Кондотьер Богданов - Анатолий Дроздов

Не прошло и получаса, как ему привели и поставили перед конем человека в разорванной рясе. Руки монаха были скручены за спиной, голова разбита, но держался он прямо, глядя на ландмейстера спокойным взглядом серых глаз.

– Где остальные? – спросил Готфрид подскакавшего Зигфрида.

– Убиты. На них не было лат, даже кольчуг. Только рясы.

– Сколько их было?

– Семнадцать.

– Семнадцать монахов остановили датскую конницу? – Готфрид внимательней всмотрелся в лицо пленного. – Как звать тебя?

Подскочивший Жидята перевел.

– Иосаф! – ответил пленник звучным голосом.

– Ты монах?

– Игумен.

– Почему вы напали на нас?

– Напали твои люди, мои защищались.

– Конница скакала мимо!

– Чтоб разить безоружных. Это русская земля, иноплеменник, всякий, кто пришел сеять смерть, враг!

– Разве вы воины?

– На Руси каждый муж – воин.

– Твои монахи бились умело.

– В миру братья были боярами. Их с детства приучали к оружию.

– Тебя тоже?

– Я водил сотню.

– Вот как! – сказал ландмейстер. – Как сотник, должен был понять: силы неравны. Зачем погубил братьев?

– Срок земной жизни для монаха не имеет значения. Ибо сказал Господь: «В чем застану, в том и сужу!» Монах постоянно готов к смерти.

– Но они пали с оружием в руках, в состоянии смертного греха, не успев исповедаться и причаститься. Русские монахи не страшатся ада?

– Ты плохо знаешь Писание, чужеземец, хотя носишь крест на одежде. Помнишь слова: «Несть лучшей доли, чем положить живот свой за други своя»? Мои братья умерли за благое дело, твои псы сгорят в геенне!

– Не поразит ли нас сам Господь? – усмехнулся Готфрид.

– Пришлет он посланца, который прольет на вас с неба огнь смертоносный, как некогда сам Господь полил огнем и серою Содом и Гоморру, и сгинули нечестивые жители городов, погрязшие в мерзости…

– О чем это он? – спросил Готфрид Жидяту.

– Наверное, о Богдане и птице его. Монах не ведает, что брат Адальберт сразил дьявольскую птицу.

– Сразил ли? – ландмейстер впился взором в Жидяту.

– Сразил, господин! Сам видел, как арбалетчики, пустив стрелы, убили чародейку, а Адальберт ударил птицу копьем. Она не могла выжить!

– Гляди! – Готфрид повернулся к Иосафу. – Ты желал смерти, я дам тебе ее. Убей его! – он повернулся к Жидяте.

– Он монах, господин!

– Сказал, что воин.

– На нем ряса!

– Позволь мне! – сказал Зигфрид, извлекая из ножен меч. – Эти монахи дрались как черти. Брату Ульриху дубиной разбили голову, вряд ли выживет. Погибли двое сержантов и кнехты…

Готфрид кивнул, Зигфрид замахнулся.

– Прости их, Господи, ибо не ведают, что творят…

Иосаф не договорил. Тяжелый клинок разрубил его от плеча до пояса. Мертвое тело упало на вытоптанную копытами траву, оросив ее кровью. Жидята машинально перевел последние слова игумена. Лицо ландмейстера перекосилось. Русский не стал проклинать их перед смертью и даже не поручил свою душу Господу. Он простил своих убийц, как Христос на кресте, и теми же словами…

Думать об этом было неприятно, и Готфрид отогнал непрошеные мысли. Стал смотреть, как всадники и пешие заполняют пространство перед стенами. Датчане шныряли по брошенным в посаде домам в поисках поживы. Пусть! Жаль, конечно, что не удалось захватить Плесков с ходу, но этого не планировалось. К вечеру город все равно падет…

Поход вышел на славу. Объединенное войско не двинулось к Плескову вместе. Их бы заметили и разгадали замысел. Датчане пересекли Чудское озеро на кораблях, высадились между Новгородом и Плесковом, после чего скорым маршем двинулись к югу. Не приходилось сомневаться, что новгородские лазутчики заметили корабли, однако сделали неверный вывод – захватчики идут к Новгороду! Каждый в первую голову думает о себе. В Новгороде затворили ворота и приготовились к осаде. Помощь Плескову, буде возникнет такое желание у новгородцев, придет не скоро. Стража самого Плескова датчан обнаружила запоздало… Славно вышло и у ордена. Конное войско стремительно рванулось к югу Ливонии, и Литва, еще не остывшая от похода князя Витеня, заметалась в страхе. Орден идет мстить! Огромное войско! Спасайся кто может! Язычники в панике разбежались по лесам и затворились в городах; войско ордена прошло их земли, как копье сквозь воду. Затем внезапно повернуло на восток, а после – на Смоленскую дорогу. В Плескове не привыкли ждать нападения с юга, не углядели…

От посада по направлению к наблюдательному пункту ландмейстера двигалась группа всадников. Готфрид пригляделся: добрые кони, блестящие доспехи. Вальдемар… Юное лицо подскакавшего принца сияло.

– Мы захватили их врасплох!

– Еще не захватили! – поправил ландмейстер. – Ворота успели закрыть. «А твоих конников остановили монахи!» – хотел добавить Готфрид, но промолчал.

– Не страшно, возьмем приступом! – сказал Вальдемар. – Ты уверен, что в городе малое войско?

– Довмонт отправил дружину в помощь родне. Осталось сотни две кметов, не более.

– Один против наших десяти!

– В Плескове много жителей. Они выйдут на стены.

– Горожанин не воин! – презрительно сказал Вальдемар.

– Надо выбить ворота! – напомнил Готфрид. – Ты обещал. Привез таран? Не вижу! Твои воины грабят дома…

– Поставим! – успокоил Вальдемар. – Воинов соберу. Зачем грабить предместье, когда перед тобой город? Точно знаешь, что богатый?

– От серебра и золота, что ждут за стенами, потонут твои корабли!

Принц довольно захохотал и тронул шпорами коня. После того как датчане уехали, Готфрид созвал комтуров. Военный совет не затянулся. Братья согласились: вперед пусть идут датчане. Юный Вальдемар жаждет прославиться, не стоит ему мешать. Первым ворваться в город почетно, но цену заплатить придется немалую. Датское войско вдвое больше орденского, после приступа численность сравняется. Проще делить добычу… Ландмейстер отдавал короткие, но ясные распоряжения. Спешиться, лошадей поручить кнехтам, но держать их рядом. Датчане ворвутся в Плесков пешими, как только бой переместится за стены, братья сядут на отдохнувших коней и поскачут к воротам. В тесноте улиц, укрытый латами, боевой рыцарский конь валит и расшвыривает пешцев неудержимо. Датчане кинутся грабить первые же дома, не следует им мешать. Достаточно, чтоб они открыли дорогу в город. Плана Плескова у датчан нет, а вот братья знают расположение улиц и домов, как Господню молитву. Заранее выучили. Действовать следует, как оговорено: пробиваться к центру. В мелкие стычки не вступать, стремиться к палатам боярской старшины и собору – там хранилище ценностей. Кто захватил добычу, тот диктует условия дележа… Комтуры разъезжались, когда прискакал гонец.