Великие химики. В 2-х т. Т. 2 - Калоян Манолов

Ближайшим к Риге был университет в Дерите, поэтому Вильгельму предстояло учиться в этом прославленном университете. Он уехал в Дерпт в 1872 году.

Вилли и его друг Отто Зек быстро приобщились к студенческой жизни, но очень скоро дни веселья и бессонные шумные ночи сменились днями напряженного труда. Необычайное усердие Вильгельма и глубокий интерес к знаниям вскоре были замечены профессором Карлом Шмидтом[316] и его ассистентом Иоганном Лембергом[317], которые и стали первыми руководителями талантливого юноши.

Первая научная работа Оствальда «О химическом действии массы воды» была положительно оценена Ученым советом университета и опубликована в «Журнале прикладной химии». Сколько радости и надежд сулила эта первая статья! Давняя мечта стать ученым, исследователем, экспериментатором, кажется, сбывалась. Отец благосклонно отнесся к планам Вильгельма, пообещав регулярно присылать ему небольшую сумму и после получения диплома.

В 1875 году Вильгельм успешно сдал последний экзамен по химии[318], но решив, что ему необходимо совершенствовать знания по физике, поступил учиться к профессору Артуру фон Эттингену[319].

Годы, проведенные в лаборатории Эттингена — ученого, отличавшегося богатой научной эрудицией, человека широких интересов, страстно любящего музыку, оставили прекрасные воспоминания. Профессор ввел молодого Оствальда в круг интеллигенции Дерпта. Вильгельм обладал большими музыкальными способностями. Отличный пианист и виолончелист, он сразу же был принят в оркестр Дерпта, которым дирижировал сам профессор Эттинген. В оркестре не было фаготиста, и, не найдя музыканта, играющего на фаготе, Эттинген решил обратиться с этим необычным предложением к Оствальду.

— Возьмите это и начинайте работать, — сказал он, передавая Вильгельму новенький фагот и ноты. — Постарайтесь все проиграть, надеюсь, у вас это получится.

— Но я никогда не играл на духовом инструменте, — возразил Оствальд.

— Ничего, справитесь.

Фагот принес ему немало мучений. Как ни старался Вильгельм, непокорный инструмент то неожиданно всхлипывал, то издавал другие, не менее странные звуки. Лаборатории частенько оглашались стонами фагота. Однажды коллега Оствальда, работавший в нижнем этаже, где располагалось отделение химии, спросил:

— Вы, очевидно, проводите акустические опыты? Насколько я помню, вы интересовались электричеством, когда работали у нас. По-видимому, ваши интересы изменились…

Оствальд только махнул рукой и ничего не ответил.

Однако основным и самым важным для него оставалась подготовка магистрской работы. Ее защита прошла успешно в 1877 году[320]. В качестве магистра Оствальд должен был читать лекции и поэтому объявил, что два часа в неделю будет заниматься физической химией. Эта новая область химии возникла двадцать лет назад с появлением книги Буффа[321], Коппа и Цаминера «Учебник физической и теоретической химии». Но с течением времени учебник устарел, наука продвинулась уже далеко вперед. Надо было привести в систему накопленный теоретический и экспериментальный материал новой области, которая сочетала достижения двух самых развитых наук — химии и физики.

Наряду с лекциями и ассистентской деятельностью, Оствальд проводил систематические измерения и расчеты, которые легли в основу его докторской диссертации. Членам комиссии, Карлу Шмидту, Иоганну Лембергу и Артуру фон Эттингену, было ясно, что перед ними талантливый многообещающий ученый. Защита прошла отлично, и в конце 1878 года Вильгельм был уже доктором Оствальдом[322].

…Оствальд, наконец, отвел взгляд от аккуратно выписанных стихотворных строчек и вернулся к действительности. Воспоминания… Как много осталось позади.. Он глубоко вздохнул и зашагал по росистой траве.

«Интересно, какие еще сюрпризы ждут меня?» — думал он, внимательно осматривая грядки, деревья и кусты. Дорожка свернула к газону, па котором пестрели роскошные клумбы, радовавшие глаз игрою красок. Здесь, в самом красивом месте парка, Гретхен поставила нарисованный ею портрет матери. Оствальд остановился и долго с любовью вглядывался в родные черты.

«Милая Ханхен!» Воспоминания вновь овладели его мыслями, он перенесся в далекие времена своей юности.

На одном из многочисленных музыкальных вечеров, на которых Оствальд неизменно присутствовал как музыкант оркестра, он заметил новую посетительницу. Пепельные локоны придавали особую нежность прелестному лицу, озаренному блеском синих глаз. Нелли, дочь статского советника Карла фон Рейера из Риги, страстно любила музыку. В Дерпте она гостила у своего дяди Густава фон Рейера — известного врача. В тот же вечер Оствальд был представлен Нелли. Что-то необычное испытывали они оба в этот вечер. Может быть, их сблизил интерес к музыке, о которой они так много говорили, а возможно, это была любовь с первого взгляда. В один из теплых осенних вечеров 1878 года произошло окончательное объяснение. «Я понимаю, что тебе предстоит принести себя в жертву пауке, но, думаю, ты способна на это», — сказал Оствальд. Нелли не ответила ни слова, лишь крепко сжала его руку.

А потом — свадьба, их первая семейная квартира в Дерпте, маленькая и тесная. Потом радость ожидания ребенка и первое горе — смерть их дочери. Но Нелли мужественно перенесла горе. Она подарила ему одного за другим четырех детей: Вольфа, Гретхен, Вальтера, Элизабет, а уже в Лейпциге родился пятый, младший Отто. Годы, полные забот и самоотверженной любви к семье, не изменили его любимую Нелли. Она и теперь вела сложное хозяйство в «Энергии», да еще помогала ему в работе — приводила в порядок корреспонденцию, переписывала рукописи. Она посвятила ему всю свою жизнь и согревала любовью и заботой его сердце.

…Растроганный воспоминаниями, старый ученый пошел дальше. Чуть поодаль, там, где горный ручей разливался, образуя небольшое озерцо, его ждала новая таблица — «Музыка».

Музыка… Она заполняла всю его жизнь. Вечерние концерты, в которых принимало участие все его большое семейство. Пока дети были маленькими, они с Нелли играли в четыре руки на рояле или она аккомпанировала ему, когда он играл на виолончели. Позже, когда дети выросли, в доме устраивались настоящие концерты. Гретхен превосходно играла на скрипке, Вольф — на скрипке и фортепиано. Когда Вольф женился, в семейных концертах стала принимать участие его жена Пиа, известная солистка Лейпцигской оперы. Моцарт, Бетховен, Гайдн… Оствальд еще в Дерпте выучил восемьдесят три струнных концерта Гайдна и принимал участие в их исполнении. И чем чаще он играл их, тем совершеннее они ему казались. «Как мог человек создать столь возвышенные мелодии!» — не уставал восхищаться Вильгельм.

…Дальше, дальше по дорожке. Теперь она вела к «Лесной даче» — так назывался дом, который был построен для семьи Вольфа, поскольку в старой «Энергии» стало тесно для разросшейся семьи Оствальдов. В «Лесной даче» спрятался Вольфганг, тайком из-за занавесок он наблюдал за отцом.

Оствальд подошел к табличке «Химия», которая была в два раза больше других. Оствальд остановился и начал читать длинную оду:

«О, химия, наука благородная,Тебе я свои силы подарил,Тебе я новые пути открылИ с физикой навек объединил…»

Да, действительно самым главным в его жизни все-таки была химия. Он посвятил ей все свои силы и талант, ради науки он пожертвовал многим. Но химия принесла ему и много радости, много незабываемых светлых минут.

Первые успехи на этой стезе он познал еще там, в России, в Дерпте. В 1882 году он получил место профессора химии в Рижском политехническом институте[323]. Здесь он начал свои исследования по химической кинетике — первые опыты по гидролизу ацетамида и метилацетата в присутствии различных кислот. Чтобы поддерживать постоянную температуру реакционной смеси, Оствальд сконструировал специальный термостат. Измерения стали более точными, и уже первые данные привели к неожиданным выводам: влияние кислот определялось главным образом концентрацией их растворов, а не их свойствами. Было нечто общее, характерное для растворов всех кислот, но что именно — молодому профессору пока не удавалось определить. И вот, совсем неожиданно из Швеции пришел большой конверт. Отправитель был неизвестен Оствальду — некий Сванте Аррениус.

…Что это был за день! Еще на рассвете в доме поднялась суматоха: у Ханхен начались роды. Оствальд всю ночь не спал, его мучил больной зуб. Наконец в середине дня боль стихла. А вскоре появилась улыбающаяся акушерка и поздравила его с рождением дочери. Вот тут-то и принесли письмо из Швеции.

На родине теорию Аррениуса не признавали, он прислал Оствальду оттиски двух своих статей и просил его высказать свое мнение. Оствальд начал внимательно изучать материал. Действительно, на первый взгляд идеи Аррениуса казались абсолютно неприемлемыми, но логика его рассуждений была очень убедительна. На основании этой новой теории можно было объяснить даже каталитическое действие кислот. Тем общим, что объединяло все кислоты, являлись водородные ионы, содержащиеся в их водных растворах.