Вселенная Айн Рэнд: Тайная борьба за душу Америки - Гэри Вайс

По ее словам, в этом чувствовалось нечто «вроде руки Провидения». Именно в тот период ее жизни произошел «ряд определенных событий». Она подозревала, впрочем, что «это было, скорее всего, простое совпадение». Когда же встает вопрос об атеизме, она «не уверена до конца: уверена не настолько, как Рэнд, но тут уж ничего не поделаешь».

Салли оказалась агностиком. Я сделал для себя пометку: «Близко, но не в „десятку“».

Я уже начал приходить в отчаяние к тому времени, как повстречался с Питером Каландруччо. Я попытал счастья со всеми заметными участниками «Движения чаепития», какие встречались мне на пути. Я был словно новый Диоген, который выискивал подлинного атеиста среди объективистов из «Чаепития», и пока что без успеха.

Питер был настолько любезен, что пригласил меня вместе с Вики Тауле на одну из регулярных встреч объективистов, проводимых в Мемфисе.

Приехать я не мог, поэтому мы поговорили по телефону. Я понял, что разговор предстоит не из легких, когда увидел подпись под его электронным письмом. Питер оказался редактором и издателем телефонного справочника с указанием заведений, где в Мемфисе подают барбекю. Еще у него имелся веб-сайт, посвященный «дыму, соусу и любви к барбекю». Я люблю барбекю, но сижу на строгой диете. Поэтому я стиснул зубы, стараясь не обращать внимания на явственный запах жареного мяса, сочившийся из телефонной трубки.

Как и прочие выдающиеся деятели из «Движения чаепития», Питер удостоился упоминаний в местной прессе. В апреле 2010 года о нем, вместе с Вики, написали в «The Commercial Appeal», когда они оба, наряду с другими участниками движения, напали на конгрессмена Стива Коэна в одной из кофеен Мемфиса.[174] Коэн, которого выдвинули в кандидаты от демократов, несколькими днями раньше разнес «Чаепитие» в пух и прах. Он сказал, что участники движения — «известные всем люди (только без балахонов и колпаков), они действительно олицетворяют ту весьма озлобленную часть населения Америки, которая не приемлет ничего, что отличалось бы от нормы. И мы видим, что они против афроамериканцев, враждебно настроены к геям, враждебно настроены ко всем, кто просто не похож на яростного сторонника Джорджа Уоллеса. И я боюсь, что они уже главенствуют в Республиканской партии».[175]

Вики Тауле возразила на это высказывание, обращенное к небольшой компании, собравшейся в кофейне, и ей удалось заставить Коэна защищаться. «Я знаю, что вы не расистка. Надеюсь, что вы не расистка», — цитировали слова Коэна. Питер попросил его извиниться, но Коэн извиняться не стал, хотя и признал, что мог бы вести себя повежливее (что сомнительно, поскольку он только что разгромил противника на предварительных выборах и уверенно шел на переизбрание). В ответ на упоминание «балахонов и колпаков» он получил по электронной почте письмо с угрозами, однако стычка в кофейне носила вполне цивилизованный характер. Питер оставил вежливый и рассудительный комментарий в местной газете, что «когда подобными словами характеризуют целую группу людей, это говорит не в пользу официального лица». Несколько позже он сказал: «Было бы лучше воздерживаться от подобных провокационных замечаний».

Питер во время нашего разговора не забывал об инциденте, хотя, вероятно, забыл о том, как «горячо умолял» об учтивости. «Он такой говорливый и лично мне представляется воплощением зла», — сказал он о своем представителе в Конгрессе.

С чего бы это? «Прежде всего, — ответил Питер, — я исхожу из предположения, что любой образованный человек хотя бы в малой степени знает историю, а значит, понимает, что все режимы, стремившиеся присвоить капитал тех людей, которым они служили, в конечном итоге причиняли немалый вред, сеяли хаос и неминуемо приводили к большим человеческим жертвам. Кажется, так было на протяжении всей истории человечества — в каждой империи, в любом тоталитарном государстве, при монархии, социализме и коммунизме. И все эти системы являют разительный контраст с американской законодательной системой, согласно которой власть правительства, его сила — ограничены…»

И он принялся рассуждать в том же духе. Он выдал мне развернутый, объективистский анализ роли правительства — все это, отвечая на вопрос, почему он считает своего конгрессмена воплощением зла. Он почему-то не касался именно этого аспекта, сказал только, что считает Коэна представителем злой системы — злой, поскольку власть правительства превосходит необходимый минимум, а она, по его мнению, должна быть лимитирована. Только ограничив власть правительства, можно «защитить право личности заботиться о себе самостоятельно».

Я коснулся вопроса об атеизме, чувствуя, как во мне нарастает отчаяние. Питер, благослови его душу, успокоил меня. Он не добавляет сливок религии или альтруизма в свой объективистский кофе. Он пьет его черным. Он оказался законченным атеистом. Он пренебрежительно отмахнулся от темы религии. Для него это не имело особенного значения, как не имело бы для любого истинного объективиста.

Все концепции и фразы, которые он озвучивал, в особенности вольное употребление слова «зло», были достойны уст самой Рэнд. В это время волнения уже охватывали Ближний Восток, и Питер проанализировал для меня сложившуюся ситуацию, исходя из позиций объективизма:

«Существует общее убеждение, — сказал он, — что каждый хочет как можно больше получить для себя. Но никому не приходит в голову, что имеется некая вазочка с конфетами, куда можно запустить руку, и, как мне кажется, именно в этом случае философия Айн Рэнд и глубокое понимание человеческой природы, условий существования людей дают большие выгоды». Я как будто снова оказался в ресторане на Манхэттене среди моих объективистов. Этот парень знал свою Рэнд. И за словом в карман не лез.

Питер, которому было уже под шестьдесят, пришел к Рэнд обычным путем

— почти обычным. «Книга „Атлант расправил плечи“ стояла на полке в швейной комнате моей матери, где я в детстве делал уроки, — сказал он. — Я никогда не снимал ее с полки, не понимал, что означает это название, не знал, сам ли Атлант расправил плечи или расправил их кому-то. И это меня всегда занимало». Но не слишком, потому что он прочитал книгу только в 2004 году, когда наткнулся на нее в букинистическом магазине в паршивом торговом центре города Финикса. Они с женой полтора года путешествовали в по континенту в автомобиле с фургоном, в котором и жили, и за это время проехали тысячи миль по западу Соединенных Штатов, Канаде и Мексике. Прежде Питер работал учителем в Саванне, в штате Джорджия. А потом супруги «решили радикально поменять свою жизнь, что очень в духе Рэнд, хотя тогда я Рэнд еще не читал».