Антология современного анархизма и левого радикализма - Алексей Цветков

Не имея представления о добре и зле, совести, которая может происходить только от сопереживания другим ... не веря в свое несуществующее «я», неизбежно конкурентный и изначально неспособный на сотрудничество, мужчина нуждается в управлении извне и контроле. Для этого он создает авторитеты священников, экспертов, боссов, лидеров и т.п., а также правительство. Желая, чтобы женщина (Мама) направляла его, но не имея возможности признать этот факт (он ведь в конце концов МУЖЧИНА), желая играть роль Женщины, узурпировать ее функцию Наставницы и Защитницы, он старается сделать так, чтобы все авторитеты были мужского пола. Нет разумных причин, по которым общество, состоящее из разумных существ, способных на сочувствие друг к другу, цельных и не имеющих естественных причин для конкуренции, нуждалось бы в правительстве, законах, лидерах.

Мужская неспособность соотноситься с кем или чем-либо делает его жизнь бесцельной и бессмысленной (наивысшее мужское откровение — это то, что жизнь абсурдна), поэтому он изобрел философию и религию.

Пустой сам по себе, он смотрит вовне не только чтобы получить направление или управление, но для спасения и обретения смысла жизни. Поскольку счастье на земле для него невозможно, он придумал Рай.

Поскольку мужчина не способен сочувствовать другим и абсолютно сексуален, «зло» — это сексуальная «вседозволенность», а «деви-антные» («немужские») сексуальные практики не связаны с отказом от пассивности и абсолютной сексуальности, которая, если ей потакать, может разрушить «цивилизацию», поскольку «цивилизация» базируется исключительно на потребности мужчин защититься от этих определений. Для женщины (с позиции мужчин) «зло» — это любое поведение, которое вовлечет мужчину в сексуальную «вседозволенность», а также нежелание быть пидаром если, конечно, она не ставит потребности мужчины выше своих.

Религия не только обеспечивает мужчинам цель (Рай) и привязывает женщин к мужчинам, но предлагает ритуалы, через которые он может искупить вину и чувство стыда, которые он испытывает, если недостаточно сопротивляется своим сексуальным позывам, — то есть вину и стыд за то, что он мужчина. Большинство мужчин, трусливо перенося присущие им слабости на женщин, обозначая их как женские слабости, считают, что они обладают женской силой; многие философы, те, что не столь трусливы, признают тот факт, что мужчинам свойственны недостатки, но все же не могут признать, что они свойственны только мужчинам. Поэтому они называют мужские качества Человеческими Качествами и рассматривают проблему своей никчемности, которая их ужасает, как философскую дилемму. Мужчины придают значимость собственному скотству, а свою никчемность высокопарно именуют как «Проблему Идентичности» и продолжают высокопарно пиздеть о «кризисе индивидуальности», «сущности бытия», «экзистенции выше сущности», «экзистенциальных видах бытия» и т.д., и т.п. Женщина не только естественно приемлет свою идентичность и индивидуальность, но инстинктивно знает, что единственное зло — это причинение боли другим, а смысл жизни -это любовь.

Мужчина нуждается в козлах отпущения, на которых он может свалить свои неудачи и недостатки, обрушить свою неудовлетворенность тем, что он не женщина. В этом смысле большую практическую ценность имеют различные виды дискриминации, позволяющие увеличить количество пизд, доступных для стоящих у власти мужчин.

Обуреваемый непреодолимой жаждой женского обожания, но не обладая внутренней ценностью, мужской пол создает предельно искусственное общество, которое позволяет ему определять ценность с помощью денег, престижа, «высокого» общественного статуса, степени, профессионального положения и знания, а также «опуская» как можно больше мужчин в профессиональном, социальном, экономическом и образовательном смысле.

Целью «высшего» образования является не образование, но исключение наибольшего числа мужчин из множества профессий. Мужская особь, предельно физиологичная, неспособная на мыслительную деятельность, хотя и способная понимать и использовать знания и идеи, не способна, однако, соотноситься с ними, воспринимать их эмоционально; он не ценит знания и идеи в их сути (они лишь средства для достижения цели) и, следовательно, не нуждается в интеллектуальных партнерах, в развитии интеллектуального потенциала в других. Напротив, мужская особь втайне заинтересована в невежестве других; это дает немногим познавшим явное преимущество над несведущими, и, кроме того, мужчина знает, что просвещенное, понимающее женское общество означает его конец. Здоровая, самодостаточная женщина хочет общества равных, достойных уважения, тех, от кого можно словить кайф; мужчина и больная, неуверенная в себе мужеподобная женщина ищут всего лишь общества червей. Ни одна настоящая социальная революция не может осуществиться с помощью мужчин, поскольку все мужчины наверху блюдут статус-кво, а все опущенные мужчины хотят быть сверху. «Бунтарь» мужского рода — это фарс; все происходит в мужском «обществе», сделанном им самим, для его удовлетворения. Но нет ему удовлетворения, поскольку он не знает этой радости. В конечном счете он бунтует только против одного против того, что он мужчина. Мужское умирает только тогда, когда технология вынуждает его к этому, когда нет выбора, когда «общество» достигает того предела, где он должен измениться или умереть. Мы достигли этого порога; если женщины не начнут шевелиться, не поднимут задницу, нам, возможно, придется умереть.

Он настолько поглощен собой, настолько не связан с внешним миром, что «разговор» мужчины, если он не посвящен ему самому, превращается в монотонное завывание, лишенное всякого смысла. Мужская «интеллектуальная беседа» — это зажатая, натужная попытка произвести впечатление на самку. Папина Дочка, пассивная, обучаемая, уважающая мужскую особь и трепещущая перед ней, позволяет Папе навешивать пресную лапшу ей на уши. Это нетрудно, поскольку ее скованность и страх, отсутствие хладнокровия, неуверенность и сомнения, непонимание собственных чувств и ощущений, которые внушил ей Папочка, делают ее ощущения поверхностными и не позволяют ей понять, что треп мужчины — это чистый треп; подобно тому, как эстет «воспринимает» фуфло, подписанное как «Великое Искусство», она считает, что балдеет от того, что скучно до смерти. Она не только выслушивает всю эту болтовню, но даже подстраивается под тупость этой «беседы». Натасканная с детства быть приличной, воспитанной и «порядочной», подыгрывающая мужчине, скрывающему свои животные инстинкты, она послушно доводит разговор до уровня пустой беседы, безвкусных тем, превосходящих банальности, — или, если она «образованна», — до уровня «интеллектуальной» дискуссии, то есть безличного обсуждения бессмысленных абстракций типа Валового Национального Продукта, Общего Рынка, влияния Рембо на искусство символистов. Она настолько увлечена подыгрыванием, что это в конце концов становится ее второй натурой, и она продолжает подыгрывать даже в чисто женском обществе. Помимо подыгрывания, ее «разговоры» сильно ограничены ее боязнью выразить необычные, оригинальные мнения, ее самооценка базируется на неуверенности в себе, и поэтому разговор с ней лишен очарования. Порядочность, вежливость, «достоинство», неуверенность, интровертность вряд ли способствуют интенсивности и содержательности, которые необходимы для разговора, чтобы он что-то значил. Такой разговор совсем лишен напряжения, так как только уверенные в себе, коммуникабельные, гордые, умные женщины способны на интенсивный, циничный, мудрый разговор.

Мужчины презирают себя и других подобных себе мужчин, а также мужчин, которых они не считают женщинами (например, «симпатичных» психоаналитиков и «великих художников»), посланников божьих и всех женщин, которые их уважают и подыгрывают им; неуверенные в себе, ищущие одобрения, лебезящие мужеподобные женщины также презирают себя и всех себе подобных женщин; самодостаточные, раскованные, авантюрные женские женщины презирают мужчин и подмахивающих мужеженщин. Короче, презрение — это сегодняшний принцип отношений.

Любовь — это не зависимость или секс, а дружба, и, следовательно, любовь двух мужчин невозможна, как невозможна любовь мужчины и женщины или двух женщин, одна из которых или обе — пустоголовые, беспомощные, угодливые мужеженщины; как и разговор, любовь может возникнуть только между двумя самостоятельными, отвязными, заводными женскими женщинами, поскольку дружба основывается на уважении, а не презрении.