Дневник - Ольга Панова

– Ты никуда не пойдешь.

– Открой, я сказал.

Спорить со взрослым мужчиной было бесполезно. Как она смогла выстоять, одному Богу известно. Что только она не делала: уговаривала, ругала, привязывала к постели и обливала холодной водой.

– Ник, – как-то сказала она, когда руки от безысходности опустились, и распахнула входную дверь, – я больше так не могу. Второго твоего исчезновения просто не переживу. Пожалуйста, останься здесь, со мной.

Наверное, у него внутри что-то щелкнуло от этого щемящего сердце взгляда. Ник сдался. Он обнял сестру и прижал к груди. Больше он никуда не уходил. Эта необъявленная война была окончена для них двоих.

Сейчас Ник нашел новую перспективную работу в компании по продвижению новых проектов. Она захватила его полностью. Каждый день он спешил туда, а возвращался усталым, но довольным собой.

Победы брата ее несказанно радовали. Незаметно для себя она поднималась ранним утром, готовила для двоих завтрак. Днем стирала его рубашки и гладила брюки. Поздней ночью, когда Ник спал, она зарывалась в подушки и бесшумно плакала.

В дверь громко постучали. На часах полвторого дня. Ник все еще на работе. Должно быть, это соседка пришла за помощью.

Мила поднялась с дивана и направилась в коридор. Не глядя в глазок, она распахнула входную дверь. На пороге в длинном элегантном пальто стояла Катерина.

Острыми ноготками она выжидающе постучала о дверной косяк:

– Привет, сколько лет, сколько зим. Не ожидала, небось, меня увидеть?

Мила что-то прошептала в ответ. Катерина звонила пару раз, но она не брала трубку. Наверное, потому что просто не была готова к ненужным расспросам.

– Можно войти?

– Конечно, – и она отступила, пропуская ее вовнутрь.

Катерина вошла в комнату и небрежно сбросила пальто на диван. Все ее внимание привлекала обстановка в квартире:

– Подруга, тут все затянулось мхом и плесенью, нужно почистить.

– Но я только вчера вымыла пол.

Катерина поставила руки в боки и посмотрела на рассеянную подругу.

– Да не с квартиры, а с тебя. В кого ты превратилась? Забитую серую мышь. Так дело не пойдет. Нужно взбодриться, хапнуть, как прежде, порцию адреналина.

Мила облокотилась на стену и включила в комнате свет.

– Не хочу тебя обижать, но мне больше это не интересно. Тебе придется поискать другого напарника.

Катерина внимательно посмотрела на подругу. Несколько минут она ее безмолвно изучала, затем прошла мимо и направилась на кухню.

– Нальют мне чая в этом доме?

Впервые за долгое время Мила неожиданно для себя вдруг улыбнулась. Что ни говори, а она была рада снова видеть Крайт.

– Чай свежий. Я заварила его утром, – Мила вошла следом и поставила чайник на плиту, – печенье будешь?

– Нет, только конфеты и то, шоколадные.

Катерина выдвинула стул из-под стола и села, вытянув стройные ноги.

– Мне тут одно дельце предложили. Совсем не далеко от Кольцово. Новый коттедж, полностью обустроенный, но совершенно не пригодный для жизни. Представляешь, все его хозяева один за другим умирают вот уже двенадцать лет подряд.

– Я тебе сказала, что это больше меня не интересует, – Мила распахнула шкаф и вынула две чашки.

– Ты все еще его любишь?

У нее не нашлось сил для ответа. Она лишь легонько кивнула, стараясь не давать воли слезам. Она должна себя заставить больше никогда не думать о нем. Пообещав себе, что впредь станет более жесткой по отношению к себе, Мила успокоилась. В следующий момент, как ни в чем не бывало, потянулась за сахарницей.

Крайт не унималась:

– Тихон звонил тебе?

– Нет.

– Может быть, он не знает, где ты живешь?

– Он все знает, просто я не желаю его видеть, – Мила медленно повернулась, – мне кажется, пора забыть все, что связано с ним. Воспринимать как страшный сон. Тихон не достоин, чтобы убиваться по нему вот уже четвертый месяц.

Катерина недоверчиво вскинула бровь:

– Ты так думаешь?

В этот момент в дверь кто-то с силой постучал. Мила поставила сахарницу на стол и посмотрела на подругу:

– Должно быть, это соседка. Пойду, открою.

В шкафу, на полке среди пакетов с печеньем, стояла вазочка с шоколадными конфетами. Катерина взяла ее в руки и выбрала трюфель в яркой обертке. Она с самого детства обожала эти конфеты. В прихожей раздался лязг замков.

Мила распахнула дверь и от неожиданности застыла. На нее смотрел Тихон собственной персоной.

В первое мгновение она не узнала его: взъерошенные волосы, обросшее лицо, впалые щеки и погасший взгляд. Он немного похудел, хотя в целом остался прежним.

В руках он держал охапку красных роз.

– Привет, – прошептал Тихон не своим голосом.

Мила никак не отреагировала. Просто стояла и смотрела на него. Должно быть, она сошла с ума, или это видение. Боже, как же она по нему соскучилась. До безумия, до слез.

Тогда он взял инициативу в свои руки. Молча вошел в квартиру и закрыл за собой дверь.

– Эти розы для тебя, прими их со словами прощения, – он подошел ближе, – я не могу без тебя жить. Ты – сердце мое, ты – любовь моя. Я не могу без тебя жить. Выходи за меня.

По ее щекам потекли безмолвные слезы.

– Тихон, я не могу.

– Я много думал над тем, что произошло. Ты вправе ненавидеть меня и даже презирать, я действительно был эгоистом и думал о себе. Несмотря ни на что, я надеюсь, ты найдешь силы, чтобы простить.

– Тихон, – она отступила назад, – я никогда не соглашусь на роль твоей личной целительницы. Мне это не нужно.

– Мила, послушай, власть над Сущностью меня больше не привлекает, скажу больше: если есть способ от нее избавиться, я согласен. И знаешь почему? Потому что для меня самое важное, чтобы ты была рядом. Без тебя я не живу, а существую.

В ее глазах затеплилась надежда.

– То есть ты хочешь сказать, что добровольно откажешься от всех благ ради меня? Станешь обычным человеком?

В ответ он склонился чуть ближе и едва слышно прошептал:

– Не задумываясь ни секунды.

Его губы были в сантиметре от ее губ. Она не смогла устоять и в следующую секунду, положив ладони на его плечи, нежно поцеловала. В ответ Тихон выронил из рук розы и прижал ее к себе.

Поцелуи были сначала нежными, затем становились требовательными. Так они стояли в прихожей среди кучи цветов, обнимая друг друга.

– Мы должны остановиться, – прошептала она, уворачиваясь от его губ, – иначе этим все не кончится.

– Плевать, я хочу тебя.

– Я не одна, у меня гостья.

Тихон потихоньку выпустил ее из рук. Мила расправила платье, поправила прическу и, наконец, улыбнулась:

– Может чаю?

– Боже мой, никогда не знаешь, что от тебя ожидать в следующую минуту. Значит, я прощен?