Не отдавай им меня - Лана Пиратова

— Перед какой операцией, мама, — мне так часто хочется произносить это слово. Ведь я не говорила его много-много лет. — Мама…

Она поворачивается и смотрит на меня. И я вижу, что опять в ее глазах собираются слезы. Но она сдерживается. Тяжело вздыхает и произносит дрожащим голосом, который выдает ее волнение:

— Тебе должны сделать операцию по восстановлению девственности, чтобы продать тебя как нетронутую девочку. Подороже. Так всегда делают.

Из меня вырывается слабый вскрик.

— Тихо, Ариша, — говорит мама. — Нас не должны услышать. Тихо. Все будет хорошо. Я сделаю так, что ты останешься у нас в клинике до операции. И мы обязательно придумаем что-нибудь. Я не отдам тебя им. Не переживай.

— Мам, — говорю я. — Есть еще кое-что…

Она удивленно смотрит на меня. Я опускаю взгляд. Я должна сказать ей. Она станет вторым человеком, который это узнает.

— Я жду ребенка, мам, — тихо произношу я и откашливаюсь. В горле пересохло.

Мама закрывает глаза.

— Они знают? — спрашивает с тревогой в голосе.

Мотаю головой.

— Кто еще знает? Арслан?

— Никто. Я не успела никому рассказать. Теперь знаем только я и ты, мама.

— Это хорошо, Ариша. Очень хорошо. И никто не должен знать. Слышишь? Если они узнают… Никто. Поняла?

Киваю быстро-быстро.

— Господи, доченька, во что ты влезла… Как?… — мама сокрушенно качает головой.

Но потом встряхивает ей и говорит уже твердым голосом:

— Так. Сейчас тебя в палату отведут. С Шарматом я сама поговорю.

— Ты его знаешь, мама?

— Да, — коротко отвечает она. — Все потом, Ариша. Потом. Мы все с тобой обговорим. Пока надо думать над тем, как спасти тебя.

Она еще что-то вбивает в компьютер. Потом опять подходит ко мне. Я встаю.

Мама надевает на меня хиджаб, вытирая слезы. Потом поправляет и свой головной убор. Мы опять видим только глаза друг друга. Она крепко прижимает меня к себе.

— Доченька, — шепчет чуть слышно.

Потом отстраняется. Зажмуривается и резко открывает глаза. И в них уже нет той нежности.

— Все. Пойдем. Мы не должны подавать вида. По крайней мере, я так точно. Ты можешь плакать. Тебя поймут.

Мама первая выходит из кабинета. Я слышу, как она о чем-то говорит на чужом языке с охранником. Потом звонит кому-то. Я пока мало что понимаю из сказанного, потому что только начала учить этот язык.

Потом ко мне подходит какая-то девушка. Тоже вся в белом. И приглашает пройти с ней. Мама одобрительно кивает мне и остается с охранником.

Меня приводят в пустую палату. Девушка, по-видимому, медсестра помогает мне освоиться и уходит. Сажусь на кровать и осматриваюсь. В палате все приспособлено для пациента. Очень комфортно и уютно. Было бы. Если бы я оказалась тут при других обстоятельствах. А еще на окне решетка. Как лишнее напоминание мне о моем статусе.

Но все это меркнет перед осознанием того, что я, наконец, встретила маму. Спустя столько лет! Я боюсь даже подсчитать, сколько прошло лет с того момента, как я в последний раз видела ее.

И сейчас эта встреча дает мне хоть слабую, но надежду. Надежду на спасение. Теперь я не одна. Я верю, что мама поможет мне. Хочу в это верить. Отгоняя от себя любые сомнения. Я думаю о ней, о малыше, которого должна защитить. И об Арслане. Об отце моего малыша.

Что с ним? Где он? Я ведь так ничего и не знаю о нем.

А вдруг ему тоже нужна помощь?

66. Арина

Весь день я провожу в палате одна. Ко мне никто не заходит, но я внимательно прислушиваюсь к каждому шороху за дверью. Мне все время кажется, что это Шармат пришел за мной. Но нет. Голоса удаляются и шаги затихают. А дверь остается закрытой.

Но чувство тревоги так и не покидает меня. И даже, когда за окнами становится темно и я ложусь на кровать, не могу заснуть. Я как будто жду чего-то.

Поэтому когда дверь тихонько открывается, я вздрагиваю и с ужасом смотрю на нее.

Но в слабом свете, пробивающимся из коридора, я замечаю знакомую фигуру.

Мама.

Встаю и бегу к ней. Она быстро закрывает дверь на защелку и едва успевает поймать меня в объятия.

Снимает хиджаб и долго целует меня. И я целую ее в ответ.

— Мама… — шепчу я. — Мама.

— Доченька. Как ты? Отдохнула? Тебе надо беречь себя сейчас. Помни о ребенке. Не переживай. Я помогу тебе. Ариша…

Прижимает меня к себе.

— Расскажи, как ты жила все эти годы, — просит она и ведет меня к кровати.

Мы садимся и мама берет мои руки в свои.

— Мам, почему ты оставила меня? — задаю я вопрос, который не давал мне покоя все эти годы. — Почему?

Пристально смотрю ей в глаза.

Мама проводит мне по волосам.

— Сложно объяснить это все, — с грустью в голосе говорит она. — Так вышло… Можно обвинять кого угодно, но… И с себя я вины не снимаю. Оказалась слабее обстоятельств…

Она тяжело вздыхает и я чувствую, как дрожат ее руки, сжимающие мои.

— Я принимала роды у матери Арслана, — неожиданно произносит она и я даже вздрагиваю от ее слов. Она тоже знала! Но я решаю дать ей сказать самой все, что она хочет сказать мне. — Роды были тяжелые. Девочка совсем молоденькая и слабая. Все время плакала. Когда Арслан появился на свет, я, как врач, уже понимала, что она не выживет. И она это тоже понимала.

Мама замолкает и стирает слезу со щеки.

— Перед тем, как перестать дышать, она попросила меня об одном — не отдавать ребенка Давиду. Плакала, умоляла. Я не могла понять. И тогда она мне рассказала. Я не знаю, знаешь ли ты или нет… Не важно…