Кино для взрослых. Плутовка - Уильям Вулфолк

— И этого тебе недостаточно?

— В жизни есть не только любовь.

— Да, конечно, есть еще и легкие увлечения. И у нас всего лишь одно из них… Именно это ты хотел сказать? И что оно закончилось, когда ты пресытился. Но кто иной в этом мире мог бы так удовлетворить тебя? Девица легкого поведения? Она на это не способна. Замужняя женщина? Ты слишком требователен и горд, чтобы впутываться во все эти сложности. Тебе нужна свободная женщина. У меня есть эта редкая свобода — я вдова. Я тебя знаю лучше, чем ты сам себя: ты из той породы мужчин, которым нужен постоянный причал, преданность одной страсти. Такие, как ты, не способны метаться от одной юбки к другой. Твоя ненасытность в любви слишком велика — и это прекрасно! — чтобы не быть утоленной одной любовницей, знающей тебя и опережающей твои желания… Постарайся же уйти, раз ты этого сам так жаждешь! Не пройдет и недели, как ты захочешь вернуться, но будет слишком поздно. Если ты уйдешь, клянусь — мы больше не увидимся!

— Боже, опять слова.

— Нет, это клятва. Желаешь ты того или нет, Жофруа, но до самой смерти ты останешься моим любовником! Даже если нам не суждено больше увидеться. Все встреченные после меня женщины покажутся тебе ничтожными. В течение этих трех лет я сделала все, чтобы оставить в твоей жизни неизгладимый след. Теперь ты мой…

— Ты говоришь о своей исключительности?

— Да, это та прекрасная исключительность, о которой мечтает каждый мужчина, но которую редко кому удается встретить. Какое безумие владеет тобой сейчас? Почему ты поступаешь против своих желаний? Ты повстречал другую женщину? Имей мужество признаться в этом, нежели придумывать всякие небылицы… Расскажи мне об этой женщине. Я постараюсь походить на нее, если ты этого хочешь. Покажи мне твою избранницу, чтобы я могла хотя бы оценить ее: я тебя слишком люблю, чтобы быть бесстрастной.

— Ты? Да твоя ревность заставляет тебя ненавидеть всякую женщину, в которой ты подозреваешь соперницу.

— Сколько ей лет?

— Кому… ей?

— Ты все-таки предпочитаешь ложь?

— А ты прибегаешь к обвинениям, чтобы выяснить истину!

— Ты только что прозрачно намекнул на нашу разницу в возрасте. Впервые за все время нашей связи ты бросаешь мне такой упрек. Отсюда следует, что заинтересовавшая тебя особа молода, очень молода. Ей, должно быть, лет двадцать. Этого ты не нашел во мне. Но, мой бедный мальчик, ты вовсе не создан для очень молодой женщины и еще меньше для девушки. Тебе нужна женщина с ее любовным опытом, преданностью и особенно пониманием. Для меня ты еще ребенок в любви. Именно поэтому мы и дополняем друг друга. В нашем союзе ты несешь молодость, а я любовь. И запомни: настоящая женщина постоянно творит своего любовника. Быть может, когда-то ты станешь моим лучшим произведением. Тогда как наивная девочка или двадцатилетняя дуреха ничего тебе не смогут дать. Они будут ожидать, что ты их всему обучишь. Только ты на это не способен. Чтобы такое чудо случилось, мужчина должен проявить терпение и снисходительность, которых у тебя никогда не будет. Теперь ты можешь идти — мне нечего больше добавить.

Разозленный, он решил ответить уходом.

У Жофруа вовсе не было намерений порвать со своей любовницей, он хотел лишь преподать ей хороший урок. Он решил не появляться на авеню Монтень несколько дней, чтобы вызвать у нее желание. Он хорошо знал Иду: она не успокоится, пока он вновь не окажется рядом.

В тот же вечер Жофруа встретился с этой темноволосой девушкой — Мари-Кристиной. И не то чтобы в отместку за справедливые упреки своей тиранической любовницы, но чтобы утвердиться в своей независимости, он занялся с ней любовью. Ему хотелось найти в этом контакте обновление своих ощущений и иного, непохожего на доставляемое ему великовозрастной любовницей удовлетворения. Даже ничего не зная об этой девушке, Ида оказалась права: нужны годы, чтобы Мари-Кристина научилась любить. Ей было невдомек, что совершенствованию в любви нет предела…

На следующий день Жофруа испытал досаду на себя за глупое поведение накануне. Ему не хотелось даже вспоминать об этой ночи, вызвавшей у него одно лишь разочарование. К счастью, Ида об этом никогда не узнает, поскольку он не намерен больше встречаться с юной брюнеткой.

Однако глупая уязвленная гордость не позволила ему немедленно вернуться к своей прежней любовнице. Весь день он прождал у себя дома в надежде, что Ида сама придет к нему. Но чем больше проходило времени, тем меньше оставалось надежды.

Он продолжал упорствовать в своем ожидании, доказывая тем самым, как права была Ида, утверждая, что он еще совсем ребенок.

Только на четвертый день Жофруа отправился на авеню Монтень. Был полдень, Ида обычно в это время просыпалась. После звонка ему пришлось долго ожидать на лестничной площадке. Когда дверь наконец открылась, он увидел Лиз, замкнутое выражение лица которой Жофруа неприятно поразило.

— Мадам уже проснулась? — спросил он.

Перед тем как ответить, горничная выдержала многозначительную паузу.

— Мадам нет дома.

— Уже вышла?

— Уехала вчера утром.

— Это… это неправда, — пробормотал он.

— Мадам решила уехать за границу. Когда вернется во Францию — неизвестно.

— Она хотя бы оставила записку для меня?

— Мадам велела передать, что месье не следует впредь приходить.

— Это шутка? Вы лжете, Лиз! Я знаю, что Ида здесь! Мне надо удостовериться самому.

— Мадам строго запретила месье заходить в ее комнату.

— Пропустите меня.

— Нет, месье.

— Ах так, голубушка! Тогда я обойдусь без вашего разрешения и без милости вашей патронессы! Представьте себе, что в этой квартире я тоже чувствую себя в некотором роде дома.

Прежде чем горничная смогла помешать ему, Жофруа проник в вестибюль. Устремившись как сумасшедший в спальню, он распахнул дверь — Иды там не было. Ее кровать была аккуратно прибрана, а с туалетного столика исчезли все косметические принадлежности и безделушки. Жофруа заглянул в кладовку, где раньше стояли чемоданы. Многие из них отсутствовали.

Молчаливая и враждебная Лиз сопровождала его повсюду. Оказавшись вновь в вестибюле, он бросил ей:

— Может быть, хватит так на меня смотреть? Вы довольны теперь? Давно дожидались этого момента? Только обещаю — все будет не так, как вам хочется.

Он выбежал из квартиры, хлопнув дверью.

Оказавшись на лестничной площадке и услышав, как горничная закрывает дверь на ключ, Жофруа почувствовал себя менее уверенно. В действительности он чувствовал себя побежденным.

С тех пор ему ни разу не довелось встретиться со своей любовницей. Лишь через год от Эдит он узнал, что Ида укрылась в США.

Женщина, так безжалостно порвавшая со своим трехлетним прошлым, была способна на все… Все эти месяцы она хранила молчание, затаив обиду. Невозможно допустить, чтобы она не была в отчаянии. Жофруа знал, что она его любила. Пылкая страсть могла перерасти в такую же неуемную ненависть. Почему он не подумал о том, что рано или поздно Ида отомстит за свое унижение…

Она терпеливо ждала своего часа. Он наступил, когда Ида узнала об их браке. За минувшие двое суток Жофруа убедился, насколько дьявольски изощренной будет эта месть.

Изнуренный усталостью и нервным напряжением дороги, Жофруа содрогнулся при мысли, что результатом осуществления этого плана может стать преступление. Не было никакого сомнения: сумев его изолировать, Ида — сама или с помощью своих подручных — устроила так, что Эдит стала жертвой несчастного случая. Это чудовище понимало: навредив дочери, она косвенно поразит и своего бывшего любовника. Она решила уничтожить его и как мужа, и как будущего отца. Ведь Эдит хотела вернуться в Милан, чтобы обратиться к гинекологу. Ида, зловещая тень которой, казалось, находилась постоянно рядом, наблюдая их жизнь минута за минутой, несомненно, вычислила и это. Конечно же, она не хотела допустить, чтобы ее дочь подарила Жофруа ребенка — то, чего она не смогла сделать сама. Убив свою соперницу, она уничтожила бы и ее дитя. Даже если бы Эдит выжила, потрясения, пережитого ею, оказалось бы достаточно, чтобы помешать стать матерью.

К концу этого ужасного пути Жофруа думал только о мстительности и коварстве Иды. И лишь оказавшись в Милане, он смог воскресить в памяти милое, улыбающееся лицо Эдит, ее ослепительное появление в баре два дня назад.

Путь от Милана до Белладжио был проделан на предельной скорости: около двух часов дня автомобиль Жофруа остановился перед входом в отель «Вилла Сербеллони».

Директор уже ждал его. По поведению своего собеседника Жофруа понял, что состояние Эдит не улучшилось.

— Она у себя? — спросил он.

— Нет. Мадам Дюкесн нетранспортабельна.

Подошел какой-то человек и представился:

— Альдо Минелли — комиссар полиции. Я веду это расследование.