Междуглушь - Нил Шустерман

Но когда они подняли взгляд, оказалось, что рядом стоит не мама, а какой-то человек, держащий в руках голубой шест с сеткой на одном конце. В нескольких шагах за его спиной маячил ещё один парень.

«Это ничего, — успокоил Дэнни, — они пришли бассейн почистить».

Первый, по всей вероятности, главный, был мужчиной средних лет в потрёпанной бейсболке и с щетиной на лице; в помощниках у него ходил панк, череп которого был украшен татуировками и поникшим, по-видимому, собравшимся сойти с тропы войны «ирокезом».

— Привет, Кертис! Привет, Ирокез! — весело обратился к ним Дэнни. — Бассейн ужасно грязный. Набилась целая куча листьев и всякой дряни.

— Посмотрим, — буркнул Кертис, но ни тот, ни другой не двинулся с места. Ирокез уставился на дом, откуда доносился голос матери Дэнни — та была полностью поглощена беседой по телефону.

— Давайте я вам покажу, — вызвался Дэнни и повёл рабочих к бассейну. Там он указал на слив: — Видите? Совсем забился.

Но, как выяснилось, чистильщики бассейнов пришли сюда сегодня не для того, чтобы чистить бассейн.

— А теперь я хотел бы поговорить с Алли, — сказал Кертис.

От потрясения Дэнни весь сжался, и не только внешне, но и внутренне — он убежал в вглубь себя и спрятался там, как обычно поступают детишки, когда видят на своём пороге чужака. Алли протиснулась на освободившееся место. Она почувствовала, как затрепыхалось сердечко Дэнни. Мальчик был готов сорваться с места и скрыться в доме, но она не пустила. Наверно, разумнее было бы убежать, но...

— Кто вы? — спросила она.

Кертис улыбнулся, и Алли мгновенно узнала его, даже пивное пузо и щетина не ввели в заблуждение.

— Милос?

— Значит, ты таки там, внутри! — Он посмотрел на неё из-под сросшихся на переносице бровей. — Я думал, ты отправилась домой. Это что — твой дом?

— Спятил? Я что, по-твоему — обратно в своём теле? — И не удержалась, чтобы не попрекнуть его: — Ничего этого бы не случилось, если бы ты рассказал мне, что тела у всех скинджекеров живые!

«Алли, кто это? Что это? Это не Кертис! Мне это не нравится!»

«Подожди, Дэнни, я сейчас разберусь».

Алли взглянула на Ирокеза. Судя по манере переминаться с ноги на ногу и оглядываться по сторонам, словно ожидая, что в любой момент из-за угла выскочит ниндзя и набросится на него, это был...

— Хомяк, я полагаю[48]?

— Ну, давай, давай, — заторопился тот. — Мы её нашли, давай, валим отсюда.

— Как вам удалось меня найти?

— Один наш приятель вынюхал тебя. Талантливый парень. — Милос пристально вгляделся в Дэнни и покачал Кертисовой головой. — Как многого ты ещё не знаешь о скинджекинге! Вот если бы ты осталась с нами...

— Отлично! Можешь твердить «а что я тебе говорил!» хоть до посинения. Но если знаешь, как мне отсюда выбраться, то выкладывай, не тяни!

— Тс-с! — Милос посмотрел на окно, через которое мама Дэнни бросала время от времени взгляды в сад. — Притворись, что играешь, не то вызовешь подозрения.

Алли нашла в траве ржавый игрушечный автомобиль, опустилась на колени и начала катать его по кромке бассейна. Милос водил сачком в воде туда-сюда, прикидываясь, что чистит.

— По счастью, я знаю способ, как тебя освободить.

— Знаешь?! — Алли так обрадовалась, что тело её носителя подпрыгнуло от восторга. — Спасибо, Милос, спасибо! Я тебе буду по гроб жизни обязана!

На что Милос спокойно отвечал:

— По гроб — это хорошо. Услуга за тобой.

Радости у Алли чуть-чуть поубавилось. Она насторожилась и немного забеспокоилась. Ну да, Милос же ничего не делает задаром.

— Я прошёл долгий путь и преодолел множество препятствий, — сказал Милос. — Так что если я вызволю тебя, то попрошу кое-что взамен.

— И что же?

— За освобождение, — медленно отчеканил он, — ты заплатишь мне полным подчинением. Отдашь себя в полное моё распоряжение. Будешь следовать моим приказаниям. Ты должна делать всё, о чём бы я ни попросил в течение того времени, какое мне будет угодно.

Алли потеряла дар речи. Она не знала, что ей делать — ужасаться или смеяться.

— Да ты совсем рехнулся? — воскликнула она наконец. — Хочешь сделать из меня рабыню?! Мой ответ — НЕТ!

— Ты меня неправильно поняла, — проговорил Милос, по-прежнему выписывая сачком в воде восьмёрки. — Я теперь служу высшей цели и даю тебе возможность присоединиться к великому делу. Не стоит так легко отказываться.

Алли взглянула на Хомяка — тот в волнении теребил свой дрянной нестоячий «ирокез».

— Ну Ми-илос... — заныл он, — ну пошли отсюда... нам нельзя здесь оставаться... да и ей это не понравится! Ей это не понравится!

— А ну тихо! — рявкнул Милос.

— Кому это — «ей»? — подступила Алли к Хомяку. — Ты о ком говоришь?

Милос так глянул на своего напарника, что тот стушевался; кажется, даже татуировки на голом черепе съёжились.

Затем Милос вздохнул... и выложил всё. Лучше б она его вообще не спрашивала!

— В Междумире существует только одна сила, к которой стоит примкнуть, — сказал Милос. — Ты знаешь, о ком я говорю. У неё великие идеи, далеко идущие планы... Они теперь и мои тоже.

Алли была потрясена. Правда, не очень удивлена. Это же так характерно для Милоса — не стесняясь в средствах карабкаться на самый верх! Ничего странного, что он сделал ставку на Мэри.

— Ты как-то сказала мне, что скинджекинг может изменить мир, — продолжал Милос. — Так вот, Мэри Хайтауэр разработала план, как это сделать. Я — часть этого плана. Было бы неплохо, если бы ты последовала моему примеру.

— Я не хочу иметь ничего общего с Мэри Хайтауэр, — ответила Алли.

— Да как ты можешь быть такой наивной? — Милос повысил голос. — Кто ещё может помочь тебе? Твой дружок Огр? Заверяю тебя — Мэри расправится с ним, если уже не расправилась!

— Да, да! — Хомяк хихикнул в превкушении. — Ручаюсь, она устроит ему сладкую жизнь там, в Грейсленде!

Алли пронзила Хомяка взглядом. Ник здесь, в Мемфисе? Прямо в эту минуту?!

Милос ещё больше обозлился на Хомяка.

— Иди работай! — рявкнул он.

Хомяк неуклюже схватил свои инструменты и с виноватым видом потопал к дальнему концу бассейна.

Итак, Ник здесь, в Мемфисе, и Мэри, кажется, замыслила что-то вроде засады. Алли обязана его предупредить, но как? Пока сидит в теле этого пацана, Междумир для неё не доступен! Как же может она предупредить Ника, если даже не видит его?

— Дэнни! — окликнула мать. Она выглядывала из-за сеточной двери, по-прежнему с телефоном в руке. — С тобой всё там в порядке, мой милый?

— Всё хорошо, мам! — отозвалась Алли на манер Дэнни. — Я тут как раз рассказываю Кертису про всякую дрянь, упавшую на самое дно!

— Дай им спокойно поработать, Дэнни! Вечно ты ко всем пристаёшь! — С этими словами мама удалилась в дом, довольная, что всё под контролем.

— Вот тебе моё предложение: один год, — Милос пошёл на уступки. — Всего один год с нами — и можешь идти на все четыре стороны.

Алли только открыла рот, чтобы сказать, куда идти ему самому — хоть с монетой, хоть без, но тут она вспомнила о маленьком Дэнни. Ведь в этот самый момент он прятался за нею, внимательно прислушиваясь ко всему, о чём говорилось, но ничего не понимая.

«Где огр? У нас? Он плохой?»

Прошло всего две недели, а Алли узнала своего хозяина лучше, чем любое другое человеческое существо на Земле. Поэтому она не могла не переживать за него. В любой другой ситуации её отказ подчиниться требованиям Милоса можно было бы рассматривать как верность принципам и желание сохранить самоуважение, но в её случае такое поведение было бы крайне эгоистично. Потому что отказывая Милосу, она обрекает Дэнни на жизнь с чужим, незваным духом внутри себя. Единственным способом избавить мальчика от этой участи было принять предложение Милоса.

— Ну же, ну же, Милос, нам надо валить! — причитал Хомяк. — Джил с Лосярой ждут у моста!

Милос проигнорировал его нытьё.

— Спрашиваю тебя в последний раз. Ты хочешь, чтобы я тебя освободил или нет?

Алли глубоко втянула в себя воздух и закрыла глаза. Но ведь это даже не её глаза! И как бы ей ни претило идти на службу к Милосу, она дала единственный ответ, который могла дать:

— Да. Если ты сможешь вытащить меня отсюда, то я говорю да. Выполню всё, что захочешь.

Милос заулыбался.

— Очень хорошо! Теперь попроси мальчика выйти на поверхность.

Дэнни спрятался ещё глубже за сознание своей гостьи.

«Всё в порядке, Дэнни, — мысленно сказала мальчику Алли. — Он тебя не обидит, я обещаю». Дэнни робко вышел вперёд и вернул себе контроль над собственным телом. Милос, должно быть, уловил переход, потому что выражение его лица изменилось — резкий, пронзительный взгляд, которым он буравил Алли, смягчился, стал ласковым и обезоруживающим — таким, какие обычно предназначаются маленьким детям.