От Бовы к Бальмонту и другие работы по исторической социологии русской литературы - Абрам Рейтблат

Большинство изданий имели «направление» и печатали авторов определенных взглядов и убеждений. Литератор должен был попасть в тон редакции, соответствовать предъявляемым ею требованиям. Это было гораздо важнее, чем литературный уровень рукописи, хотя, конечно, слишком слабые работы отвергались. Даже признанные литераторы иногда испытывали трудности в помещении своих произведений (так, в 1865 г. Достоевский предлагал повесть, которая в дальнейшем переросла в роман «Преступление и наказание», журналам «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», но только редактор «Русского вестника» Катков согласился выплатить аванс за нее488). Авторы, не «вмещавшиеся» в узкие рамки литературных направлений (Н.С. Лесков, Я.П. Полонский и др.), нередко сетовали по этому поводу. Но если писатели с именем испытывали лишь некоторые затруднения в поисках места для обнародования своих произведений, то гораздо более многочисленные литераторы-профессионалы второго и третьего ряда нередко долго ходили по редакциям, прежде чем «пристраивали» свои работы. Они стремились либо войти в состав редакции (а при резко выросшем числе периодических изданий возможности для этого существенно расширились), либо установить тесную связь с ней. Многие литераторы постоянно сотрудничали в журналах и газетах: писали внутренние и иностранные обозрения, фельетоны, репортажи, рецензии на книги и спектакли, занимались переводами. «Положение многих постоянных сотрудников было неправильно: они должны были изо дня на день или из месяца в месяц работать для существования, писать не тогда, когда хочется, а к известному дню и часу, и не то, что хочется, а что ближе, словом, были в положении поденщиков (в газетах) и штучников (в журналах)»489. Спешку, неуверенность в публикации своих произведений и в своевременном получении гонорара ощущало подавляющее большинство литераторов того времени.

Известных писателей редакция стремилась закрепить за собой, практикуя систему авансов (как это делал нередко Некрасов). Зато к многочисленным начинающим или малоизвестным авторам в редакциях существовало пренебрежительное отношение – знакомство с рукописью затягивалось надолго, а иногда ее вообще теряли, не прочитав. Постепенно отношения литераторов с издателями периодики осложнились еще больше. Если раньше в качестве издателей обычно выступали литераторы, то теперь этим все чаще (особенно в газетах) стали заниматься финансовые дельцы и купцы, ставившие целью только повышение дохода (И.И. Успенский, Ф.П. Баймаков, К.В. Трубников и другие). В эти годы в литературном сознании укореняется понимание литературы как фабрики, издателя – как капиталиста, эксплуатирующего своих сотрудников, а литератора – как наемного рабочего, пролетария. Например, обозреватель «Отечественных записок» Г.З. Елисеев писал в 1875 г.: «Какая может быть внутренняя связь между ними и пишущими у них литераторами? Положительно никакой. Тут, кроме отношения лавочного, фабричного, никакого другого и быть не может. С одной стороны хозяин, с другой – молодцы; с одной – фабрикант, заводчик или директор фабрики и завода, с другой – рабочие»490. Более того, нередко эта метафора становилась основой для экономического и социального осмысления литературной деятельности491.

Найдя редакцию, согласившуюся поместить его произведение, автор должен был решить другую задачу – получить гонорар. Обычно оплата осуществлялась после публикации (которая, кстати, нередко задерживалась), но многие издатели надолго затягивали выплату денег, а нередко и не платили совсем. Затрудняла деятельность литераторов и цензура, которая могла запретить публикацию, лишив тем самым автора возможности видеть свою работу в печати и, кроме того, получить за нее деньги.

Такова была ситуация в периодике. Но найти издателя для выпуска произведения отдельной книгой было еще труднее. Лишь немногие повести и романы, имевшие шумный успех, охотно покупались издателями; остальные журнальные и газетные публикации либо вообще не перепечатывались, либо с трудом находили издателя. Приобретение рукописи производилось, по описанию автора передовой статьи в газете «Голос», следующим образом: «Автор (разумеется, не из первоклассных) приносит издателю рукопись; издатель почти никогда не читает ее, а спрашивает у автора, о чем в сочинении идет речь и какое заглавие оно носит; если то и другое, по его соображениям, подходяще, то есть покупатель на них идет, то о достоинстве сочинения издатель нимало не заботится, потому что условия, предлагаемые им автору, совершенно обеспечивают его от риска: он берется издать сочинение с тем, что выручка за продаваемые им экземпляры идет вся на покрытие его затрат до тех пор, пока все эти затраты вернутся; выручка за остальные, затем, экземпляры делится между издателем и автором пополам»492.

В печати того времени нередко можно было встретить упреки книгоиздателям в том, что они не хотят издавать хорошие книги, платят мало и неаккуратно. Однако во многом подобные претензии были несправедливы. Ведь обычный издатель волей-неволей должен быть коммерсантом; если он не будет получать доход, то не сможет продолжать свою деятельность и прогорит. Издавать книги русских беллетристов из-за слабого спроса было не очень выгодно. Современник свидетельствовал: «От недостатка общения книгопродавцев с писателями, от неопределенности вкуса русской публики и от многих горьких опытов, вселивших взаимное недоверие в писателей и книгопродавцев, рукопись часто не находит себе издателей довольно долго. Как для публики, так и для книгопродавцев нужно имя»493.

Издатели, сделавшие ставку на выпуск книг отечественных авторов, быстро прогорали. Например, известный издатель А.Ф. Базунов в 1860-х гг. организовал выпуск «Библиотеки современных писателей», включившей книги популярных современных прозаиков (Ф.М. Достоевского, Н.С. Лескова, Вс.В. Крестовского, Г.И. Успенского, В.Г. Авсеенко, А.С. Афанасьева-Чужбинского и др.), однако книги расходились очень плохо, что привело его в итоге к банкротству494. Не имело успеха и предпринятое Ф.Т. Стелловским в первой половине 1870-х гг. «Полное собрание сочинений русских авторов» (где были представлены Достоевский, Писемский и др.), что явилось причиной прекращения его (как и А.Ф. Базунова) издательской деятельности. Выражая точку зрения отечественных книгоиздателей, М.О. Вольф отмечал в 1870-х гг.: «…нам, русским издателям, нельзя рисковать, нельзя печатать больше 1000, 1200 экземпляров, и то известных авторов, потому что на больший спрос рассчитывать трудно»495. Хорошо расходились произведения авторов с именем и нашумевшие публикации, но таких книг было очень мало; вторым, а тем более третьим изданием выходили очень немногие книги, собрания сочинений переиздавались обычно лишь через 15—20 лет. Поэтому, приобретая для издания какую-либо книгу, издатель отнюдь не был уверен в успехе. Отсюда низкие гонорары и низкие тиражи.

Издание периодики было гораздо выгоднее и надежнее, поэтому нередко делались попытки совместить оба вида издания – издатели журналов (М.М. Стасюлевич, Н.А. Некрасов, Г.Е. Благосветлов, М.Н. Катков) выпускали книги (наличие типографий и налаженных каналов распространения позволяло делать это более экономично), книгоиздатели (Н.Л. Тиблен, М.О. Вольф и др.) стремились дополнить книгоиздание журналом.

Известны, конечно, примеры процветавших издателей (М.О. Вольф, И.И. Глазунов, Я.А. Исаков и др.), но успех им обеспечивала ориентация не на книги отечественных беллетристов, а на учебники и учебные пособия, детскую литературу, переводы зарубежной прозы, имевшие более широкую читательскую аудиторию.

Для того чтобы избавить литераторов от издательской эксплуатации, в те годы предлагалось создать литературно-издательские общества, построенные на артельных началах496. Однако из-за неравноценности труда разных литераторов и значительного финансового риска попытки такого рода гасли в самом зародыше. Лишь в сфере переводческой деятельности, где авторское начало носит гораздо менее выраженный характер, а сбыт изданий значительно легче, удалось создать подобные объединения – издательские артели Н.В. Стасовой – М.В. Трубниковой и А.И. Сувориной – Е.И. Лихачевой.

Русские писатели часто жаловались на некомпетентность и неинициативность отечественных издателей. Однако следует учесть, что в принципе почти каждый из них имел возможность самостоятельно осуществить издание собственных произведений. Для этого нужно было располагать некоторой, в общем-то, не такой уж значительной суммой. Нередко авторы вообще сводили к минимуму свои первоначальные расходы по изданию, получив бумагу в типографии в кредит.