Тайна ее поцелуя - Анна Рэндол

Не отводя взгляда от глаз Мари, он продолжал ласкать ее, сохраняя ритм своих движений.

И он знал, что никогда не устанет смотреть на нее. Даже если они проживут очень долго и станут старыми и седыми, для него все равно не будет ничего важнее, чем держать ее в объятиях, защищать и лелеять.

Тут Мари вдруг вскрикнула и со стоном откинула голову. Беннет дождался, когда она перестанет дрожать, затем взял мыло и, взбив пену, стал намыливать ее густые волосы.

— Они всегда очаровывали меня, — пробормотал он.

Мари снова закрыла глаза. Затем набрала в грудь побольше воздуха и опустилась в воду, чтобы ополоснуть волосы. Вынырнув, она собрала в ладони пену и стала с предельной осторожностью, чтобы не задеть синяки Беннета, смывать грязь с его тела. И ему казалось, что с каждым прикосновением ее тонких изящных рук становилось чище не только его тело, но и душа.

Нет-нет, он не мог отказаться от нее. Но как убедить ее в том, что он достоин ее?

После купания, оба чистые, они расположились у бассейна. Беннет старался держаться в стороне от Мари, но она вдруг прижалась к нему и прошептала:

— Что же ты оробел?

Судорожно сглотнув, он пробормотал:

— Нет, не оробел. Просто сначала я хочу показать, какое ты сокровище.

Он заключил Мари в объятия, затем поднял, завернув в полотенце, и отнес в спальню. Здесь ярко-красные занавеси обрамляли огромную низкую кровать; на подобных кроватях султаны развлекались со своими наложницами, но на этой кровати были не пестрые простыни, а белоснежные, и на них были вышиты желтые цветы. Это была не английская спальня, но и не турецкая, наверное — нечто среднее, чувственное и опьяняющее…

Беннет опустил Мари на середину постели, собираясь познать каждый дюйм ее тела и взглядом, и прикосновениями.

Но Мари тут же привлекла его к себе и прошептала:

— Пожалуйста, быстрее…

— Дорогая, у нас есть время, — заверил ее Беннет.

— Нет, Беннет. Ты мне нужен сейчас. Немедленно!

Ее мольба тронула его, и он тотчас же вошел в нее.

Его движения становились все энергичнее, и Мари с хриплыми стонами раз за разом устремлялась ему навстречу. А потом он взял в ладони ее лицо, и они молча посмотрели друг другу в глаза. Но им и не требовались слова — Беннет видел в Мари все то, что она могла бы сейчас ему сказать. И то же самое видела она в глазах Беннета.

Но прошла минута-другая, и Мари, внезапно отстранившись от него, вылезла из постели.

Опершись на локоть, Беннет смотрел, как она одевалась.

— Мари, что-то не так?

Не глядя на него, она ответила:

— Мне нужно срочно встретиться с Нейтаном, а также вывезти остальных повстанцев из Константинополя.

Майор поморщился и поспешно оделся. Мари была права. Правда, он не ожидал, что паша сдержит свою угрозу и выбросит их из города, — но ведь еще оставались его задание, его миссия…

— Мари, я позабочусь об этом после того, как доставлю эскиз послу и устрою наш отъезд в Англию.

Она выронила чулок, который держала в руках.

— В Англию я не поеду, ясно?

Беннет тяжко вздохнул.

— Дорогая, я не знаю, кто напал на тебя в Чорлу и кто следил за тобой, но здесь тебе оставаться опасно. — И еще он собирался жениться на ней, но сейчас было не самое подходящее время говорить об этом. — В любом случае ты не сможешь здесь остаться. Ведь паша приказал нам уехать.

Мари подобрала свой чулок и пробурчала:

— Но ты должен помочь своей сестре и…

— И тебя я тоже не оставлю в опасности, — перебил Беннет.

— А я и не собираюсь оставаться здесь, — заявила Мари.

Он взглянул на нее с удивлением.

— Куда же ты поедешь?

Она взяла листок бумаги со столика у кровати.

— В Грецию. Чтобы там присоединиться к повстанцам.

И рисковать жизнью каждый день и каждую минуту? Нет, он этого не допустит!

— Пойми, Мари, я стараюсь уберечь тебя. Если ты присоединишься к повстанцам, то окажешься даже в большей опасности, чем здесь. Паша был прав, когда сказал, что они — неорганизованная толпа.

— Они борются за то, во что верят.

Беннет снова вздохнул.

— Ну… Хорошо, возможно, лет через десять они будут готовы воевать с турками, но сейчас это было бы самоубийством.

— Но если никто не присоединится к ним, то как они хоть когда-то будут готовы?

Он положил руки ей на плечи, стараясь найти в ее глазах те чувства, которые видел, когда она отдавалась ему.

— Им надо сначала привлечь на свою сторону весь свой народ, а также часть Европы. — Он провел пальцами по ее плечу. — Дорогая, едем со мной. Теперь для тебя здесь ничего не осталось.

— В Англии для меня тоже ничего нет.

Как она не могла понять? Ему надо было, чтобы она всегда находилась рядом с ним. Она стала его страстью, стала той поэзией, которой требовала его душа.

— Выходи за меня замуж, Мари.

Она с удивлением смотрела на Беннета. Ох, как бы ей хотелось, чтобы он никогда не произносил этих слов. А сейчас… слишком велико искушение.

Она со вздохом ответила:

— Я не могу.

Она не могла рисковать, не могла допустить, чтобы кто-то распоряжался ее жизнью — пусть даже это был человек, которого она любила. И он должен был это понять. Он ведь видел ее отца. Она ведь рассказала ему, как они жили, когда только вернулись в Константинополь.

Мари скомкала в руке листок и проговорила:

— Я еду помогать грекам.

— Ты берешься за свое дело? Или за дело своей матери?

Она не решалась посмотреть ему в лицо, не могла встретить его испытующий взгляд.

— За свое. Я сейчас же позову Ашиллу, а потом поговорю с Нейтаном об отъезде.

Беннет покачал головой:

— Ты не сделаешь этого.

— Нет, сделаю. Мы уедем сегодня же, после того как я попрощаюсь с отцом.

— Ты поедешь со мной. Я не позволю тебе рисковать своей головой.

В голосе Беннета звучал металл, и Мари невольно отступила от него. Майор же нахмурился и добавил:

— Все, что я делаю, — это для твоей безопасности, Мари.

Ей хотелось накричать на него. Его слова подтверждали ее самые мрачные опасения.

— Ты защищаешь меня из-за своей миссии? Или… из-за меня самой?

Он пожал плечами:

— И то и другое одновременно. Почему тебе так трудно это понять?

Потому что она не хотела провести всю оставшуюся жизнь, размышляя о том, почему именно он сделал ей предложение. Ведь она прекрасно понимала, что такое для него приказ или долг. А вот что она сама для него значила?..

— Ты поедешь, ясно?

Мари скрестила на груди руки.

— Нет, не поеду. Ты больше за меня не отвечаешь.

В комнату вошла Ашилла еще с одним большим подносом, уставленным тарелками. Беннет прошел мимо нее и сказал: