Манипуляция сознанием 2 - Сергей Кара-Мурза

В этой передаче разговор идет о катастрофической ситуации на российских автодорогах, о росте нарушений ДТП и аварийности. Познер отстаивает удобное ему и его заказчикам объяснение причин сложившейся ситуации: вся беда исключительно от недисциплинированности российских водителей. Они нарушают правила — из-за этого рост аварийности и неудобства движения (выезд на встречную полосу, несоблюдение регулирующих сигналов и т. п.). А происходят эти нарушения ТОЛЬКО по вине самих водителей. И, соответственно, если их больше штрафовать и жестче наказывать, можно будет вернуть ситуацию на дорогах в норму…

На самом деле это только одна, причем не самая значимая, причина. Главная проблема в том, что количество автотранспорта значительно увеличилось, а дорожная инфраструктура современной России практически осталась на уровне четвертьвековой давности. Средства, необходимые для развития дорожной инфраструктуры, разворовывались в ходе реформ, на них покупались «Челси», яхты и особняки в Европе. Огромное количество машин оказалось втиснутым в «узкую» пропускную способность автодорог. Это в значительной степени стало причиной правонарушений: если нет возможности проехать — люди, при доминирующем в обществе императиве обогащения, достижения успеха любой ценой и видя повальное воровство российской псевдоэлиты, неизбежно станут нарушать правила. Одними карательными мерами проблему не решить. Необходимо с одной стороны, реально, а не декларативно вкладывать средства в развитие дорожного хозяйства, а с другой — изменять моральные ориентиры российского общества, сложившиеся в период реформенного воровства и демократического хаоса…

Единственный оппонент В. Познера, адвокат Л. Ольшанский, отстаивающий объективный взгляд на проблему.

Правда, до осознания необходимых мероприятий, он также «не дошел». Но это Познеру как раз совершенно не требовалось, поэтому каждый раз, когда Ольшанский начинал убедительно показывать несостоятельность аргументов ведущего, последний просто затыкал ему рот:

«Ведущий: Да, все правильно. Давайте так. Все-таки, Леонид Дмитриевич. Вот вы слышали, то есть совершенно очевидно, что есть такое ощущение, что наш кодекс [Административных правонарушений] по этому поводу уж больно мягкий. Люди не боятся, ну что там такое 100 рублей, 50 рублей. Вот если бы на самом деле ввести иные штрафы, если было бы на самом деле страшно, если знали бы, что могут просто надеть наручники за то, что чуть-чуть от тебя пахнет, как во многих странах, и отвезти в участок, люди бы по-другому себя вели. Вы с этим разве не согласны?

Леонид Ольшанский: Нет. Эти аргументы звучали в Государственной думе ровно 10 лет. 10 лет шла работа над кодексом об административных правонарушениях, который вступил в действие с 1 июля 2002 года. 10 лет представители ГАИ и сидящий здесь Владимир Александрович убеждали депутатов усиливать, и только из-за 12-й «автомобильной» главы шла работа не год, не два, как над нормальным кодексом, а 10. И в итоге депутаты, не всех, мы же давайте согласимся, всех депутатов нельзя ни подкупить, ни запугать, ни переубедить, значит, худо-бедно 450 человек — это объективность, президент нашей страны наложил вето на кодекс. Он сделал замечание по главам «прокуратура», «адвокатура», «суд», по «автомобильной» ни одного замечания не было. В итоге все репрессии, которые предлагало ГАИ, депутаты отвергли. Балльную систему учета изъяли, инструментальный контроль запретили, эвакуаторы запретили. А что касается штрафов, штрафы нас по Конституции все равны, поэтому не могут быть штрафы за нарушение дорожного движения намного сильнее, чем в области экологии. Каждое ведомство свое тащит, это первое. И второе. Мы должны все-таки не забывать, сколько получает учитель, у нас не все на 600-х новые русские, сколько получает учитель, инженер. Я сейчас езжу с лекциями по стране…

Ведущий [с сильным сожалением на лице — дескать, как жаль, что приходится оборвать столь интересного собеседника — перебивает Ольшанского]: Я вас перебью. Если учитель убьет кого-то, совершит убийство, и если какой-то миллионер убьет кого-то и совершит убийство — перед законом они отвечают одинаково… [Сказав несколько общих фраз, В. Познер передает слово министру регионального развития В. Яковлеву]».

Далее это повторяется:

«Ведущий: Давайте смотреть результаты голосования. Вот что у нас по поводу того, что я сейчас спросил. Ну, не удивительно, что 93 % работников ГИБДД считают, что да, ужесточение приведет к улучшению положения. 59 % водителей. Все-таки большинство водителей начинает понимать, что без этого никуда не денешься. Так что понимаете, Леонид Дмитриевич, вот есть внутреннее ощущение, я много уже говорил, когда люди говорят: ну беспредел, ну по тротуарам ездят, ну на встречную полосу выезжают, ну и при этом плюют. Он же говорит: ну а что ты со мной сделаешь? Понимаете? При чем тут, сколько кто зарабатывает, это просто безобразное отношение к закону. За это надо наказывать. Вы не согласны?

Леонид Ольшанский: Вы считаете, что если мы сейчас штраф увеличим в 2, в 3 раза, а в кодексе есть предельный размер, выше которого вообще никак нельзя, то не будут ездить по тротуарам?

Ведущий: Я считаю, что если будет наказание болезненное, то не будут ездить по тротуарам.

Леонид Ольшанский: Уважаемые, а у нас вот за квартирную кражу от 3 до 7. Семь лет тюрьмы — это весомый срок?

Ведущий [резко перебивая собеседника, не дает ему развить свою мысль. Видно, что Ольшанский хотел сказать что-то еще, но под давлением ведущего дисциплинированно замолкает]: Это, простите, вы говорите об уголовниках, а водитель не уголовник. Не путайте. Давайте вот что, я хочу показать вам, если вы забыли, как мы ездим по Москве. Наш корреспондент Алексей Сонин условно назвал это «Рассказ автомобилиста». Я бы сказал «Плач автомобилиста» [начинается репортаж]».

Далее Познер, не стесняясь, продолжает подобную практику:

«Ведущий: Ну, дай бог. Леонид Дмитриевич, к вам вот какой вопрос. Не кажется ли вам, что на самом деле забота о водителях и забота о людях заключается в данном случае именно в ужесточении, а не в разговорах о том, что бедные люди, у них нет денег и так далее. То есть это вроде бы популистская такая штука, а ведь на самом деле она приводит к обратному результату.

Леонид Ольшанский: Ну, вопрос, который вы задали, тысячу раз исследован в миллионе диссертаций по криминологии, социологии, психологии. Везде ответ один — не важно о чем говорим, о крупномасштабном — шпионаж, убийство — или малипусеньком — экология или дорожное движение. Увеличение санкций никогда автоматически не ведет [к снижению преступлений]… Поговорка ведь всем известная в области юриспруденции: больше всего краж совершалось в толпе на Лобном месте, когда отрезали руку. И еще добавку маленькую…

Ведущий: Странно, что вы сравниваете меня с человеком, который чистит карманы. Вы все время ставите водителя в положение уголовника, который не боится ужесточения наказаний. Это же разные люди по психологии.

Леонид Ольшанский: Ну, вы же говорите, наручники давай одевать, уголовное давай.

Ведущий [не дослушав говорившего, начинает говорить сам]: В Америке их надевают, и действует, вы знаете. Действует. Ну, ваша точка зрения мне ясна. А ваша? Надеть вам наручники? [Вопрос передается лидеру группы «Любэ» Н. Расторгуеву]».

Следует отметить, что в данном случае Познер демонстрирует еще и использование мозаичной подачи информации (2). Всякий раз, когда аргументы оппонента «загоняют его в угол», он просто перескакивает на что-то новое (новая тема, новый предмет обсуждения, новый собеседник, реклама и т. п.), создавая «рваный» ритм дискуссии, не позволяя аудитории увидеть и оценить ситуацию целиком.

Еще пример из передачи «Времена» с Владимиром Познером», посвященной вопросам перезахоронения исторических личностей, эфир 9 октября 2005. Разговор в этой теме шел, разумеется, об одном-единственном перезахоронении — тела В. И. Ленина. Упоминавшееся в начале передачи перезахоронение Деникина и Ильина являлось чистой воды «информационным поводом» (26), так как после объявления об этих событиях к ним ни ведущий, ни его гости на всем протяжении передачи не возвращались.

Это требовалось Познеру для того, чтобы очередной «наезд» на память В. И. Ленина не слишком уж бросался в глаза: вроде как освещалась «общая» проблема перезахоронений — и тут как раз «случайно» всплыла и «проблема Мавзолея».

Обострение обсуждения по данной проблеме неизменно вносит дополнительный раскол в российское общество.

Ценностные ориентиры нашего общества в значительной степени поляризованы относительно истории Советского периода, особенно начального его этапа. Однако глубинное самосознание народа стремится «стереть» это идеологическое противостояние, социум ищет пути консенсуса внутри себя, интуитивно понимая: раскол в сегодняшних условиях означает гибель. На это же стремление забыть распри, не вспоминать о них (реальное применение народной поговорки «с глаз долой — из сердца вон») действует, кроме подсознательных мотивов, вполне сознательный расчет: беда пришла в дом сейчас. Зачем ворошить прошлое? Не лучше ли забыть обиды и всем миром исправлять катастрофическое положение? Познер сознательно, целенаправленно и целеустремленно действует именно на раскол российского общества. Он не упускает ни одного случая, чтобы не нанести удар по единению русского-российского общества. И уж тем более — когда видит, что общество само стремится к консолидации.