Народ о религии - Фольклор

Так вот вы — молодые, ничего не знаете.

А я много прожил, всего повидал.

В одном Могилеве раз сто побывал

Да и за Могилев езжал.

В Херсон плоты гонять пришлось,

А оттуда и пешком ходить довелось —

И это за три тысячи верст!

Денег на железную дорогу не было.

Хоть и удастся какую копейку подстрелить,

Так все одно ее нужда нести домой велит.

Хотите вы знать, как мы на барщине

служили?

Расскажу:

С мужиком, что хотели, то и делали. Войтов при панском дворе человек десять было. Провинится мужик — его секут. Однажды войты нажаловались пану, что один мужик пшеницу крадет. Привели беднягу на конюшню.

— Ложись, — говорят.

И давай сечь в две руки. А третий войт стоит да розги в соленой воде мочит.

Не признался мужик.

Привели жену Гарпину. Она с животом ходила и собиралась уже родить. Попробовали положить ее на лавку — ничего не получается. Тогда пан приказывает принести большой ушат. Вот и положили бабу животом на этот ушат. Один держит за голову, другой за ноги.

— Плачет, бедная, надрывается. Секли ее до тех пор, пока кровью не изошла.

Розог на дворе всегда лежало много, секи хоть без отдыха.

Однажды пан Василий Малиновский проиграл в карты пану Турчанину три деревни — Цупарь, Малые и Большие Козловичи. И тот не лучше был. Мне уже лет двадцать пять было, когда крестьян «освобождали». В то время в Козловичах землю делили, а я цепь за землемером таскал. Знаю, как крестьянина с паном делили: пану самую хорошую землю отдали, а нам — пески да болота. А платить за нее нужно было, как за пахотную землю.

Пока от казны не отделались, давали взятку и волостному старшине, и писарю, и его помощнику, и старосте, и сотскому, и десятскому. И попы вместе с ними семь шкур драли с мужика.

Был у нас попом Рашкевич. Ну и голосина же у него был! Как запоет, аж вся церковь трещит. А пьяница! Напьется и вместо часослова по заслонке читает. Вот женился я и пришел к попу Рашкевичу:

— Повенчай, батюшка.

— Три рубля, Николка.

— Дорого, батюшка.

— Ну, два давай. Только потом придешь денек попашешь.

А тогда за два рубля целый месяц работать в имение ходили. За день платил пан всего десять копеек. Войты и все панские подлизы на своей земле богатели, а мы снова на пана работать пошли. Куда денешься! Есть что-то нужно. Каждый хотел крестьянина обмануть, да за его счет поживиться.

Жили паны на широкую ногу, а с мужика последнее тянули.

Ой, ой, ой, горька была жизнь, пусть ее смолой высмолит!

Теперь, дети, чего вам не достает! Трудитесь только! Житье стало хорошее — это нам большевики дали его.

3. БЫЛО, ДА УПЛЫЛО ГОРЕ

Жил я при царе в горе да в беде, за свои семьдесят пять лет знал я много бед. Жил под панским ярмом, работал в поле до седьмого поту, а дети хлеба не ели в охоту. Палкой пан меня бил, жену до вечера на поле держал, пощады от пана я не знал. Как подати собирали, нас палками избивали. Мы у бога избавленья искали, да так его и не узнали.

Стало жить в моей хате горько: нету детям хлеба ни корки. К пану не пойдешь проситься, к нему не приступиться. Скинул я шапку, стал на колено, а пан берется за полено. Пан меня из хаты толкает, моего горя не знает.

— Ты, — говорит, — как под плотом поживешь, так и плату принесешь.

Поп бедняку не помогает, попу все не хватает: владыко сам рад драть с бедного лыко.

Но довольно нам гнет терпеть, больше пайам и попам на нашей шее не сидеть. Отошло, минуло горе, панов из их поместий мы повыгоняли, сами вольно жить стали. Стала веселой моя семья, дети в школу идут, их наукам учат, подрастут и работу получат. В колхозе я живу богато и, не глядя на старость свою, в колхозе я первый ударник. И уж не тужу, заработал я много хлеба, не жду избавленья от неба.

Частушки

Русские

Пароход плывет Мимо пристани,

Мы на фронт идем Коммунистами.

Вышла бабка провожать

В армию с иконами.

Иди, бабка, лучше спать,

Мы — с красными знаменами!

Бога нет, царя не надо,

Мы с Советом проживем,

У нас есть товарищ Ленин,

По его стопам пойдем.

Нас не горбят баре боле,

Не колотит становой,

Мы в республике, на воле,

Мы в коммуне трудовой.

* *

*

На горе стоит береза,

Под горою стоит дуб.

Раньше мы ходили в церковь,

А теперь мы ходим в клуб.

Не форси, форсун, часами,

Я тобой не дорожу,

Ты венчаться хочешь в церкви,

А я в церковь не хожу.

252

Мое сердце приуныло,

С милым я рассталася:

В церковь звал меня венчаться,

А я отказалася.

Батька любит покричать,

Чтоб нас в церкви обвенчать.

А я батюшке в ответ —

Отвези меня в Совет.

Не брани меня, мамаша,

Не ругай меня, отец,

Что я в церкви не венчалась,

А ходила в сельсовет.

Коммуниста полюбить —

Надо перемениться:

Крест, цепочку не носить,

Богу не молиться.

Комсомольца полюбила,

Сразу изменилася:

Больше в церковь не ходила,

Богу не молилася.

Воскресенье подошло,

Не пойду молиться. «

Нам сказал товарищ Ленин:

«Надо вам учиться».

Не хожу я нынче в церковь,

Мне там делать нечего.

Я хожу в избу-читальню,

Там читаю вечером.

Не ругай меня, мамаша,

Что я в церковь не хожу,

Потому что в клубе нашем

Пользы больше нахожу.

Меня маменька ругала,

Что я богу не молюсь.

А я маменьке сказала:

«В комсомолки запишусь».

Что нам Влас, что нам Спас,

Что нам богородица,

Мы обходимся без вас,

А урожаи водятся.

На колхозные поля

Подивиться мило.

В чудеса не верю я,

А богат на диво.

Украинские

Как родной Ильич учил,

Так народ и поступил:

Прогнал пана, кулака,

Урядника и попа.

Звала церковь нас молиться,

За землицу всем кориться:

И подпанку, и царю,

И жандарму-главарю.

Раньше слушали шептуху,

Верили словам попов,

Перед земским гнули спину,

Щучились у кулаков.

Поп с Деникиным братался