Загадка о морском пейзаже - Антон Кротков

На встрече с прибывшим в Петербург с Кавказа главарем банковских грабителей Крестовский представил ему жандармского капитана как своего брата.

Эристов решил доверить эту роль Вильмонту не только потому, что считал его своим преемником на должности командира особого «летучего отряда» охранки. На то имелись и другие причины: во-первых, еще в военном училище Вильмонт имел высокие баллы по курсу артиллерии и при зачислении на службу в тайную полицию проявил себя весьма способным в освоении минно-взрывного дела.

Во-вторых, Вильмонт по типажу наиболее из всех офицеров отряда походил на брата известного в революционных кругах террориста, то есть имел примерно тот же тип внешности.

А главное, были все основания полагать, что кровавые деньги, добытые идейными грабителями на юге России, нужны сидящим в Париже организаторам террора, чтобы завершить давно запланированную ими акцию в Финляндии. Так что по справедливости отправиться в тыл к неприятелю и постараться поставить точку в этом запутанном деле должен был именно Вильмонт.

Перед встречей с кавказцем Вильмонт в течение четырех дней усиленно занимался с лучшими преподавателями военно-инженерной академии, чтобы справиться с уготованной ему ролью. Так как не было известно, зачем именно террористам понадобился военный инженер, Анри постарался в отпущенный ему короткий срок пройти как можно более полный курс наук.

С кавказцем проблем не возникло. Кличка у него была «Мурад». Головорез смотрел на знаменитого среди борцов с режимом «Крестоносца» как на бога и все больше молчал и слушал. Кавказец, хоть лицом и статью вполне мог сойти за грузинского князя или крупного бакинского нефтепромышленника, за которых поочередно себя выдавал, на деле поддержать разговор с людьми интеллигентными и образованными не мог.

Награбленные тысячи «Мурад» зашил между двойных шкурок бурдюка с вином. Остальную сумму приехавшая с главарем грабителей женщина прятала в шляпной коробке. Кавказец буквально растаял от счастья, когда Крестовский, наблюдая, как смуглый главарь туземных головорезов потрошит бурдюк с вином, похвалил его за находчивость.

Довольный «Мурад», смеясь, сообщил, что добытые его отрядом деньги он привез для партии, а вино в подарок питерским товарищам. Потом подруга кавказца помогла Вильмонту вшить часть денег в жилет. Оставшиеся пачки пятисотрублевок они упрятали в двойное дно двух чемоданов.

Впрочем, особой нужды в таких мерах конспирации не было. Дело в том, что, по легенде, Крестовский через подкупленного чиновника из Министерства иностранных дел достал «своему брату» дипломатический паспорт. Согласно документам, Вильмонт ехал во Францию как чиновник, получивший назначение в посольство России в Париже. Как дипломат он мог не опасаться досмотра при пересечении границ.

Глава 22

В Париже Вильмонт прежде всего должен был представиться заведующему заграничной агентурой Департамента полиции Петру Рычковскому. Этот деятель имел широкие связи среди русской политической эмиграции во Франции. С ним также активно сотрудничала французская служба безопасности «Сюрте». Префект парижской полиции Люпен был личным другом Рычковского. Поддержка самого искусного из резидентов охранки, работающих во всех десяти столицах Европы, должна была гарантировать, что прибывшего под чужой легендой во Францию жандармского капитана не возьмет в оборот французская контрразведка. Если же Вильмонту будет грозить разоблачение со стороны революционеров, Рычковский конечно же своевременно узнает об этом из верных источников и сможет обеспечить прикрытие коллеге. Так предполагалось, но вышло все совсем иначе…

Они должны были встретиться в бистро неподалеку от площади Бастилии. Запрятанный в самом низу узкого переулка, скромный трактир был идеальным местом для конспиративного свидания. Однако Анри напрасно прождал резидента. Рычковский так и не появился. Это немного встревожило Вильмонта. В самое ближайшее время ему предстояло свидание с представителем террористической организации, которому Анри должен передать деньги. Что последует за этим, Вильмонт не знал и очень рассчитывал на содействие хорошо осведомленного Рычковского. Но с другой стороны, Анри было не привыкать полагаться только на себя.

Не дождавшись резидента, Вильмонт вернулся в гостиницу и проспал три часа. Проснувшись, вышел на балкон полюбоваться вечерним Парижем. Улица была залита мягким светом газовых фонарей. Брусчатка мостовой была мокрой, похоже, пока он спал, прошел дождь. Дышалось легко. Перед ним лежал романтичный Париж — город истинной свободы и любви. На углу целовалась влюбленная парочка. Проходящие мимо гостиницы два веселых солдата в синих мундирах и красных штанах, как со старым знакомым, поздоровались с вышедшим на улицу хозяином отеля, а тот вынес бутылку вина с рюмками, чтобы угостить служивых. Похоже, что люди здесь общались, любили, смеялись по велению души, без оглядки на мундир и толщину кошелька собеседника.

Где-то недалеко пробили башенные часы, отсчитав четыре удара. Их бой протяжно плыл и вибрировал в мокром воздухе. За спиной Вильмонта в дверь номера постучали. Гостиничный слуга принес письмо. Оно было от Рычковского. Резидент извинялся за то, что не смог прийти на встречу, и любезно приглашал питерского коллегу к себе на квартиру. Встреча должна была состояться через два часа. Ехать предстояло в Латинский квартал. Анри решил выйти заранее, чтобы успеть поужинать в каком-нибудь бистро, а потом уже взять фиакр.

Мужчина оделся и вышел на улицу. Лопались в жаровне уличного торговца жареные каштаны, распространяя аппетитный аромат. Вильмонту он напомнил о детстве, когда в родительском имении он с деревенскими мальчишками пек картошку в костре. Мимо проголодавшегося Вильмонта простучал по мостовой фургон с очень натурально нарисованным на борту, огромным, румяным багетом. Запахло горячим, свежевыпеченным хлебом. На углу улицы гостеприимно горели окна бистро. Анри направился туда.

— Не угостит ли мсье старика рюмочкой абсента? — донеслось до Вильмонта. Голос показался ему знакомым. Анри оглянулся и узнал в опустившемся типе своего командира Арнольда Михайловича Эристова. Тот выглядел заправским уличным попрошайкой. Натурально опухшее лицо бледно-серого цвета, многодневная щетина на дряблых щеках, красные веки и мутный взгляд, севший голос — можно было подумать, что шеф и впрямь находился в длительном запое и как минимум неделю ночевал под мостом с местными бездомными клошарами. В наглой позе, весь изворачиваясь, попрошайка протягивал к прохожему руку в рваной перчатке, из которой торчали грязные пальцы с обгрызенными ногтями.

— Неужели у мсье не найдется десяти су на помощь ближнему?! — громко, с издевательской гримасой на заросшем щетиной лице поинтересовался уличный шантажист.

Лицо молодого мужчины само собой расплылось в счастливой улыбке. Он обрадовался внезапному появлению командира в этом чужом для него городе, как потерявшийся мальчишка при виде отца, и совсем не стыдился своей простодушной реакции.

«Забулдыга» зыркнул по сторонам цепким взглядом из-под насупленных бровей и вполголоса проворчал:

— Если мсье будет продолжать таращиться на меня влюбленными очами, кое-кто может решить, что мы с вами знакомы. А ведь это не так?

Спохватившись, Анри состроил недовольную мину. Запустив руку в карман, он словно искал монетку, чтобы отделаться от навязчивого попрошайки.

Эристов быстро зашептал:

— Не ходите на встречу с Рычковским. Он задумал провокацию с вашим участием. Вы должны срочно сменить гостиницу. Встретимся завтра в два. Запоминайте адрес…

Анри дал «нищему» монетку, и тот исчез за гремящей дверью, на которой была изображена бутылка и рюмка. А Вильмонт направился вниз по улице. Он шел не оглядываясь. Однако если бы за ним был «хвост», опытный контрразведчик наверняка бы почувствовал слежку, ибо стал теперь вдвое бдительней.

Удалившись от места встречи с Эристовым на приличное расстояние, Анри наткнулся на парапет Сены. Поблизости находился стихийный книжный рынок. Анри стал обходить лотки букинистов, разглядывать книги, разложенные тут же на тротуаре — на старых газетах и чемоданах, но мысли его были заняты совсем другим. Спустя два часа Вильмонт вернулся с прогулки, сразу расплатился с хозяином гостиницы и попросил его вызвать фиакр.

Верный своим привычкам, Эристов назначил встречу в квартале красных фонарей, примыкающем к площади Пигаль. Этот район пользовался репутацией пристанища разврата. Среди проституток, клошаров, сутенеров, наркоманов и пьяниц полицейские шпики обычно выдавали себя нервозностью.

При входе в кафе вертлявый юноша с обилием косметики на лице продавал порнографические открытки. Анри толкнул дверь. От порога ступеньки уходили вниз. Оттуда, словно из преисподней, доносился женский смех, развязные крики. Вильмонт остановился и исподволь оглядел улицу. От противоположной стены тут же отделилась фигура. Какой-то парень в красной кепке поспешил наискосок через улицу к новому посетителю. Он решил, что хорошо одетый мужчина ищет необычных удовольствий. И старательно вихлял бедрами на ходу, привлекая к себе внимание. Призывно облизывая губы и играя накрашенными глазами, смазливый парень стал предлагать себя на ночь.