Операция «Соло»: Агент ФБР в Кремле - Джон Бэррон

Некоторые возражали, что нет доказательств наличия у Льюисона связей с партией после встречи с Кингом или его действий в пользу партии в качестве его советника. Может быть. Возможно, он вдруг отрекся от идеологии, которая по крайней мере десять лет питала его энергией для служения партии. Может, он неожиданно решил посвятить себя тому, чтобы в полном объеме обеспечить права американских меньшинств, вместо того чтобы стараться навязать всем американцам коммунистическую тиранию. В конце концов, Льюисон не первый коммунист, который отрекается от коммунизма.

Как бы то ни было, президент, генеральный прокурор и ФБР были вынуждены взглянуть в лицо реальности и критически оценить объективные факты, а не считаться только с догадками команды «Соло» и нью-йоркских наблюдателей.

А они говорили, что партия настолько была уверена в преданности Льюисона и верности его коммунизму, что в 50-е годы доверяла ему щекотливые обязанности управления финансами и хранения всех относящихся к этому секретов. Так где доказательства, что в Льюисоне произошла разительная перемена взглядов и привязанностей?

Обычно люди, пережившие идеологическую метаморфозу и отрекшиеся от коммунизма, не утруждали себя дружбой с коммунистами, чью веру уже не разделяли. В свою очередь фанатики (и КГБ) смотрели на ренегатов как на моральных прокаженных, которых надо избегать, или как на предателей, которых надо покарать. Однако Льюисон еще долго после 1956 года сохранял товарищеские отношения и продолжал сотрудничество по крайней мере с двумя видными членами партии: Лемом Харрисом, другом Джека, и О’Деллом, тайным членом правящей верхушки. Очевидно, он не совершил ничего такого, чтобы подорвало их веру в него. И конечно, Льюисон продолжал видеться с братом, Роем Беннетом, который продолжал активно заниматься партийными финансами и жертвовал значительные суммы и после 1956 года.

Потом агенты ФБР обнаружили, что Льюисон встречался еще кое с кем — с офицером КГБ Виктором Лессовским, опытным и обаятельным оперативником, прекрасно известным секретным службам Запада. Лессовский специализировался на операциях влияния, то есть на принуждении влиятельных иностранцев волей или неволей делать то, чего хотел от них Советский Союз. Он поддерживал знакомство с талантливым бирманцем У Таном, которого, по прогнозам КГБ, ожидало на мировой арене большое будущее. При поддержке Советского Союза У Тана избрали генеральным секретарем ООН, и он привез Лессовского в Нью-Йорк в качестве одного из трех своих личных советников.[21] Несмотря на это, ФБР понимало, что КГБ пристроило одного из лучших своих офицеров на вершину ООН не для того, чтобы он просто играл роль альтруиста — борца за дружбу народов или атташе по культуре, жаждущего представить американским массам бесспорные жемчужины русской литературы, музыки, живописи и науки.

Неподсудный американским законам, Лессовский имел доступ во все кулуары, право говорить от имени генерального секретаря и без труда мог втянуть в большую игру весь мир. Станет ли квалифицированный и умный офицер растрачивать свое время и рисковать карьерой (Соединенные Штаты не могли его арестовать, но могли выслать), регулярно позволяя себе праздные ланчи или светскую беседу за коктейлем с заурядным (по крайней мере, в политическом плане) адвокатом, если тому нечего предложить КГБ, если он предал партию и убеждения, если о нем КГБ ничего не знал и он вполне мог оказаться провокатором ФБР, с которым Лессовский просто столкнулся на улице? И зачем обыкновенному американскому юристу вновь и вновь встречаться с советским помощником главы Объединенных Наций? И зачем общаться с офицером КГБ Лессовским Рою Беннету?

Несмотря на дружеские объяснения с глазу на глаз и увещевания президента и генерального прокурора Соединенных Штатов, Кинг упорно стоял на своем и продолжал доверять ключевым фигурам коммунистической партии, которые регулярно взаимодействовали с КГБ. Кинг объявил, что О’Делл покинул Южную конференцию христианского руководства, но контакт с ним сохранил. Он демонстративно разорвал отношения с Льюисоном, но затем осторожно условился тайно их поддерживать через посредника и со временем возобновить открыто. Почему?

Рассудив, что на эти вопросы следует ответить, генеральный прокурор Кеннеди санкционировал расследование ФБР и электронное наблюдение за Кингом и Льюисоном. Моррис и Джек не были привлечены и ничего об этом не знали. Объемистые материалы по «Соло», оказавшиеся в распоряжении автора, говорят, что после 1960 года Моррис и Джек только однажды упомянули Кинга в донесениях. 25 июня 1964 года КГБ передал Джеку радиограмму для Гэса: «Нам доложили, что Роберт Кеннеди потребовал от Мартина Лютера Кинга избавиться от Джека О’Делла, который якобы тесно связан с компартией. Это вам к сведению». Откуда КГБ узнал, что говорил Роберт Кеннеди в частной беседе с Кингом?

Подслушивающие устройства, которыми ФБР начинило гостиничный номер Кинга, фиксировали слова и действия, не вяжущиеся с обликом христианского проповедника и морализатора, и о посетителях номера священника поползли непристойные слухи. Подстраиваясь под эти слухи, ФБР начало кампанию дискредитации и предложило избранным журналистам возможность прослушать магнитофонные записи, демонстрирующие преподобного доктора Кинга в действии. Но, по-видимому, эти журналисты оказались чопорными людьми и благопристойными профессионалами, не желавшими конкурировать в раздувании сенсаций и скандалов.

Не имеет значения, насколько слухи соответствовали или не соответствовали действительности. В 1975 году они, как и прочие операции ФБР, о которых Моррис и Джек даже не подозревали, отразились на «Соло». Дж. Эдгар Гувер внезапно с треском выгнал своего ближайшего заместителя Уильяма Салливана, который как руководитель операций внутренней контрразведки знал все о Льюисоне, О’Делле, Кинге и о том, что передавали «жучки». По приказу Гувера агенты сменили замок в кабинете Салливана так внезапно, что тот даже не успел очистить стол. Позже Уоннол пересказал эту историю Моррису:

— Я хочу, чтобы ты знал, что Билл Салливан в некоторых вещах явно перегибал палку. Когда Салливан ушел из Бюро, это произошло настолько быстро, что остались полные ящики его личных бумаг. Мы описали содержимое и, кроме прочего, нашли письмо, адресованное Кингу.

Уоннол в общих чертах передал Моррису содержание письма. Вот несколько дословных цитат:

«Кинг, принимая во внимание вашу низменную душу, я не буду величать вас ни мистером, ни преподобным, ни доктором. А ваша фамилия наводит на мысль о таких королях, как Генрих VIII…

Кинг, загляните себе в душу. Вы же знаете, что насквозь лживы и бесконечно виноваты перед неграми. Белые в этой стране достаточно их обманывали, но я уверен, что сейчас нет равных вам. Вы не священник и знаете это. Повторяю, вы грандиозный мошенник и дьявол и насквозь грешны. Не может быть, чтобы вы верили в Бога… И совершенно ясно, что у вас вовсе нет моральных принципов.

Кинг, вам придет конец, как и всем обманщикам. Вы могли стать одним из величайших наших лидеров. Но с самого начала вы оказались не лидером, а распутным безумцем. Но игра окончена. Ваши «почетные» звания, ваша Нобелевская премия (вот уж зловещий фарс) и остальные награды вас не спасут. Кинг, повторяю, ваша песенка спета.

Никто не может опровергнуть факты, даже лгун вроде вас… Вам конец… Сатана уже бессилен творить неслыханное зло… Кинг, вам конец.

Американская общественность, все помогавшие вам религиозные организации — протестанты, католики и иудеи — узнают, что вы дьявол, безумное чудовище. И другие, кто поддерживал вас, тоже. Вам конец.

Кинг, вам осталось только одно. Вы знаете что. У вас есть 34 дня (число это выбрано по особой причине). Вам конец, но один выход есть. Лучше воспользоваться им прежде, чем ваша мерзкая, болезненная, лживая сущность откроется нации».

Уоннол продолжал:

— Итак, мы просмотрели отчеты о поездках агентов и обнаружили, что один из них ездил в Майами в субботу, 21 ноября. Мы с ним побеседовали. Он сказал, что получил от Билла Салливана по телефону приказ отправиться в Вашингтонский национальный аэропорт, где ему передадут пакет. Получив пакет, он должен приехать в Майами и позвонить Салливану. Когда агент это выполнил, Салливан приказал надписать адрес Мартина Лютера Кинга в Южной конференции христианского руководства и отправить ему пакет. В тот же самый день другой агент — он все еще работает в нашем подразделении — приехал в офис, и Салливан попросил у него лист бумаги с водяными знаками. Как ты знаешь, Билл много печатал сам, так вот он что-то напечатал, опустил в конверт и приказал его передать тому агенту, который привез пакет в Майами. А теперь, если ты отсчитаешь 34 дня от 21 ноября, которое было субботой, то получишь Рождество…