Русская фантастика – 2017. Том 1 (сборник) - Василий Головачёв

– Хозяйка! В туалет хочу! Обделаюсь сейчас! Здесь душно! И жрать! Дай чего-нибудь!

Клетка расстегивается, и в просвете виднеется морда Хозяйки.

– Ты мой Пусечка! Разговорчивый какой. Хорошо покушал? Сейчас, сейчас, мы уже прилетели, скоро мы приедем к моей тете.

– В туалет, говорю, хочу! Дура! Не здесь же прям гадить?!

Хозяйка не оставляет Пусе вариантов. Наконец, грязного и неухоженного, его вытаскивают из сумки.

– Смотри, тетя, какой у нас Пуся!

Его передают от одного хозяина к другому, удерживая за руки и ноги. Конечности родительской кузины настолько длинные и липкие, а запах незнаком и неприятен, что Пуся орет.

– А-а! Пустите! Не-е-ет! А-а!

– Молодой. Мой Пушок уже совсем старенький. Ишь ты, как разорался. Давай, чтобы он нам не мешал, сразу засунем его в клетку.

Пусю вытаскивают из жилетки, запихивают в розовый комбинезон и толкают в тесное помещение через лючок на крыше. Упав с высоты в полтора метра, он сильно ушибается.

– Вот дура! Не могла аккуратнее.

Внутри светло. Перед ним стоит человек. Высокий, с пышными кудрявыми сединами и не менее пышной бородой. Пуся осторожно приподнимается, обходит старика кругом и щупает за легкую белую одежду. Старик протягивает руку.

– Speak English?

– Че?

– Shuõ zhõngguó huà?

– Блин! Не понимаю ни фига!

– Habla español?

– Не-а. Ни фига.

– А! Ви говорить по-русски?

– Чего? А. Да, вроде бы. Угу.

– Я плехо говорить. Меня звать Моисей. Рад приветствовать в мой убежище. Как ваше зовут?

– Пуся.

– Нет. Не то имя. Как зовут?

– Не знаю. Давно было. Я из питомника. Забыл.

– Где живешь? Планета?

– Без понятия. Синяя такая. Большая. А на дверях, помню, зеленый – синий – черный – оранжевый – красный – белый – зеленый – серый, кажется. Не помню.

Моисей жестом приглашает его в другое помещение.

– Номер квартиры. Не важно. Важно планета. Зеленый-синий – не наша. Бедная, плохая планета. Жаль. Увезут обратно. Кто хозяйка?

– Дура малолетняя. Беговое колесо. Три книжки. Клетка узкая с парашей. Все. А тебе тут хорошо!

– Да. Мой хозяйка есть заботиться меня. Я родился на Земле. Украденных тяжело держать. Если меня плохо содержать, я бы есть убежаль.

Действительно, клетка Моисея гораздо просторнее клетки Пуси – в ней несколько комнат, в одной из них он видит роскошную кровать, гигантские стопки книг и пузатый монитор старого компьютера.

– О, круто! Читать!

– Книги. Я учусь по ним. Можешь взять себе часть на память.

На стене Пуся замечает изображение женщины, нарисованное толченым кормом на склеенных вырванных листочках из книг.

– Кто?

– Моя жена. Умерла пять лет назад. Подавилась кость, я не сумел…

– Жалко.

В третьей комнате обнаруживается стол с парой стульев, холодильник и индукционный чайник – Пуся с трудом вспоминает названия этих предметов – и Моисей предлагает ему сесть. На стене другой портрет – какого-то несимпатичного худого мужчины в очках, большой, с рваным краем.

– Кто?

– Стивен Хокинг.

– Тоже жена?

Моисей смеется.

– Ха-ха! Каков юмор шутки!

Из холодильника Моисей достает несколько банок и бутылок.

– Ешь и пей.

– Жена… Каково с ней?

– Хорошо. Ты взрослый человек. Тебе тоже есть нужда жена.

Пуся кивает.

– Но как?

– Необходимо делать пи-пи все вокруг, и они поймут, и купить тебе жена.

– Да делал я пи-пи. Не помогает.

– Я придумаю кое-что. Пока ешь, сходи в душ и ложись спать.

Странно, но никто из хозяев не обращает на них внимания весь вечер. Даже сама Хозяйка всего один раз заглянула в люки на крыше домика Моисея и прощебетала что-то. Ночью Пусю будят толчком в бок.

– Идем. Я покажу что-то.

Они идут на кухню и отодвигают холодильник. Внизу, в расковыренной плитке виднеется отверстие.

– Осторожно, высоко. Ножка клетки. По ней.

Они сползают по ножке вниз. Без обуви пол обжигающе-горячий, но Пуся терпит. Хозяева спят, завернувшись в кокон-гамак.

– Смотри, – Моисей указывает на полупрозрачную пленку-окно мусорного лифта над пятиметровым столом. – Нам необходимо туда.

– Офигеть! Высоко как! Не, я не полезу.

– Идем. Ты суметь. Я знаю путь.

Любопытство побороло страх, они идут к столу и вдвоем с трудом отодвигают тяжелую лифтовую дверцу из мягкого, скользкого на ощупь материала.

– Лезь по полкам! По полкам наверх! Там есть вентиляция дыра.

Полки, скорее похожие на сетчатые гамаки, полны каких-то сырых и дурно пахнущих предметов. Не то еды, не то специй, не то духов и ароматизаторов. Часть из них шевелится, Пуся брезгливо отряхивает ноги и вытирает руки об одежду, но наверх все же залезает первым, помогая залезть и Моисею.

Они стоят перед колышущейся пленкой. Пуся замахивается, чтобы прорвать ее, но Моисей хватает его за руку и начинает колдовать с панелью вызова лифта. Наконец, с легким хлопком мембрана мусорного лифта раскрывается.

– Ого! Круто! Научи?

– Потом. Успеем. Наверняка они улетать не на следующий день. Прыгай!

Они прыгают на платформу, и Моисей командует держаться за край. С огромным ускорением платформа несется куда-то далеко вниз и бросает их на смердящий пол. Пуся промаргивается, чихает и видит в отдалении, за кучами разлагающегося мусора какие-то огни.

– Вон они, идем.

Пуся слышит голоса людей, он держится сзади и боится, хоть и доверяет своему старшему товарищу.

– Moses! It’s Moses! – слышатся голоса.

Вскоре незнакомцы обступают их двоих. Их около десятка, они разного роста и цвета кожи, в лохмотьях и обертках от еды. В их руках самодельные копья и факелы. Пуся с удивлением и странным чувством в груди видит женщин и детей.

– Moses, Moses! Lead us to Promised Earth! – хором говорят они, подходят и касаются Пуси и Моисея.

– Tribe mine! Take a look at this child, my sons!.. – Моисей садится на корточки и начинает долго и монотонно что-то рассказывать своим адептам. Потом хватает Пусю за руку, подводит к самому высокому и крупному из них, заставляет опуститься на колени и говорит:

– Я называть тебя Адам. Ты не Пуся, ты Адам.

Одна из женщин берет его за руку и отводит в сторону, за кучу из объедков. Адам с трудом снимает свой розовый комбинезон. Они говорят на разных языках, но любят друг друга.

Возвращение обратно Адам не помнит.

Проходит пара лет. Он снова Пуся. Хозяйка несет Пусю в сумке по странному месту, полному запахов, криков и цветов.

– Help me! – слышит он знакомый язык.

Женский голос. Это как раз то, что ему нужно. Мельком во время разворота сумки он видит в окошко крохотное голое тельце за толстыми бамбуковыми ветками. Пуся начинает отчаянно трясти сумку.

– Эй! Хозяйка! Ее! Купи ее! Или как там у вас это называется! Возьми!

– Пусечка! Чего ты разбушевался! – слышится голос Хозяйки. – Мама, давай возьмем ему самочку? Уже пора, а то он совсем одичает.

– Help me! – снова кричит самочка.

– I’m here! – кричит Пуся. Теперь у него в клетке есть книжки и ноутбук, он выучил пару других языков.

– Нет, эту самочку очень сложно будет содержать. Давай лучше возьмем вот такого. Как думаешь?

– Такого? А что, неплохо. У меня будет черненький и беленький.

Через некоторое время замочек сумки приоткрывается, и с небес почти на Пусю падает что-то небольшое, живое и вонючее. Следом добавляется еще пара предметов – матрас и какие-то мешки. Пуся привыкает к освещению и рассматривает незнакомца.

– Hello! – слышит он писклявый голос. – I’m Musya!

Муся оказывается карликом-негром. Он знает еще меньше слов, чем Пуся, по дороге домой он рассказывает свою историю – двадцать шесть лет, родился в магазине, жил у какого-то парня, который приучил его к копрофилии и прочим извращениям. Пуся понимает, что время пришло, молчит и вспоминает наставления Моисея.

Дома Муся выжирает весь алкоголь в клетке, отодвигает матрас Пуси к сортиру и расстилает свой на его месте, а ближе к ночи, когда хозяева легли, достает из кармана штанов колоду карт.

– Let’s play cards, my friend!

– I can not.

– I’ll teach you.

Пуся, разумеется, проигрывает, и карлик, облизываясь, заявляет: