Лунь - Марьяна Куприянова

«Она будто книгу пишет, только вслух. Это же надо, чтобы у человека было настолько художественно подковано мышление!»

– Жаль, что Вы со стороны себя не слышите. Вы прирожденный писатель.

– Мы говорим сейчас о вещах иного толка.

– Простите.

– Давайте рассуждать. О состоянии матери узнают органы опеки и попечительства. Узнают, что она не живет дома, не заботится о нас, да и вообще – алкоголик. Что происходит далее?

– Лишение родительских прав.

– Именно. Я – совершеннолетняя. А вот…

– Степа?

– Да.

– Детдом?

– Конечно.

– А как же Вы? Разве Вы не можете?..

– Оформить попечительство. Знаю. Я многое узнавала об этом. Для этого я должна быть, первое – физически здорова (это есть), второе – признана дееспособной (допустим, что тоже есть), третье – у меня должен быть постоянный доход, обеспечивающий мне и ребенку прожиточный минимум, четвертое – Степа должен быть согласен, пятое – я не должна быть судима, шестое – я должна предоставить ряд документов, существование которых под большим вопросом. Я понятия не имею, где они. А спрашивать у матери не имеет смысла. Подозреваю, что они утеряны. Если документов нет – придется давать взятку, и большую. Так что все это трудно и дорого. Видите, какую полянку я вытянула над болотом?

– Все и всегда упирается в деньги.

– Которых нет.

– Совсем?

– Лишних – нет. А вообще – есть. Я же работаю.

– На прежнем месте?

– Нет, оттуда я ушла.

– Давно?

– Недавно.

– И где сейчас?

– В закусочной неподалеку.

– О. Вон там, на перекрестке?

– Ага. Бывали там?

– Бывал… официанткой?

– Да. А что такое?

– Ничего. Вас там… Вас там никто не трогает?

– Нет. А должны?

– У них дурная репутация. Слышал, что там…

– Что?

– Там лучше не работать молоденьким девушкам.

Лунь пожала плечами.

– Неужели Вас, светлую голову, никуда больше не берут?

– С неоконченным высшим – нет. Вот скоро окончу – тогда посмотрим.

И тут Илье пришла в голову гениальная, но очень запоздалая мысль. И почему он раньше, прекрасно зная материальное и семейное положение Луни, не додумался выбить для нее хоть какую-нибудь вакансию у себя на работе? Ведь он – журналист, а она оканчивает филологический. Не столь далекие друг от друга области.

«Она могла бы быть простым редактором или корректором в нашем агентстве! Хотя бы на полставки! Какой я идиот! Ведь у нее кроме меня никаких связей! Как много вещей я раньше в упор не замечал».

– О чем это Вы задумались? – прищурилась Лунь.

– А. Так. Ни о чем.

«Ты же не будешь ей рассказывать? Она ведь обязательно будет против. Из гордости. Но я займусь этим. Плотно займусь».

– Тогда я позову Степу.

– Угу. Давайте, – согласился Вилин.

Он думал о том, как же хорошо он знает эту девушку – ее мысли, цели, реакции, и в то же время – ничего не знает о ней, все еще не может ее прочесть. Но чувствует, что она-то – читает его с легкостью. И этот факт самую малость задевает его мужское самолюбие.

– Идем на кухню, Степ. Там Илья вкуснятины привез, чаю выпьем вместе, – услышал Вилин, и почему-то это смутило его.

Когда они втроем сидели на этой скудно обставленной, но чистой и уютной кухне, пили чай с чабрецом, ели свежий зефир в шоколадной глазури, болтали о чепухе, смеялись, и лукавый взгляд Лены вдруг пересекался с растерянным взглядом Ильи, мужчине представлялось, будто они с Лунью женаты, а Степа – их сын. И эта беглая, дикая мысль посещала его снова и снова, поражая своей простотой. Позже, прежде чем уснуть, он долго об этом размышлял.

Они провели замечательный вечер. Вместе с Леной Илья помог Степе с домашним заданием. Оказалось, он неплохо разбирается в математике. Лене было легко и свободно на душе. Тяжесть горя ушла из груди. Все было так тепло, по-домашнему, словно и было всегда таким. Позабылась даже ситуация с матерью. Лишь едва болела спина, напоминая о дневном происшествии.

Наблюдая за тем, как два самых важных мужчины ее жизни склонились над учебником и одинаково хмурятся, решая задачку для шестого класса, Лунь вздыхала от умиления.

– А! ну конечно! – восклицал Илья и взвихрял непослушные волосы на голове мальчика. – Смотри-ка, мы с тобой кое-что перепутали.

Они очень быстро нашли общий язык и были в восторге друг от друга.

«Ему необходимо мужское внимание, – думала Лена. – Пусть даже не отцовское. Я просто девушка. Я балую его. Как я могу дать ему мужское воспитание, привить мужские принципы поведения? Я не могу. Мне неоткуда этого взять».

Пока мужчины разбирались с уроками, Лена, задумчивая, ушла на кухню, чтобы убрать со стола и помыть посуду. Через время за ней последовал Илья, встал в проходе, оперся плечом о дверной косяк, сложил руки на груди и вздохнул, намекая на свое присутствие.

Лена вздрогнула.

– Ой. Это Вы…

– Мы закончили.

– Молодцы.

– Лунь, Вы подумали на счет нас? Возобновить наши встречи.

Девушка прислушалась к себе. Нет, сегодня определенно было все еще рано. Подлянка матери исказила ее планы с признанием.

– Илья, я, безусловно, благодарна Вам за помощь, но пока что я все еще не приняла окончательного решения.

– Что ж. Это лучше, чем категоричный отказ. Но имейте в виду – я от Вас не отстану. А пока я у Вас дома, покажите мне строки своего нового романа.

– Я не могу показать. И не могу объяснить, почему, – Лунь прошла к столу, вытирая руки полотенцем.

Ей стало не по себе, когда она представила, что Вилин прочтет это – эти мечты об их счастливой совместной жизни, наивные и постыдные.

Мужчина шагнул к ней и отняд полотенце, бросил его на стол, бережно взял ее за плечи, заглядывая в глаза. Лена прятала лицо.

– Скажи, о чем он? Скажи мне, Лунь, – голос Ильи журчал, а длинные пальцы поглаживали ее слишком нежно. – Умоляю. Дай подержать в руках. Хоть что-нибудь.

Лена подняла голову. Снова эти большие, по-детски расширенные, доверчивые голубые глаза глядели на нее, и они просили так, как только могут просить глаза ребенка. Она стряхнула с себя мужские ладони.

– Этот текст о нас с тобой.

– Что?

– Я ничего больше не скажу.

– Почему?

– Не могу. Рано об этом нам говорить.

– Рано? А когда придет время?!

– Это зависит только от тебя. Для меня оно давно пришло. Почти с самого начала. Я ожидаю твоего прибытия.

– Что все это значит, Лунь? Ты меня запутала.

– Когда ты это поймешь, время как раз придет.

– Но дай мне хотя бы знак, подсказку.

Лена улыбнулась. Ей страшно надоело терпеть и не делать того, что хочется сделать больше всего на свете. Если сегодня вечер поджигания мостов, то пусть горят уже они все. И будь что будет.

Она протянула руки и погладила Вилина по заросшим щекам. Мужчина приподнял густую бровь, прочистил горло. Лена подтянулась на носках, обняла Илью за шею и, едва касаясь, невинно поцеловала в губы. Он не ответил,