Адептус Астартес: Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив

Галео раскрылся мне, как пару секунд назад Думенидон. Почувствовать фоновое присутствие его разума оказалось благословенным облегчением, но тем острее я ощутил отсутствие Сотиса.

Юстикар покачал головой, словно отвечая на мои мысли.

+ Мы не виним тебя за Сотиса, + отправил он. + Очисть сердце от вины. Мы все время были с тобой, пусть ты не мог нас почувствовать, и знали, что тебя ослепило ретинальной перенастройкой. Кастиан злится на тебя из-за ошибок, совершенных тобой в последнее время, Гиперион. Не за то, что Сотис решил поиграть со смертью, пытаясь спасти тебя. Демон мчался прямиком к тебе, и ты был беспомощен. Наш павший брат знал, на что шел, и почти успел. +

— Почти, — сказал я. — Ты можешь приказать мне избавиться от чувства вины, юстикар, но не от стыда.

+ Наверное, так оно и должно быть. +

— Сотис также допустил ошибку, — согласился Думенидон. — Если бы я увидел, что тебя невозможно спасти, то оставил бы тебя погибать.

Я заглянул ему в лицо, ища намек на то, что он шутит. Он не шутил.

+ Малхадиил, + позвал Галео.

Малхадиил посмотрел на меня, но в его взгляде не было теплоты. Он не хотел разрушать воздвигнутую стену.

— Мал, — начал я.

— Остальные правы, — оборвал он. — Сотис сглупил, отправившись за тобой. Ему следовало дать тебе умереть, — Малхадиил указал на мои разбитые доспехи. — Этой ночью ты мог погибнуть бессчетное множество раз. На каждом задании ты снова и снова рвешься впереди всех. Теперь нам пришлось заплатить за твою беспечность. Доверие, которое я к тебе испытывал, умерло вместе с моим братом. Помни это, когда в следующий раз сочтешь, что сможешь победить в одиночку.

Мне оставалось только бессильно кивнуть.

— Я услышал вас, — произнес я, — услышал и подчиняюсь.

Наконец разум Малхадиила слился с моим. Брата терзала такая боль, что я едва не истек кровью вместе с ним. Она пульсировала в нем гулким стуком, такая горячая, что не поддавалась никакому описанию. Глубже, нежели боль — это была скорбь. Он оплакивал своего брата. Я никогда не чувствовал ничего подобного раньше, ни в своем разуме, ни в разумах собратьев.

Я отправил ему ответное чувство — мягкую мысль, изваянную из сожаления и стыда. Сначала он отпрянул, и я уже было подумал, что он опять оградится от меня. Мгновение спустя он все же принял пропульсированную эмоцию. Он слабо, очень слабо кивнул в ответ. Причиненная рана этим не исцелилась, но начало было положено.

— Я могу прозвонить в Колокол за Сотиса? — спросил я.

Думенидон тихо выдохнул и посмотрел на Галео. Юстикар в свою очередь бросил взгляд на Малхадиила. Мал застыл в нерешительности. Я заметил, как он тяжело сглотнул.

+ По обычаю лишь юстикар может звонить в Колокол, + произнес Галео, + но в данном случае это кажется уместным. +

— Я бы хотел… — Малхадиил замолчал. — Да. Я не возражаю.

— Спасибо, Мал, — сказал я и беззвучно добавил лишь ему: + Они услышат Колокол по всему Тронному миру. Обещаю тебе. +

Он еще раз едва заметно кивнул.

Когда мои братья направились к выходу, Галео на секунду встретился со мной взглядом.

+ Больше никаких ошибок, брат. +

Я отдал честь, сотворив знамение аквилы.

В комнате осталась только Анника. Они прислонилась к стене, скрестив руки на груди.

— Черный день, но прекрасная победа.

— Можно считать и так, — согласился я.

Она улыбнулась.

— Если тебе интересно, брат Граувр в стабильном состоянии. Если повезет, он даже выживет, — ее кристально-синие глаза сверкнули в отраженном свете. Прежде чем я успел ответить, она грустно усмехнулась. — Прости за то, что случилось с Сотисом. Ты говорил с Кловоном?

— Так это вы отправили его ко мне?

— Не совсем. Василла и Кхатан также хотели поговорить с тобой. Я решила, что если кому-то и позволить, то лишь тому, кто может чему-то научить.

На секунду я призадумался. Василла наверняка захотела бы помолиться вместе и обсудить состояние моей души. Кхатан же начала бы рассказывать несмешные шутки и журить меня за то, что я не смеюсь вместе с ней.

— Спасибо, что не прислали других, — сказал я.

— Значит, следующая остановка — Титан. Мы должны рассказать о случившемся и донести весть об осаде Армагеддона, — она замолчала, словно взвешивая следующие слова. — Я знаю, кем был Сотис, Гиперион. Я знаю, кем были все вы.

Я смотрел на нее пару секунд.

— Не понимаю.

— В смысле до того, как вас забрала Инквизиция. У Ордо Маллеус самые обширные архивы. Я знаю, кем вы были в детстве.

Я не совсем понимал, к чему она ведет.

— Меня мало волнует подобное знание.

— Пусть для тебя оно неважно, но я очень любознательна. Сотис и Малхадиил родились на жалком промышленном мирке под названием Терет. Когда за ними прилетели Черные Корабли, им было одиннадцать стандартных лет, из которых они уже год трудились разнорабочими в мануфакториуме по производству боеприпасов. Им светило всю жизнь клепать патроны для ополчения Терета.

— Зачем вы мне это рассказываете?

— Потому что это важно. Если бы не Инквизиция, Сотис превратился бы в одряхлевшего и спившегося рабочего мануфакториума или, что вероятнее всего, умер бы из-за несчастного случая на производстве. Серые Рыцари сделали из него оружие, и он с честью послужил человечеству. Пусть его служба была короткой, но жизнь он прожил с большим достоинством, чем многие могут себе представить.

Она сложила знак аквилы, ее руки показались совсем белыми на фоне черного бодиглава.

— Запомни это, Гиперион, когда прозвонишь в Колокол Потерянных Душ именем павшего брата.

— Да, инквизитор. Спасибо.

Ее глаза из кристаллического льда снова полыхнули.

— Тебя никогда не интересовало, кем был ты? Кем ты мог быть?

Мне даже не приходилось задумываться о подобном.

— Нет, я знал, что из-за возраста мог не принять Дар Императора. Думаю, я уже был подростком, и мой организм едва не отторг некоторые имплантаты. Иногда у меня бывают сны о том, что было прежде. Картинки. Чувства.

— Например? — она приподняла бровь. — Продолжай.

— Стук дождя по прохудившимся металлическим крышам. Ощущение, будто я смотрю сквозь окна, но ничего не вижу Черный трон. Это я помню лучше всего: черный трон, холодный и темный, — я пожал плечами. — Полной четкости никогда не бывает, но это не важно. Как я уже говорил, для меня это не имеет значения.

Она снова улыбнулась.

— Я не спрашивала, имеет или нет. Я спрашивала, было ли тебе просто любопытно?

— Нет.

— Из тебя получился очень неумелый лжец, Гиперион. Это в тебе мне нравится больше всего.

На дорогу домой ушло одиннадцать дней. У обычного корабля она отняла бы несколько месяцев.

«Карабела» мчалась сквозь беспокойную пустоту, защищенная от нечестивого внимания обитателей варпа. Путешествие корабля Серых Рыцарей было не только стремительным, но также духовно потрясающим. Гексаграммное экранирование и освященная броня оберегали наши боевые корабли лучше всего того, что было создано человечеством, но Море Душ ярко пылало, реагируя на наше вторжение. Бесконечные, непрерывные вопли демонов, гибнущих рядом с корпусом, исподволь истощали терпение.

В полете машинный дух «Карабелы» был таким же ярким и живым, как душа любого другого члена команды. В эти часы он обладал сознанием, почти личностью. Его голос был песней перегруженных двигателей, вибрирующих в безбрежной пустоте, а лик озарялся лучистым ореолом, когда вспарывал демонов, попадающих под таранный нос корабля. Я чувствовал его, живую душу, которая пела разноголосым рокотом на всех палубах и в моем разуме. Его песнь была гимном, и слова его были прекрасны.

Временами палуба сильно дергалась, что говорило об очередной смене курса, когда мы сворачивали от Астрономикона. Корабль начал содрогаться еще сильнее, стоило нам углубиться в эфирный океан, срезая целые дни от общего времени путешествия, поскольку навигатор целиком и полностью доверял прочности корабля, направляя нас через еще более темные моря.

Мы нередко изматывали наш корабль подобным образом, хотя знали, что после этого «Карабелу» ждет долгий простой в орбитальном доке. Повреждения, которые получал флот Серых Рыцарей в путешествии, означали, что многие наши корабли проводили в ремонтных доках не меньше времени, чем в самом пути. Учитывая все преимущества, вполне приемлемая плата.

В седьмом часу последнего дня мы выпрыгнули из варпа на границе сегментума Солар. На протяжении всего путешествия я тренировался в одиночестве, ясно дав понять, что не желаю никого видеть. Лишь ощутив встряску от перехода в реальное пространство я, наконец, опустил посох в тренировочном зале.