Супершпионы. Предатели тайной войны - Гвидо Кнопп

В декабре 1993 года мы встречаемся с Петером Фишером в бывшем центральном здании Штази в восточно-берлинском районе Лихтенберг. Тридцать тысяч официальных сотрудников из дома на улице Норманненштрассе управляли гигантской сетью подавления внутри страны и подрывной деятельности за ее пределами. Гигантский комплекс сейчас называется LCC. «Конгресс-центр Лихтенберг». Кабинет Вернера Штиллера находился на пятом этаже безвкусного многоэтажного здания. Здесь размещалось Главное управление разведки (HVA), часть Штази, занимавшаяся внешней разведкой в интересах ГДР. Туда, откуда до конца 1989 года кадры «Отдела науки и техники» Штази управляли своими разведчиками в отраслях развития науки и технологий ФРГ, сейчас переехало управление Акционерного общества железных дорог «Deutsche Bahn AG».

Комната 506, бывшая каморка Вернера Штиллера: Петер Фишер как-то не вписывается в спартанскую офисную мебель производства восточногерманских «народных предприятий».

«Прожить всю жизнь в этой тесной ГДР, навсегда остаться взаперти,» — отвечает его бывшая жена на вопрос, почему сбежал ее муж, «это он никогда не смог бы вынести.» Фишер стоит у окна и по «мобилке» обсуждает планы поездок на следующей неделе: Нью-Йорк, Лондон, Гавана («туда нужно попасть, пока это не сделали другие»). ГДР проиграла и потому, что не могла предложить никаких перспектив таким людям, как Штиллер.

«Министерское строение» Эриха Мильке сегодня стало музеем и мемориалом. Запись в книгу почетных гостей: «Старая мечта осуществилась. Он сидит в Плётцензее, а я за его письменным столом. Вернер Штиллер (Петер Фишер).» Мильке, правда, отбывает свое наказание в тюрьме Тегель, а не в Плётцензее, но Штиллер действительно сидит напротив нас в кресле Мильке. За ним опустошенный бронированный сейф. Перед ним несколько приставленных друг к другу столов для обсуждений и для таких примечательных конференций, как та, что состоялась 22 января 1979 года. Тогда «Ужас ГДР» бушевал перед своими верными соратниками самого высокого ранга. В таком состоянии этого холерика никто еще не видел, вспоминает один из тех, на которого тогда обрушилась ярость Мильке. Причина: два дня назад Вернер Штиллер перебежал на Запад. С двумя чемоданами самых секретных сведений изнутри HVA.

Такого удара привыкшее к успехам Министерство государственной безопасности, щит и меч партии, еще никогда не испытывало. «Предательство» как гром среди ясного неба, что-то невообразимое для этого твердого ядра немецких коммунистов. Рана, которая не зажила и сегодня: бывшие коллеги Штиллера даже сейчас источают раздражение и ненависть, слыша имя «изменника».

Упреки в предательстве не вызывают больших эмоций у Петера Фишера: «Я, изучая в школе фашизм, выучил, что нельзя предать плохое дело. Я считаю, что МГБ было совершенно плохим делом — в моем понимании это было преступным объединением, потому обвинение в предательстве меня вообще не трогают. Как раз наоборот. Но, в любом случае, мне придется принять упрек со стороны нескольких моих агентов, которых я посадил в тюрьму, и это действительно так. В том или другом отдельном случае я даже сожалею об этом. Но с другой стороны, они точно знали, что делали. Они знали свой риск — так же, как и я знал мой риск.»

Петер Фишер рассказывает свою версию истории: в которой он, кто после подавления «Пражской весны» в душе порвал с социализмом. Который с отвращением к подавлению и лицемерию режима СЕПГ по поручению Федеральной разведывательной службы ФРГ БНД годами делает карьеру в самом сердце ненавистного врага. Который в тесном сотрудничестве и под управлением ведущих агентов — «кураторов» из Пуллаха ведет жизнь двойного агента. И которого, в конце концов, единственная ошибка — любовная связь с женщиной по имени Хельга — заставляет раньше времени покинуть «район операции».

Классная история, история для шпионского фильма. Но это смесь из вымысла и правды — дезинформация, намешанная сотрудниками БНД. Она должна запутать противника, а также — что тоже важно — отполировать славу пуллахских «рыцарей плаща и кинжала». До сих пор БНД отказывается предоставить информацию о деле Штиллера. Обо многом молчит и сам герр Фишер: «Моя лояльность все еще принадлежит БНД.»

Правду нам придется искать другими путями. Никто не знает ее лучше той женщины, которая сделала возможным побег Штиллера. Хельга Михновски сыграла ключевую роль в планах перебежчика. Это выяснили и те, кто на много лет раньше нас занялся поисками правды в деле Штиллера: специалисты Второго Главного отдела (HA II) МГБ. Их задача — контрразведка.

Охотой на обоих «предателей» HA II занимался до конца существования ГДР. Досье OV (Operative Vorgaenge) — «Оперативные процессы» под названиями «Шакал» (о Штиллере) и «Щетина» (о Михновски) включают более дюжин папок. Чудом они избежали уничтожения. До самых мелких и интимных деталей сыщики Штази стремились документировать фон и мотивы «измены». Собственной цели они не достигли: не выяснили, куда пропали «предатели». Но мы искали — и нашли — Хельгу Михновски — любовницу и партнершу Вернера Штиллера.

Новая родина Хельги Михновски — как декорация с телевидения. Внизу шумит океан. Пальмы. цветы, бульвары, красные кирпичные крыши над белыми домами. Вокруг благополучие американского «среднего класса». Дом Хельги — бунгало с «патио» — мощеным внутренним двориком, светлый, свежий и американский. На ухоженном газоне перед гаражом резвится колли, муж Хельги Боб возвращается с игры в гольф. Хельгу, как и раньше, опекает ЦРУ. Ее новое имя хранится в секрете.

«Этот Вернер Штиллер,» — немецкий язык Хельги уже с сильным американским акцентом, «всегда рассказывает ровно столько, сколько ему нужно, чтобы чего-то добиться.» Она знает его версию истории, но до сего времени она молчала о ней. Теперь она хочет говорить. Чувствуется, что некоторые раны еще не зажили. И она снова хочет увидеть родину. Мы гарантируем перед ЦРУ защиту ее новой биографии и приглашаем ее в Германию.

«Какое здесь все маленькое и низкое.» Свою родную Тюрингию Хельга Михновски помнила другой. Мы едем через Оберхоф, вокруг зима, серый день: большего контраста с выбранной ею родиной и быть не может. И вот он перед нами — отель «Панорама»: гигантский «кирпич» на тысячу мест, в форме трамплина для прыжков на лыжах, бывшая жемчужина в сети первоклассных гостиниц «Интеротель». Его персонал принадлежал к элите республики: контакты с иностранцами, чаевые в валюте, образцовый гастрономический ассортимент, собственный валютный «Интершоп». «У нас было особое положение, мы располагали связями. У меня была хорошая квартира и западные деньги. В принципе у меня не было важных причин, чтобы уходить.»

После объединения Опекунский совет продал отель. Почти все бывшие коллеги Хельги уволены. «Ресторан Тюрингия» теперь столовая для путешествующих на туристических автобусах любителей кегельбанов и послеобеденных экскурсий «на чашку кофе». Пятнадцать лет назад он был предназначен только для «валютных гостей» и граждан ГДР с особым заданием. Вернер Штиллер высоко ценил его как первоклассную явку со своими агентами с Запада.

Однажды зимним вечером в январе 1978 года Штиллер трапезничал в нем один. IM («неофициальный сотрудник»), инженер с «Сименса» должен был появиться только на следующее утро. Официантка Хельга и ее клиент разговорились. Она была сердита на власти ГДР: ей не разрешили поездку «по необходимым семейным обстоятельствам» на свадьбу ее брата. Брат, рассказывает она, живет совсем близко в баварском городе Кобург. Но, по меньшей мере, скоро он сам сможет навестить ее.

Клиент навострил уши. Женщина очень интересует его. Он приглашает официантку в бар, после окончания рабочего дня. Но личные контакты с гостями персоналу «Панорамы» запрещены. Хельга знает уютный танцевальный бар в Оберхофе. У Штиллера есть «Вартбург». Но за окном уже идет сильный снег. Штиллеру нужно было прицепить цепи противоскольжения и он при этом запачкал свою рубашку.

«И тогда я поднялась с ним в его номер и постирала его рубашку, и мы нашли у него в холодильнике кое-что, чтобы выпить. Это здесь было обычным делом. Мы выпили шампанского, и я была в восторге от того, как он говорил. В нем было что-то от поэта, когда он говорил о делах. И он делал комплименты, не преувеличенные, но те, которым веришь.»

Штиллер рассказывает Хельге, что он работает в министерстве народнохозяйственной техники и что он — ученый-физик. «Если бы я тогда узнала, кто он на самом деле, когда познакомилась с ним, то из этого никогда ничего бы не вышло.» — говорит сегодня Хельга Михновски. Вернер Штиллер знает, что ему нужно осторожно подходить к делу и он знает: случай предоставил ему решающий шанс в его жизни. Он так много лет ждал этого момента!

Вернер Штиллер родился 24 августа 1947 года в Весмаре. Он был внебрачным сыном сельскохозяйственной работницы. Из безотрадной деревни между Лейпцигом и Галле мать и сын переезжают в промышленный город Лейну. Вернер, сын рабочего класса, становится функционером «пионеров-тельмановцев» и Союза Свободной немецкой молодежи FDJ. В августе 1966 года его направляют для изучения физики в университет имени Карла Маркса в Лейпциге. Он быстро женится на однокласснице, становится отцом. Это удобный метод в ГДР: так быстрей можно получить квартиру. Тут они узнают, что не подходят друг к другу. Через два года брак распался.