Течет река Мойка... От Фонтанки до Невского проспекта - Георгий Зуев

После Октябрьского переворота 1917 года здание Круглого рынка некоторое время пустовало. В годы нэпа его помещения арендовали хозяева различных кустарных мастерских и владельцы разнообразных складов. В те годы в здании размещался и большой книжный склад.

Позже власти города Ленинграда приспособили помещения бывшего Круглого рынка под жилье.

В 1950-х годах после капитального ремонта здание восстановили в стиле строго классицизма творений Джакомо Кваренги.

В 1990-х годах помещения бывшего Круглого рынка сдавались в аренду под офисы коммерческих фирм и учреждений.

Сквозные участки правобережья Мойки от Круглого рынка до Певческого моста

В конце 1716 года, в полном соответствии с императорским указом, завершается сооружение набережной Мойки. В это же время дома, построенные на правом берегу реки в начале XVIII века, сносятся или капитально перестраиваются.

Одновременно с этим в конце первого десятилетия XVIII столетия началась застройка Немецкой улицы. Подобное обстоятельство впоследствии обусловило образование так называемых сквозных земельных наделов, расположенных в границах правого берега Мьи и Немецкой (будущей Миллионной) улицы от Круглого рынка до Певческого моста. Именно Мойка тогда предопределила «красную линию» для строений собственного правобережья и для домов, расположенных на южной стороне Миллионной улицы. Если дома, возведенные на ее северной стороне, выходили фасадами на Дворцовую набережную, о берега которой разбивались волны их городской доминанты – полноводной Невы, то парадные подъезды роскошных особняков южной стороны этой же магистрали обращались лицом к Мойке.

Со временем сквозные участки правого берега Мойки от дома № 3 – старого Круглого рынка, до широкого Певческого моста периодически изменяли свои размеры и форму, а после продажи нередко даже делились на отдельные части, обустраиваемые новыми владельцами собственными строениями, меняющими традиционную историческую ориентацию главных фасадов новостроек.

За оригинальным зданием Круглого рынка на правом берегу Мойки располагается дом № 5, построенный на сквозном участке, проходящем от набережной реки до Миллионной улицы (№ 6).

Императрица Екатерина I

Дом № 6, расположенный на противоположной стороне этого сквозного обширного земельного надела, относился к числу наиболее заметных построек Миллионной улицы и своей роскошью подтверждал столь необычное наименование старейшей магистрали Северной столицы. В 1733 году императрица Анна Иоанновна пожаловала земельный надел с деревянным домом на правом берегу речки Мьи сенатору и камергеру Павлу Федоровичу Балку за радение и верную государеву службу. К жалованному участку новый хозяин прикупил дополнительно три соседних надела и приступил там к строительству огромного каменного особняка в полном соответствии с проектом, составленным знаменитым столичным зодчим И.К. Коробовым. В сегодняшнем перестроенном доме № 6 на Миллионной улице с трудом можно разглядеть контуры того старинного барского двухэтажного каменного особняка на высоком каменном подполье с мезонином в центре.

Род Балков, или, точнее, Балкенов, довольно старинный. Его российские представители являлись выходцами из Вестфалии – исторической немецкой области между реками Рейн и Везер. Вначале они переселились в Ливонию, где ревностно служили шведскому королю. В первые годы XVIII века майор Н.И. фон Балкен завербовался на службу к русскому царю. В рядах царской армии его сын – Федор Николаевич Балк уже воевал в звании генерал-поручика и был замечен царем Петром I, женившим его на Матрене Ивановне Монс, старшей сестре царской пассии – Анны Монс.

Матрена Ивановна Балк благодаря своей энергии и неимоверной активности быстро сумела заслужить расположение царицы Екатерины Алексеевны и даже подружиться с ней до такой степени, что сам Петр I в письме к жене упоминает имя подруги государыни: «Отпиши ко мне, – спрашивал Петр Катерину 14 августа 1712 года, – к которому времени родит Матрена, чтоб мне поспеть?»

А.И. Ушаков, начальник Тайной канцелярии

Она вошла в историю, как придворная сводница, организовавшая любовные свидания царицы Екатерины Алексеевны со своим братом – камергером Виллимом Монсом.

Поздним вечером 8 ноября 1724 года дом Виллима Монса на набережной Мойки посетит начальник Тайной канцелярии Андрей Иванович Ушаков и объявит бывшему фавориту Петра I о его аресте, прикажет отдать шпагу, отберет ключи, опечатает бумаги и увезет арестованного в Тайную канцелярию.

Весть об аресте Виллима Ивановича Монса поразила высшее петербургское общество.

В пятницу, 13 ноября 1724 года, ранним утром в дом генерала Ф.Н. Балка прибыл А.И. Ушаков и под усиленным конвоем препроводил его жену в свою канцелярию. В этот же день арестовали и ее сына – первейшего придворного щеголя и красавца Петра Федоровича Балка. Последовали также и другие многочисленные аресты, но они производились весьма деликатно, незаметно, без особой огласки и насилия. Русский историк М.И. Семевский полагал, что «император специально распорядился не афишировать действия работников Тайной канцелярии и не разглашать никому результаты „розыска“, ибо стыдился являть жестокость по делу, слишком близкому его сердцу, или же Екатерина, по народному выражению, „своим волшебным кореньем“ продолжала и в эти страшные минуты „обводить“, т. е. смягчать, ублажать государя».

Начался «розыск» по делу. В стенах страшной Тайной канцелярии шли допросы, изучались ворохи изъятых документов о казнокрадстве и взятках арестованных. Отдельно, в узком кругу доверенных лиц, знакомились с любовной перепиской камергера Виллима Монса и императрицы Екатерины Алексеевны.

Допросы в застенках Петропавловской крепости в присутствии императора проходили особенно сурово. Допрашиваемые трепетали от страха. Не все тогда понимали, что аресты Виллима Монса, его сестры с сыном вызваны сугубо личной обидой, нанесенной императору камергером. Обидой, поразившей царя до глубины души. Кипа изъятых бумаг с любовной перепиской подтверждала связь Виллима Монса и его «дорогой Катеринушки, друга сердешного».

Хотя вина других арестованных во взятках и казнокрадстве предъявлялась вполне обоснованно, для Петра, являлась по сути некой ширмой, предлогом к осуждению и суровому наказанию соперника. Петр I еще до ареста Виллима Монса принял решение стереть его с лица земли.

Издатель дневника камер-юнкера герцога Голштейн-Готторпского обер-камергера Берхгольца Бюшинг отмечал, что «настоящею причиной казни Монса было обвинение его в неприличной короткости с императрицею». Поэтому розыск по делу Монса и его соучастников провели довольно быстро.

13 ноября 1724 года, пополудни, отряд солдат с барабанщиками и чиновником прошествовал по улицам и площадям Санкт-Петербурга и при остановках собравшейся толпе громогласно объявляли, что «так как камер-юнкер Монс и сестра его Балк брали взятки и за то арестованы, то каждый, кто что-нибудь знает об этом или кому доводилось давать им, то под страхом тяжкого наказания должен непременно заявить об этом». Чиновник после устного оглашения призыва Тайной канцелярии прибивал на столбе бумагу с текстом подобного обращения к населению города.

Улик и доказательств по взяткам Виллима Монса и его подельников оказалось так много, что глава Тайной канцелярии и главный российский инквизитор А.И. Ушаков счел возможным передать арестованных «вышнему суду».

Утром 14 ноября 1724 года состав «вышнего суда» собрался в Зимнем дворце и провел заседание. 15 ноября суд завершил свою работу и заключил, что «Монс по делу явился во многих взятках и вступал за оные в дела, непринадлежащия ему, и за вышеписания его вины мы согласно приговорили: учинить ему, Виллиму Монсу, смертную казнь, а именье его, движимое и недвижимое, взять на его императорское величество. Однако нижеподписавшихся приговор предается в милостивое рассуждение его императорского величества». Петр, «по милостивом рассуждении», на полях доклада начертал собственноручно: «Учинить по приговору».

Все сделано по форме и закону. Однако, торопясь с исполнением приговора, император не стал дожидаться приговора подельникам Монса, а собственноручно начертал в тот же день:

«Матрену Балкшу – бить кнутом и сослать в Тобольск;

Столетова – бить кнутом и сослать в Рогервик на десять лет;

Балакирева – бить батогами и в Рогервик на три года;

Пажа Солова – в суде высечь батогами и написать в солдаты;

Павловых – в солдаты без наказанья.

Послать указ в военную коллегию; Петра Балкова – капитаном, а брата его пажа Балка – урядником в гилянские новонаборные полки».