем он там занимается?

Добравшись до оставленного на стоянке "спортивного варианта", Борихин снова набрал номер Василия и снова услышал бесконечные длинные гудки. Озадаченно вздохнув, он отключил трубку, сел в машину и тронулся. Когда на одном из перекрестков пришлось остановиться на красный сигнал светофора, сыщик, хотя и не любил разговаривать, сидя за рулем, рискнул на еще одну попытку - уж очень разбирало любопытство. На этот раз на вызов отозвались.

- Алло, Василий! - радостно крикнул в трубку Борихин, но тут же сник: - Ой, извините, я, наверное, не туда попал... Да, Василия... Что?! Это вы так шутите? Кто говорит?.. Что?!

На светофоре давно включился зеленый сигнал, а "спортивный вариант" так и застыл на оживленном перекрестке. Объезжавшие его автомобили пронзительно сигналили, их водители недвусмысленно показывали, какого они мнения об этом придурке за рулем. Им не было дела до плотного лысоватого человека, который сидел и тупо таращился на судорожно зажатую в руке телефонную трубку.

Воскресенский открыл глаза. За окнами палаты уже стемнело, соседи посапывали на своих койках. Алексей попробовал приподняться и прислушался к своим ощущениям. Саднили ободранные ребра, ныла поврежденная челюсть, болела нога. Но боль была терпимой. Тогда он спустил ноги с кровати и попытался встать. Голеностоп тут же дал о себе знать - в него словно раскаленное шило вогнали. Воскресенский стиснул зубы, чтобы не закричать. Переждал немного. Чуть изменив наклон стопы, обнаружил, что так вполне может ступать на ногу. Очень медленно, с трудом он доковылял до двери и осторожно выглянул в коридор. За столом в круге света от настольной лампы сидела молоденькая сестра, а рядом с ней стоял телефон. Воскресенский сделал несколько шагов к противоположной стене под прикрытие старого больничного фикуса. Сестричка с усердием заполняла какие-то бланки и явно не собиралась покидать свой пост. Воскресенский поудобней пристроил ноющую ногу и приготовился ждать хоть до бесконечности: рано или поздно сестру вызовут в одну из палат, и тогда он доберется наконец до телефона. Это единственное, что сейчас было важно.

Офис давно опустел, и только Буржуй да Толстый сидели на балконе, поглядывая на оживленное движение внизу. Изредка они перебрасывались фразой-другой, но о чем-то серьезном говорить не хотелось: слишком уж о многом было переговорено за этот долгий день. Толстый первым заметил Борихина. Тот медленно шел через холл, направляясь к балкону.

- Борисыч! - возликовал гигант. - Ну слава Богу. Мы тут уже гнезда свили, а Буржуй в помещение не пускает. Только по малой нужде и то неохотно.

- До проверки - в офисе ни слова! - подтвердил свое кредо Коваленко. - Ну что, Игорь Борисович, когда ваш дружок-беспредельщик приедет?

- Приедет, - совершенно бесцветным голосом проскрипел Борихин. Он обещал...

Только тут Толстый заметил, что с энергичным, как правило, сыщиком что-то творится. Он словно разом постарел лет на двадцать. Под глазами залегли темные круги, плечи опустились, руки повисли - не сорокапятилетний здоровяк, а подавленный старик.

- Борисыч, а ты чего такой... - забеспокоился Толстый, - никакой, а?

- Василий... - глухо выдохнул Борихин.

- Чего - Василий? - совсем уж встревожился Толстый. Борисыч поднял на него страдальческие глаза и проговорил абсолютно лишенным эмоций голосом, словно и сам не верил сказанному:

- Его нет больше... Его... убили... - При этих словах Толстый и Буржуй переглянулись и снова в остолбенении уставились на Борихина. Тот продолжал говорить, совершенно не интересуясь реакцией собеседников на его слова: - Я... зашел сказать, чтобы Мовенко меня не ждал... Он скоро должен быть... Он все сделает...

Как только последний звук глухим стоном вырвался из его гортани, Борихин начал медленно разворачиваться, словно робот, выполнивший заложенную в него программу. Но Буржуй ухватил его за рукав.

- Подождите, Игорь Борисович. Кто убил? За что? Когда? - Борихин недоуменно посмотрел на Коваленко, словно не слышал вопросов или не понимал их сути.