Путешествие в страну смерти - Барбара Хэмбли

Когда он исчезал в тени лестничного пролета, Лидия сказала:

— Будьте осторожны… Неизвестно, услышал он это или нет.

Когда Лидия вернулась в гостиную, Маргарет поспешно сунула в корзинку для рукоделия бумагу, которую за секунду до этого читала. Глаз не подняла, и в молчании компаньонки Лидии почудился упрек.

Приняв пододвинутую пачку серых счетов Немецкого банка, она спросила с неловкостью:

— Вы знаете хоть, что именно мы ищем?

— Счета от новых корпораций за июль-август, оплаченные золотом или уступкой земельной собственности через другие корпорации или через другой банк, — повторила Маргарет недавние слова Лидии, как школьница, отвечающая затверженный ненавистный урок.

— Еще обращайте внимание на переводы от таких корпораций за первую неделю октября: десять тысяч марок или двенадцать с половиной тысяч франков… А если вам попадутся счета от «Цванцигштейархундерт Абкулунггессельшафт» или от кого-либо из этих лиц… — Лидия передала Маргарет листок, на котором были выписаны имена тех, кто, по мнению Разумовского, мог подкупить начальника дворцовой стражи. — …пожалуйста, дайте мне знать.

— Я понимаю, — терпеливо отозвалась Маргарет и положила листок перед собой, даже не потрудившись его перевернуть. Лидия подавила раздражение. В любом случае без помощи мисс Поттон ей ни за что не справиться до утра с этой грудой бумаг.

На секунду вспомнилось сновидение: мисс Поттон, ожидающая возле готической башни появления некоего всадника, и прячущийся от нее в тени Исидро. Прячущийся… Может быть, потому, что не хочет показываться ей на глаза в своем истинном облике, заставляющем вампиров обходить зеркала подальше?…

Все бессмертные тщеславны…

— Госпожа… — Стефания Потонерос вошла, замешкалась на пороге. В руках у нее были два жестких кремовых конверта.

Первое послание было на английском, отпечатанное на бланке «Цванцигштейархундерт Абкулунггессельшафт» и скрепленное подписью секретаря:

Миссис Эшер!

К сожалению, вынуждены Вам сообщить, что гepp Якоб Цайттельштейн не сможет Вас принять на этой неделе, поскольку в данный моммент находится в Берлине. Когда он вернется в Константинополь в следующую среду, он, несомненно, будет рад встретиться с Вами.

Искренне, Аврам Костнер, личный секретарь герра Цайттельштейна

В среду… — с ужасом подумала Лидия. — И еще неизвестно, сумеет ли он выкроить время для встречи в первый же день. Джейми может погибнуть…

Или уже погиб.

Дражайшая мадам! — Tак начиналось второе послание, написанное по-французски. — Кажется, мы обнаружили того сказителя, кoтopoгo искал ваш муж. С вашего позволения я пришлю за вами свой экипаж завтра в десять утра. Teм не менее готовтесь к длительной пешей прогулке.

Самый ваш покорный слуга

Разумовский.

— Позволено ли мне будет спросить, эфенди? — Лежа на лавке, Эшер слегка повернул голову, сморгнул капельки пота. В густом пару крохотной бани (калдериума, как их именовали римляне) Мастер Константинополя представлялся ему сливающимся со стеной мраморным изваянием, так что Джеймс временами сомневался, видит ли он его вообще.

— Тебе это всегда позволено, Шехерезада, — раздался из горячего тумана ответ Олюмсиз-бея, и красные отсветы жаровни вспыхнули в его зрачках. Ленивая насмешка просквозила в его голосе, когда он произнес кличку, данную Эшеру за то, что, будучи на волосок от смерти, тот продолжал интересоваться древними словами и легендами. — В мире бы не было мудрости, если бы люди не задавали вопросы.

— Чего ты хочешь от графа Эрнчестера?

Время близилось к полуночи. Сразу после захода солнца Зардалу и прочие птенцы отвели Эшера в огромный подземный резервуар без воды, похожий на пещеру с колоннами, вручили ему жестяной фонарь и оставили в этом каменном лесу.

— Веди себя так, будто ищешь кого-то, инглиз, — шепнул ему глумливо евнух. — Озирайся — вот так! — и прижимай руку к сердцу, как бы пораженный любовью.

Остальные рассмеялись — словно тихо завибрировал металл — и растворились во мраке, бросив его одного.

Он прогуливался точно так же, как на кладбище, а вокруг шатались и приседали тени. Колонны здесь были всех ордеров: стройные ионические с бараньими рогами капителей; гладкие и толстые дорические — все в следах влаги. Пол под ногами представлял собой сухую корку грязи. Кругом лежала ночь, движение холодного воздуха подсказывало Эшеру, что выходов отсюда несколько. И только было он подумал, что, к счастью, свеча в фонаре забрана стеклом, как огонек внезапно погас, словно его задули сквозь колпак.

Он отступил на шаг, прижавшись спиной к ближайшей колонне и борясь с нахлынувшими внезапно равнодушием и сонливостью. Сунул руку в карман, где у него хранились спички, завернутые в провощенный шелк, — и тут ноздрей его коснулся запах старой крови. Рука, подобная по силе слесарным тискам, взяла его за кисть, но прежде, чем он успел размахнуться фонарем или хотя бы закричать, хватка разжалась.

Затем что-то прошелестело во тьме, и Эшер, выхватив из кармана спички, чиркнул одну из них дрожащими пальцами.

Он был один.

— Моя дорогая Шехерезада. — Голос прозвучал неожиданно близко. Эшер снова моргнул и увидел Мастера Константинополя стоящим перед мраморным столом, на котором лежал он сам — нагой, с обернутыми полотенцем бедрами. — Это касается лишь вампиров, но не смертных. Я сомневаюсь, чтобы смертному было под силу это понять.

— Это касается и тех, кто намерен остаться в живых. — Эшер сел. Коричневые мокрые волосы упали на глаза. Банщик Мустафа отступил на шаг. Эшер не предполагал, что служащие Бею люди все немые, тем не менее добиться от них слова было весьма затруднительно. Когда они приносили ему еду, меняли простыни и наволочки или сопровождали в библиотеку, глаза у них были как у сторожевых псов. — После отъезда Эрнчестера квартиру его жены обыскали по твоему приказу?

— Я велел Кароли уничтожить ее, — коротко сказал Бей. Его оранжевые глаза холодно мерцали. — Вся его сила в этой женщине. Не нужно быть колдуном или чтецом чужих мыслей — подчас достаточно простого разговора. Он провел здесь, будучи живым, восемнадцать месяцев, и не было дня, чтобы он не вспоминал о ней, не было ночи, чтобы она ему не снилась! Когда я услышал, что они оба стали бессмертными, я подумал, что Мастер Лондона совершает большую глупость. Она имеет над мужем огромную власть.

— То есть Кароли тебе не подчинился?

— Глупый мадьяр решил, что способен пренебречь целями бессмертного! — Левая рука Бея ласкала обтянутую шелком рукоять серебряной алебарды. Очевидно, древко было из осины — для такого старого вампира, как Олюмсиз-бей, нескольких слоев шелка вполне хватало, чтобы не обжечься. На шее у Мастера Константинополя висел кинжал в ножнах — видимо, тоже серебряный. — Это она освободила его в Вене и убила тех, кто был к нему приставлен?