Разговоры под водку - Кирсти Брукс

Мы прикончили вторую бутылку и приступили к десерту. Это было мороженое с лесными орехами и меренги с кремом. Но мой взгляд то и дело перепрыгивал с Джона на Дэниела, хотя первый, казалось, не обращал на это никакого внимания. Он даже встал и вышел в туалет, когда зазвонил его мобильный телефон. Он не захотел отвечать при мне. Я подозревала, что так он от меня освободился, чтобы побыть одному. Не самый лучший знак. Я сделала вывод, что он привык иметь дело с женщинами, которые не обращают внимания на его занудность, и вообще он, похоже, считал женщин «друзьями человека».

Вскоре Дэниел с его болтушкой ушли, и коэффициент скуки стремительно возрос. Мне ужасно хотелось поскорей добраться домой и освободить лицо от вежливой улыбки и выражения беспричинной радости. Наконец Джон поцеловал меня холодным липким поцелуем и ушел. Я почти наяву слышала, как он звонил своим друзьям по мобильному из машины и рассказывал им про «корову, которая его вконец забодала».

Однако дома меня ждали два сообщения, и одно из них было от него.

— Привет, Кэссиди. Я только что оставил тебя, вежливо поцеловал в щеку и обещал позвонить, но я просто хочу еще раз сказать, как сильно мне понравилось общаться с тобой. Я надеюсь, что мы скоро увидимся.

— Идиот, — пробормотала я.

В прошлом месяце я прочла статью под заголовком «Гарантированный секс» в журнале «Эф-Эйч-Эм». Там как раз писали о таких звонках. Второе сообщение было от Элен.

— Привет, Кэссиди, — говорила она с чувством, заканчивая каждое предложение полувопросом. — Я сегодня столкнулась с бывшей подругой Дэниела, и мы поговорили. Я думала, что она последняя сука, но, как оказалось, она вполне рассудительная особа. Она рассказала мне кое-что о нем. Я просто подумала, что тебе это тоже будет интересно узнать. Позвони мне.

Я загорелась желанием сразу же перезвонить ей, но было уже двенадцать тридцать, а некоторые люди ложатся спать в разумное время. К сожалению, Нил с Сэмом об этом не знали. Они явились минут двадцать спустя.

— Кэсс, Кэсс, — промямлил Нил, наклоняясь ко мне и силясь придать своему лицу серьезное выражение, — как прошло твое свидание?

Он был пьян. И я вспомнила поговорку: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». Проболтался ли он Сэму, что это было свидание вслепую? Если да, то с таким же успехом я могла пойти и просто зарегистрироваться в брачном агентстве.

— Замечательно, спасибо.

Вздохнув, я пронаблюдала, как Сэм наливает два стакана воды. Его осанка по-прежнему была вполне уверенной, но запах натурального мыла и одеколона сменился запахом дыма и пота. Однако один подвыпивший Сэм стоил тысячи трезвых Джонов.

— Вы что, надрались?

— Только немного выпили и поиграли в бильярд, — голос Сэма был твердым.

Он подал стакан Нилу, и тот залакал воду, как щенок.

— А ему можно, э-э-э, пить во время лечения?

— Наверно, нет, — сказал Сэм. — То есть определенно нет. Но он так приставал. Я подумал, что это его успокоит.

Нил направился к дивану, намереваясь сесть, но соскользнул с него, шлепнулся на пол и засмеялся.

— Но, по-моему, я ошибся, — добавил Сэм.

— Я флиртовал с девушками, — гордо заявил Нил.

— С малолетками, — поправил Сэм. — И я бы сказал, что твой рейтинг оказался низковат. Хотя ты к стольким приставал, что хоть кто-то обязательно да подмигнул тебе.

Я засмеялась пьяным смешком:

— Подмигнул? Ха!

Нил улыбался:

— Да, Фрида, как из ансамбля «АББА». Она взяла мой телефон.

— Ты имеешь в виду — мой, — сказала я.

— Да, твой. У нас у всех есть твой телефон.

Я внимательно наблюдала за Нилом, поскольку неожиданно настроение его изменилось.

— И все мы все понимаем, — пробормотал он с горечью, уткнувшись в свой стакан.

— Нил, — предостерегающе воскликнул Сэм, но было слишком поздно.

— Все знают, что ты присматриваешь за моей зан… задницей, — поправился он, — из чувства вины.

— Какой вины? О чем ты говоришь?

— Такой. Ты порвала со мной. Разбила мне сердце. Я так никогда и не оправился.

И он расплакался. Я застыла, а Сэм повздыхал и пошел за носовыми платками. Я не сдвинулась с места, пока он не вернулся.

— Я не разбивала тебе сердце, — медленно сказала я, когда Нил вытер нос. — Ты столько раз мне изменял, что у меня не осталось выбора. Я оставила тебя на «Шутценфесте» в луже грязи и пива после того, как ты мне сказал, что трахался с Дезире Симпсон. На заднем сиденье «холдена» ее отца.

— Я знаю, — прогнусавил он, — но она же просто шалава. А любил я только тебя.

— О господи, — вздохнул Сэм и поволок его к дивану, — иди спать.

Он явно злился.

— Пусть спит у тебя, черт возьми, — сказала я, уперев руки в боки.

Вечер становился все хуже и хуже.

— Он не может.

— Почему же?

— Просто не может и все.

Я представила себе, как у Сэма дома блондинка в наряде для аэробики поносит Нила, обвиняя его в краже ее крема «Автозагар».

— Хорошо, тогда он съедет завтра. Что за поганый вечер! Только свидание и удалось, — поспешно добавила я. — Но голова болит ужасно. А Нил — он твой брат, ты с ним и мучайся.

— Я отплатил тебе за то, чтобы ты за ним присмотрела, — медленно проговорил Сэм.

— Но мне что-то пока не с чем идти в казино, так что мы в расчете. Квартиру он убрал, меня из себя вывел. Пора ему уходить.

Я зашла в ванную и захлопнула за собой дверь, швырнув диванной подушкой в поникшую голову Нила, завалившегося в кресло.

Я сердито почистила зубы, умылась и гордо прошла назад в свой альков. Свернувшись под одеялом, я поняла, что Сэм ушел, а Нил смирно храпит на диване. Хорошо бы, если завтра утром у них похмелье будет еще сильнее, чем у меня.

Но, как я поняла еще в девятнадцать лет (когда после соблюдения шестинедельной диеты мой живот так и не стал как стиральная доска), в жизни не все шло по плану.

Организм Нила был лучше приспособлен к токсическим перегрузкам, чем мой. Он разбудил меня в девять тридцать, войдя с подносом, на котором были восхитительный тост с маслом и шоколадное молоко.

— Голова болит, — пробормотала я, сдвинув очки для сна на лоб.

Он поставил поднос возле меня.

— Я знаю, — прошептал он. — Тут еще таблетки «Панадеин форте», от головной боли. Съешь тост и выпей молоко. А потом я принесу тебе «Берокку».

Он ушел, а я села, проглотила таблетку, запила ее молоком и, набив рот тостом, отвалилась на подушку. Крошки налипали на лицо, но я продолжала кусать и глотать. В животе у меня заурчало.

Вернулся Нил с таблетками «Берокка».

— Ты — мужественный человек, — сказал он, взглянув на поднос.

— Нет мужества — нет славы, — отвечала я, еще не прожевав.