Топот бронзового коня - Михаил Казовский

    Распорядок дня не казался оригинальным: пробуждение около полудня, омовение, умащение тела и другие косметические процедуры, поздний завтрак, разговоры с приближенными дамами, иногда - с заезжими монахами, выбор завтрашнего меню, сон, прогулки по саду, игры с домашними зверушками, чтение вслух прозы и поэзии, иногда - прогулки на лодке, поздний то ли обед, то ли ужин и невинные эротические забавы: танцы обнажённых рабынь, раздевания атлетически сложенных рабов, сцены-имитации лесбийской и гетеросексуальной любви. В этих представлениях принимал участие и Ареовинд. Феодора вроде в полудрёме наблюдала за ним - как играют его мышцы под смуглой кожей - на груди, спине, ягодицах, ощущала сладкое томление у себя в чувствительных точках, но не шла на близость, вроде опасаясь чего-то. Бога? Мужа? Может быть, всего вместе…

    Но однажды сказала евнуху Фаэтету:

    - Вот что, у меня секретное поручение для тебя. Есть жена одного сенатора - без имён, конечно! - так она влюбилась в нашего красавчика Ареовинда. Надо сделать так, чтоб они встречались, только он не видел её лица. Оборудуй спаленку на втором этаже - в комнате без окон, в той, в которую ведёт потайная лестница из моих покоев. Ясно? В полночь приведёшь туда раба и закроешь двери на ключ, пусть сидит на ложе в полной темноте. Вскоре к нему поднимется моя доверительница, и они проведут час любви. А когда она скроется, тот подаст сигнал, и ты его уведёшь. Хитроумный план, ты согласен?

    Фаэтет поклонился:

    - Как и все, что придумывает ваше величество.

    - Значит, исполняй. К вечеру доложишь. Если ночью выйдет, как намечено, я тебя отблагодарю по- царски.

    - Будет сделано, уж не сомневайтесь.

    Накануне обеда евнух доложил: спаленка готова, молодой человек оповещён и препятствий для свидания нет. Государыня сказала сурово:

    - Но, надеюсь, ты и он - оба понимаете, что язык вам следует держать за зубами?

    - О, ещё бы!

    - Если кто-то проговорится, слухи поползут, то велю бросить вас в темницу, из которой не бывает возврата.

    - Не тревожьтесь, ваше величество, всё останется в тайне.

    - Ну, смотри, смотри.

    От застолья в этот день она отказалась, мотивировав головной болью, и велела принести лёгкие закуски в опочивальню. Прилегла, но заснуть не смогла, встала, занялась вышиванием, бросила, попросила одну из дам почитать ей из Квинта Смирнского - по мотивам гомеровских сюжетов, - перебила на середине, отослала прочь. Удивилась сама себе: «Я волнуюсь, как девочка накануне первого свидания. Что со мной такое? - и подумала с горечью: - Может, потому, что вот это моя последняя страсть? Мне уже пятьдесят четыре, а не за горами и старость. Если верить картам, протяну ещё не более пятнадцати лет… Страшно умирать! Но, с другой стороны, без влюблённости, будучи старухой, жить не стоит. Лишь влюблённость горячит кровь, шевелит мысли, заставляет сердце биться учащённо. Живы только те, кто способны ещё влюбляться! - Опустилась на колени под образами: - Пресвятая Дева! Как мне поступить? Убояться Страшного Суда и не изменять мужу? Или напоследок испытать давно забытое наслаждение? Испытать, удовлетвориться - и постричься в монахини, не в прямом смысле, а по образу жизни? Согрешить - а потом очиститься, отмолить, загладить свою вину, пребывая в богобоязни и святости? Ах, как тяжело делать выбор! Разум заставляет навсегда отречься от плотских утех, а душа и тело подвигают к прелюбодеянию. Искушение слишком велико! Этот раб такой сладкий, непорочный, кожа без морщин, ягодицы сильные. И в глазах огонь. Словно адский пламень! Так и жжёт, всю испепеляет. Я горю, горю! Господи, спаси!»

    Вроде бы решила не ходить на свидание. Вроде успокоилась, позвала служанок, чтобы приготовить себя ко сну. Те омыли её ступни в розовой воде, расчесали волосы, наложили на лицо творожную маску, облекли в ночной балахон. Уложили под балдахин и задули свечи - лишь одну оставив на мраморном столике (Феодора не любила спать в полной темноте, опасаясь перепутать сонные кошмары с реальностью.) Василиса поначалу забылась, но когда на башне дворца протрубили полночь, вдруг вскочила на ложе и перекрестилась. Быстро прочитала «Отче наш» и опять упала головой на подушки. Опустила веки. И открыла. И села. И спустила ноги, погрузив их в домашние меховые туфли. Облизала пересохшие губы. Встала, подошла к мраморному столику и взяла свечу. Подошла к портьере и нажала потаённую ручку. Часть стены отъехала, образуя тайный ход. Феодора осветила каменные ступеньки винтовой лестницы. И шагнула навстречу своему счастью. Или гибели?

    Перед спальней на втором этаже загасила пламя. В темноте приоткрыла дверь. Заглянула внутрь, ничего, естественно, не увидев, шёпотом спросила:

    - Есть тут кто живой?

    И услышала тоже шёпот:

    - Я, Ареовинд.

    Сердце колотилось у горла, ноги почти не слушались.

    - Протяни мне руку, я боюсь упасть, - еле слышно проговорила царица.

    Несколько мгновений не могли друг друга найти. Наконец, их пальцы соприкоснулись. Он сказал негромко:

    - Ложе рядом, следуйте за мной.

    Взяв её под локоть, проводил к одру. Василиса нащупала перину, села, развязала тесёмки у себя на груди. И освободилась от лишней теперь материи. Усадила юношу рядом, провела ладонью по его телу - он был тоже наг. Не спеша скользнула по живо ту и нашла рукой то, к чему стремилась, - сокровенное, тёплое, упругое. Не сдержавшись, радостно воскликнула:

    - О, какая твердь! - опустила голову и поцеловала.

    Раб не смог сдержать сладостного стона. А императрица себя не помнила и проделывала такое, что в приличном обществе рассказывать не пристало. Словно бы клубок, перекатывались оба по ложу, отдаваясь друг другу по-всякому, в самых фантастических вариантах, бесконечное количество раз, потные и липкие от потоков мужского семени. Задыхаясь и теряя сознание. Содрогаясь телами вплоть до экстатических судорог.

    Вдруг она остыла, отстранилась и отодвинулась. Мавр удивлённо спросил:

    - Что-нибудь не так?

    - Нет, - произнесла владычица тихо, - но уже достаточно. Больше не хочу.

    - Мы ещё когда-нибудь встретимся? - в голосе его прозвучала боль.

    - А тебе понравилось? - улыбнулась женщина, облачаясь в ткань.

    Он признался скромно:

    - О, ещё б не понравилось! В первый раз такое.

    - И, возможно, в последний. Ничего не обещаю заранее.

    - Я вовек не забуду вас.

    - Нет уж, лучше забыть, пожалуй. Главное, не дай тебе Бог кому-нибудь разболтать.

    - Буду нем как рыба.

    - Ну, прощай, мой мальчик, - быстро поцеловала, угодив в скулу, соскользнула с ложа и на ощупь добралась до секретной дверцы. Запалить свечу было нечем, и пришлось идти по каменным ступеням с осторожностью, чтобы не свернуть себе шею.

    Наконец, оказалась у себя в спальне. Прилегла на одр, дёрнула за ленту с прикреплённым к её концу колокольчиком, вызывая караульного евнуха. Тот вошёл немедля. Приказала ему:

    - Принеси огня. У меня погасло.

    А когда мрак в опочивальне рассеялся, распорядилась мягче:

    - Позови Агафью. В горле пересохло… Пусть подаст вина, фруктов и холодной баранины. И побольше хлеба!

    Разлеглась на подушках, сладостно прикрыла глаза и произнесла одними губами:

    - Хорошо-то как! Лёгкая истома… каждая клеточка моего организма насыщена… и поёт, и нежится… Господи, прости! Отчего так устроено в мире: все греховное приносит крайнее удовольствие, и наоборот - от всего святого тошнит?

    Мелко рассмеялась, а потом велела появившейся со снедью служанке:

    - Разбуди Гликерью и кого-нибудь ещё из рабов - надо согреть воды: после трапезы я хочу помыться.

    - Мыться, ваше величество? В половине третьего ночи? Не ослышалась ли я?

    Государыня рассердилась:

    - Не ослышалась, не ослышалась. Как хочу, так и поступаю. Живо исполняй, а не то получишь у меня на орехи!

    Так Юстиниан сделался рогатым во второй раз.

Глава 2

    Более пятидесяти лет до описываемых событий племя готов обитало во Фракии - к югу от Дуная - было оно воинственным и сильным. Правивший тогда в Византии император Зинон, опасаясь их нашествия на Константинополь, заключил с предводителем готов Теодорихом [24] договор о союзе, наименовал консулом и направил на запад - отвоёвывать Италию у германца Одоакра [25]. Теодорих осадил резиденцию неприятеля в городе Равенне и, не в силах одолеть, согласился пойти на переговоры. Порешили так: оба будут властвовать здесь на равных. Но во время пира в честь благополучного завершения боевых действий Теодорих заколол Одоакра кинжалом. Начал править единолично, хоть и подчинялся формально Зинону (в знак своей покорности принял титул не императора, но короля, на латыни - rex).