Безумный алхимик - Артем Еремеев

– А вот и наш сказочник. Может, и нам чего расскажешь? Настоящую историю для настоящих мужчин, или ты только про курочек и белочек знаешь. – При этом он натужно рассмеялся, смех подхватила пара человек, но без особого энтузиазма.

– Да без проблем. Я знаю и смешные, и романтические. Рассказы о героических походах и истории, от которых кровь в жилах стынет.

Один из караванщиков постарше оглядел молодых:

– Сказки про любовь для баб оставь, а про героев в каждой корчме да кабаке языки чешут. Давай страшную, ночка как раз подходящая.

– Страшную так страшную.

Я устроился поудобнее, продолжал, пока остальные подвинуться поближе, и начал:

– По морю-океану шло судно торговое. Путь его был долог, но безопасен, а посему команды там всего шесть человек было. И вот однажды им повстречался остров, помеченный на карте как необитаемый, но над ним стоял дым, будто сигнал кто подает…

…Сидят они, значит, обедают в кают-компании, как вдруг Кейн закашлялся, стал задыхаться, схватился за грудь и свалился на стол. Вокруг все забегали, засуетились, думали, подавился человек, надо помочь. Только над ним склонились, как грудь Кейна вздыбилась изнутри, и во все стороны брызнули капли крови…

…И вот Рипли сидит одна в шлюпке и смотрит, как погружается на дно горящий корабль, вместе с ужасным монстром, убившим всю ее команду. Затем устало идет в трюм, чтобы, наконец, отдохнуть и подготовиться к долгому плаванью. Она проверила запасы пищи и воды и уже возвращалась назад, когда случайно зацепила рукой один из канатов, уложенных на полке, следом за тросом в проход вывалилась рука. Чёрная, когтистая рука монстра. Рипли отпрянула, едва не вскрикнув. На полке завозились и…

Из темноты, сгустившейся за спиной Игвара, выдвинулась блестящая черная морда. Парень замер, кажется, позабыв даже как дышать. Дикими глазами он оглядел окружающих, которые выглядели шокированными не меньше его самого. Челюсти на безглазой морде приоткрылись, капля густой вязкой слюны сорвалась с острых клыков и шлепнулась прямо Игвару на плечо. Во внезапно наступившей гробовой тишине из пасти раздалось тихое, но отчётливо слышное всем шипение. Это стало последней каплей.

Издав сдавленный вопль, Игвар ломанулся вперёд, прямо сквозь огонь. Перевернув котелок и раскидав двоих сидевших напротив ребят, он с треском вломился в кусты, запутался в них и забился, как птица, попавшая в силки.

Ошалевшего от страха Игвара под громкий хохот вытащили из кустов и усадили обратно к огню. Мужик тот, что попросил страшную историю, вытирая слёзы и не переставая трястись от смеха, выудил из-под брони небольшую фляжку и протянул её Игвару.

– На, глотни чутка.

Нервно озираясь, парень дрожащими руками вцепился во флягу и в два глотка осушил ее.

– Куда, придурок, я же сказал чутка. – Мужик выхватил фляжку, но было поздно. Игвар, выпучив глаза, схватился за горло, его физиономия, и без того красная в отсветах костра, приобрела и вовсе бордовый оттенок. Из распахнутого рта вырвался хрип:

– Водыыыы.

К нему метнулся один из возниц, с ведром полным дождевой воды. Игвар выхватил ведро и стал пить, как верблюд, по большей части проливая воду на себя. Нахлебавшись воды, парень вдруг замер, ведро выпало из опустившихся рук, секунда-другая и его скрутило как вопросительный знак. Вся выпитая ранее вода хлынула нескончаемым потоком обратно, после чего водохлеб со стоном опустился на колени и завалился на бок.

– Эээх, столько добра на говно перевел. – Мужик потряс около уха опустевшей фляжкой. – Ладно, ребята, оттащите его где посуше, пусть проспится до утра.

Двое охранников подхватили под руки вяло застонавшего Игвара и поволокли его к телегам, их провожал взглядом Аргост. Честно сказать, я думал после этой шутки над его сыном старшой на меня разозлится. Но он как ни в чем не бывало подошел, поставил обратно на треногу опрокинутый котелок и присел рядом.

– Ты уж на Игвара зла-то не держи, молодой он, глупый. Я предупреждал его, но он не послушал. Ничего, будет теперь ему уроком, чтоб не задирался с кем попало, особливо с магами. А с дряком это ты ловко придумал, не ожидал я, что он у тебя таким трюкам обучен.

Я промолчал и погладил лежащего рядом дряка по голове, тот с готовностью отозвался на эмоциональном уровне. ИЗЯ ХОРОШИЙ. Очень хороший, даже замечательный. Говорить Аргосту, что весь этот спектакль был чистой воды импровизацией со стороны Изи, я не стал. Мне, конечно, хотелось припугнуть и осадить начавшего надоедать засранца, но не так и не сейчас. А вот Изя ждать и откладывать на потом не привык и воплотил в жизнь мои туманные замыслы просто мастерски. Вылитый Чужой получился. В который раз убеждаюсь, надо держать свои мысли и эмоции подальше от дряка, а то разозлюсь на кого, а он его возьмет и цапнет. Мои размышления прервал неожиданный вопрос Аргоста.

– Ну и чем дело закончилось?

К нему тут же присоединились другие слушатели.

– Да, да, расскажи.

– Ага, страсть как хочется узнать, чего там дальше-то было.

Быстро рассевшись кружком, караванщики приготовились слушать, и я не стал их разочаровывать.

– Пока чудище ворочалось на полке, Рипли потихоньку, стараясь не шуметь, выбралась из трюма и перебежала на нос кораблика. Дальше бежать некуда, кругом, насколько хватало глаз, лишь серая гладь океана. Оставалось лишь сражаться. Она подобрала оставленный кем-то гарпун и принялась громко кричать и стучать, выманивая врага наружу. И он не заставил себя долго ждать. Чудовище вырвалось из тесного трюма и зашипело, раскинув костистые лапы. Рипли, не мешкая ни секунды, бросила в тварь тяжёлый гарпун, который пробил монстра насквозь. Он забился в агонии боли и ярости, раскачивая утлое суденышко и грозя разнести его в щепки. Держась на палубе из последних сил, Рипли удалось дотянуться до штурвала и резко крутануть его в сторону. Кораблик качнуло, с ним качнулся и парус. Тяжелый гик резко перебросило на другую сторону, и он одним махом смел монстра в море. Громкий всплеск – и морская пучина навсегда поглотила кошмарную тварь.

На этих словах несколько человек облегченно выдохнули.

– Конец.

– Да, порадовал ты нас своими историями. Мои парни эту ночь точно глаз не сомкнут. Сколько лет уж на свете живу, а ничего подобного отродясь не слыхивал. Я так думаю, ежели с искателями не выгорит, ты всегда сможешь заработать на кусок хлеба с маслом, пугая народ такими вот историями.

– Хорошо бы. Ведь у этой истории и продолжение имеется.

Эта новость вызвала ажиотаж среди слушателей, но Аргост решил за всех.

– Довольно уже на сегодня. Торгни и Ритан вы первые на часах. Остальным спать.

Тонкие серпы заходящих лун единорога словно сбегали от набравшего силу рассвета. Близилось новолуние. По местному календарю – Жабья луна. Название то еще, хотя смысл передавало довольно точно. Снег уже полностью сошел, и скоро из прогретой солнышком земли полезут тучи комарья и прочих насекомых. Чем не жабья пора.

За то время, что я полз по тракту из одного города в другой, на деревьях успели набухнуть почки и распуститься листья. Тёплые зимние штаны сменились на летние кожаные. Грозы настигали нас еще несколько раз, с каждым разом становясь все сильнее и продолжительней. Ладно хоть дорога по большей части была целой, и месить ногами раскисшую от дождей грязь приходилось не так часто.

Мое положение в караване заметно укрепилось. Инцидент с Игваром благополучно забыли, правда, теперь приходилось ещё и остальным караванщикам рассказывать сказки на ночь. Но особых проблем это не вызвало, благо библиотека моего отца и Голливуд были неиссякаемыми источниками всевозможных историй.

Вот что действительно беспокоило, так это обувка. От постоянной влаги и каждодневных нагрузок сапоги приказали долго жить. Один из охранников пытался их починить, но тщетно. Я хотел прикупить обувку в парочке придорожных таверн, но цена за пару стоптанных и залатанных говнодавов была, как за новые сапоги. Пришлось подвязать подошвы ремнями, чтобы каши не просили, и тщательнее выбирать, куда наступать. Вдобавок, судя по всему, в одежде завелся кто-то мелкий и кусачий, отчего все тело порой нестерпимо чесалось. Я хоть и мылся как мог почти каждый день, но простирнуть как следует и уж тем более просушить одежду было негде. Утешало лишь одно – до конца путешествия оставалось от силы три-четыре дня пути.

По мере моего продвижения к цели изменился и ландшафт, лесные массивы, сквозь которые пролегал тракт, сменились холмистой равниной. Теперь дорога петляла и извивалась среди покрытых свежей зеленью холмов. Первые два, ну ладно, три раза открывающиеся виды поражали своей красотой и великолепием, но потом все вернулось на круги своя. Медленное, монотонное движение каравана, неспешно сменяющие друг друга леса и луга, теперь вот холмы. Ничто не выматывало так, как эта неторопливость.