Сталин и Хрущев - Лев Балаян

В «доказательство», что И.В. Сталин вел себя, как самодержец, «верный ленинец» Хрущёв с возмущением говорит, что за все годы войны была только одна попытка созвать коллегиальный орган – Пленум ЦК в октябре 1941 г . (т.е. когда враг стоял у стен Москвы, которая переживала самые драматические дни за 800 лет своего существования – Л.Б.): «Со всех концов страны съехались члены ЦК, но Сталин даже не пожелал встретиться и побеседовать с ними». Дескать, так высокомерно и пренебрежительно относился он к членам ЦК.

Хрущёв почему-то не вспоминает о том единственном за всю войну Пленуме ЦК, который-таки состоялся 27 января 1944 года, то есть, когда полным ходом шло восстановление освобождённых районов, и партии было чем заняться. Во время же войны ВКП(б) считалась воюющей партией и вся полнота власти была сконцентрирована в ГКО (Государственном Комитете Обороны). А по тому, так и несостоявшемуся Пленуму было, кстати, своевременно принято специальное постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 9 октября 1941 года ( о котором «наш Микита», как член Политбюро, не мог, конечно, не знать или не вспомнить, несмотря на то, что прошло ровно 15 лет с той поры).

В постановлении говорилось: «Довести до сведения всех членов Центрального Комитета, что созыв Пленума ЦК ВКП (б) откладывается в виду создавшегося недавно тревожного положения на фронтах и нецелесообразности отвлечения с фронтов руководящих товарищей». (….) Бенедиктов свидетельствует: «Вопреки распространённому мнению (можно было бы добавить «с лёгкой руки Хрущёва»– Л.Б.), все вопросы в те годы, в том числе и персональные замены в руководстве, решались в Политбюро коллегиально. На заседаниях Политбюро часто разгорались споры, излагались противоположные мнения. Безгласного и безропотного единодушия не было. Сталин и его соратники не могли терпеть подобного. Верно, что мнение Сталина обычно брало верх. Но это происходило потому, что он более всесторонне и объективнее обдумывал проблемы, – видел дальше и глубже других».

Очень хорошо сказал об уважительном отношении И.В. Сталина к соратникам Вячеслав Молотов: «Сталин уважал людей, с которыми работал. Я ему прямо говорил всё, что думал – и положительное, и отрицательное. Он всё воспринимал критически. Уважал членов Политбюро, учёных, писателей. Но Кирова и Жданова он просто любил».

…А вот что скажет о самом Хрущёве главный идеолог Кремля того времени, член Политбюро ЦК КПСС Михаил Суслов, когда 70-летнего «верного ленинца» будут смещать со всех постов и отправлять на пенсию:«Тов. Хрущёв, сосредоточив в своих руках посты Первого секретаря ЦК партии и Председателя Совета Министров, далеко не всегда правильно использовал предоставленные ему права и обязанности.

Нарушая ленинские принципы коллективности в руководстве, он начал стремиться к единоличному решению важнейших вопросов партийной и государственной работы.Он возомнил себя непогрешимым, присвоил себе монопольное право на истину.

Всем товарищам, которые высказывали свое мнение, делали замечания, неугодные т. Хрущёву, он высокомерно давал всевозможные пренебрежительные и оскорбительные клички, унижающие человеческое достоинство. За последние годы у нас практически не проводилось настоящих Пленумов Центрального комитета».

Выходит, «обвиняя» и «разоблачая» И.В.Сталина, Хрущёв приписывал ему свои собственные недостатки, ошибки, промахи…

Как образчик стиля его хамской речи может служить такой пассаж из его выступления на ХХ съезде, когда, оторвавшись от текста, он закричал, обращаясь к К.Е. Ворошилову: «Ты, Клим, откажись, наконец, от своего вранья об обороне Царицына. Сталин просрал Царицын, как и польский фронт, неужели у тебя, старого и дряхлого, не найдется мужества и совести, чтобы рассказать правду, которую ты сам видел и нагло исказил в подлой книжонке «Сталин и Красная Армия»?».

В отличие от Иосифа Виссарионовича, извинившегося перед Надеждой Константиновной, Хрущёв перед К.Е. Ворошиловым за свой оскорбительный плевок извиняться не стал.

Есть ещё одна проблема в теме «Цена Победы»: был или не был массовый героизм у советского народа? Или, действительно, как утверждают хрущёвцы, «людей гнали, как стадо баранов, на убой, с помощью заградотрядов»?

На эти вопросы лучше всего, пожалуй, смогут ответить сами погибшие герои.

Им – слово.

Писатель Юрий Крымов – жене: «Я всегда чувствовал, что буду вступать в партию в обстановке жестокой борьбы. Но действительность превзошла все мои предчувствия. Я вступил в партию в тот момент, когда всё соединение находится в окружении, то есть накануне смертельного боя для меня и моих товарищей.

19 сентября 1941 года».

Завещание красноармейца С. Волкова: «Дорогие братья по оружию! Если я погибну в этом сражении, назовите меня коммунистом. Да здравствует великий советский народ! Да здравствует товарищ Сталин! Передайте привет жене Марусе и дочери Тане.

12 февраля 1942 года».

Письмо красноармейца-связиста О. Нечитовского: «Прощай, дорогая мамочка! Это моё предсмертное письмо, и, если ты его получишь, знай, что сына у тебя больше нет. Я погиб, как твой сын и как сын Родины. Я не пощадил своей жизни за благо и счастье людей, за вашу спокойную старость, за счастливую жизнь детей.

Март 1944 года».

Можно ли беззастенчиво и нагло глумиться, как это делают с лёгкой руки Хрущёва его наследнички, над своей собственной историей, над светлой памятью этих нравственно чистых людей, которые шли в атаку и встречали смерть с возгласом «За Родину! За Сталина!»?

Решающее значение для хода и исхода всей Второй мировой войны имело, как известно, первое крупнейшее поражение гитлеровских орд под Москвой. Исторический военный парад на Красной площади в Москве в 24-ю годовщину Великого Октября, когда И.В. Сталин произнёс небольшую, но весьма ёмкую по содержанию речь, в которой напутствовал уходящих на фронт воинов, заканчивалась словами: «За полный разгром немецких захватчиков! Смерть немецким оккупантам! Да здравствует наша славная Родина, её свобода, её независимость! Под знаменем Ленина – вперёд, к победе!» – получил колоссальный резонанс во всём мире.

«Без сталинского авторитета в то время, – писал известный историк Ю. Поляков («Свободная мысль». 1994. №11. С.74), – без жёсткой требовательности и дисциплины вряд ли удалось бы в условиях тяжелейших поражений, потерь, неудач удержать от развала государственную машину и всю страну. Это практическая сторона. Но есть и другая – психологическая. В военных условиях важен был Сталин, как организатор, в руках которого сосредоточивались все бразды правления, а держал он их достаточно твёрдо. Однако не менее важен был Сталин как символ незыблемости государственной власти, твёрдости руководства, уверенности в победе, решимости одолеть врага, единства различных народов и различных слоёв народа. Каждый, кто знаком с обстановкой первых месяцев войны, не станет отрицать значение выступлений Сталина 6 и 7 ноября 1941 года».