Здесь курят - Бакли Кристофер Тэйлор

– Что да, то да, – ухмыльнулся Ник, – знаете, как-то вдруг отлегло от души.

– Вы купили билет до Уинстон-Сейлема в Северной Каролине.

– Неужто?

– Хотите добавить к списку обвинений лжесвидетельство? Вы воспользовались дорожным чеком. У нас есть квитанция. А в Уинстон-Сейлеме вы остановились в мотеле «Восьмерка». Вот квитанция.

– А, вон оно что!

– Что?

– Да я вчера бумажник где-то посеял. Видимо, некто воспользовался моей кредитной карточкой, чтобы слетать в Уинстон-Сейлем. Странный, должен сказать, выбор. Я бы поехал в какое-нибудь место повеселее. Я только сегодня обнаружил пропажу и сразу же позвонил в стол находок,

– Ник улыбнулся. – Можете проверить.

– Ловко, Ник. Кстати, все, что вы нам рассказали, непременно будет использовано против вас.

– Так я, что же, опять арестован?

– Нет, – сказал агент Монмани. – Пока нет.

– Знаете, – сказал Ник, – я понимаю, какие чувства вы ко мне питаете. Но хотите верьте, хотите нет, я себя не похищал. Вам еще предстоит убедиться в этом. И когда вы в этом убедитесь, давайте выпьем все вместе и скажем: ну и херней же мы занимались! Агенты скептически уставились на него.

– Вы, похоже, ждете хороших вестей?

– О да, – согласился Ник. – Очень.

– Они как-то связаны с вашей поездкой в Уинстон-Сейлем?

– Разве я что-нибудь о ней говорил?

– Ладно, пошли отсюда, – сказал агент Олман.

– Послушайте, – сказал Ник, – отпустили бы вы Акмаля. Не его вина, что он так перетрухал. Уж больно круто вы, братцы, обходитесь с бедными мусульманами.

– Пошли, – сказал агент Монмани.

– Спасибочки, что заглянули, – сказал Ник.

– Сволочь, – откликнулся, выходя, агент Монмани. Визит «неприкасаемых» вкупе с решением не принимать предложенную Капитаном плату за молчание привел к тому, что настроение Ника стало подниматься как на дрожжах. Он уже не мог заставить себя дождаться, когда Капитан сделает следующий ход. Он направился к кабинету БР и, не обращая внимания на протесты секретарши, распахнул дверь. БР совещался с Дженнет.

– Ага, – сказал Ник, – усилия объединяете. Для этого мы все здесь и собрались, верно?

БР нахмурился.

– Что тебе нужно, Ник? Тебя вообще здесь быть не должно.

– Да я тут вроде как работаю.

– Ты в отпуске. С сегодняшнего дня.

– О нет, – Ник улыбнулся. – Не думаю. Вот тебе, сдается, предстоит скоро уйти в отпуск, и надолго. Как и твоей Мата Хари. Не забудь прихватить резиновые перчатки, Дженнет.

– Ты ничего не сможешь дока… БР шикнул на нее и жестами показал, что Ник, возможно, записывает их разговор. Проделано все было так сноровисто, что Нику осталось лишь гадать, в который по счету раз БР прибегает к этой пантомиме. Ник погрозил Дженнет пальцем.

– «О-о-ох, Ник, о-о-ох! Вот, возьми, это презервативы. Самого большого размера…» То-то будет смеху в зале суда. А ты, мой чудесный, заботливый босс, ты не мог бы мне кое-что объяснить? Никак не пойму, почему нанятые тобой похитители оставили меня в живых? Может, просто напортачили? Я прав?

БР молча смотрел на него.

– И потому тебе с твоей пожирательницей мужчин пришлось разработать план «Презервативы в упаковках от пластырей»? Задумано было неплохо.

– Ник, – исполненным терпения тоном произнес БР, – ты столько всего пережил. Мне кажется, тебе следует обратиться к врачу.

– Да, – согласился Ник, – я много чего пережил. И все из-за вас, СУКИ ВЫ ПОДЗАБОРНЫЕ!!!

БР и Дженнет испуганно дернулись.

– Прошу прощения, – сказал Ник, – Это у меня от переживаний. Ну ладно, до встречи в тюрьме.

Захлопывая за собой дверь, Ник испытывал еще больший душевный подъем. У себя в кабинете он увидел Гэзел, с пришибленным видом сидевшую за столом.

– Не горюй, – сказал Ник. – Наша берет.

– Ты еще не слышал?

– Что именно?

– Капитан умер сегодня утром.

– Чего я решительно не понимаю, – сказал Карлински, – так это почему вы мне раньше этого не рассказали.

– Раньше я этого не знал. И не могли бы вы не прибегать больше к этому обороту? Очень действует на нервы.

– Стало быть, вы считаете, что похищение организовал БР. Успехом оно не увенчалось. Тогда они с Дженнет подставили вас, раздобыв ваши отпечатки на коробочках, которые вы приняли в темноте за упаковки презервативов, между тем как в действительности это были у паковки от никотиновых пластырей.

– Именно так.

– Но доказательств у вас нет.

– Нет, – сказал Ник, – я не записываю на видео то, что происходит в моей спальне.

– И в ночь перед смертью мистера Бойкина вы поделились с ним своими соображениями.

– Да. Он собирался уволить БР и Дженнет, а после…

– Прошу вас, ничего не утаивайте. Это вам лишь повредит.

– Но он же умер. Какой смысл говорить теперь, что он собирался сделать?

– Смысл есть во всем.

– Он попросил меня подумать о том, чтобы принять вину на себя и тем самым избавить индустрию от позора. Предложил очень щедрую компенсацию. Я решил не делать этого, драться до конца. Но тут он умер.

– Ваш разговор записывался?

– Нет.

– Очень жаль. В качестве доказательства суд этой записи, конечно, не принял бы, но мы могли б передать ее прессе. Поднялся бы шум, сильно затрудняющий подбор присяжных. В итоге мы получили бы тех, что поглупее. Вы, наверное, уже поняли, что я предпочитаю глупых присяжных. Чем глупее, тем лучше. Так, теперь относительно предположения мистера Бойкина о причастности БР к кончинам людей, судившихся с табачной индустрией. Вот это уже попахивает большими неприятностями.

– Правильно.

– С другой стороны, доказательств опять-таки никаких.

– Значит, нам придется расследовать обстоятельства их смерти, – сказал Ник. – Дадим информацию прессе, начнем шарить по кустам, рыться в каждом дупле. Что-нибудь да обнаружится. Весело будет. Ник возбужденно потер руки.

– Возможно. Но прежде чем тыкать обвиняющим перстом в больших людей, необходимо продумать возможные последствия. Это очень рискованная стратегия. Потому что, если мы ничего не найдем, а просто будем плясать на могилах, крича о заговорах, в которые Оливер Стоун и тот не поверит, мы кончим тем, что до смерти обозлим всех и вся, и особенно судью, и вы получите срок даже больше максимального. Когда дойдет до вынесения приговора, судья может решить, что вам следует отсиживать по каждому пункту обвинения отдельно, а не одновременно по всем. Кроме того, он может отправить вас в тюрьму особо строгого режима. Не уверен, что вам в ней понравится. Но, разумеется, решение за вами. Лично я люблю хорошую грызню в зале суда. Однако на кону стоит, так сказать, ваша задница, а не моя.

Ник еще размышлял о сказанном, явственно слыша, как за ним захлопываются, одна за другой, стальные двери, когда из динамика донесся голос секретарши Стива Карлински.

– Звонит мистер Рорабачер из Академии табачных исследований. Говорит, очень срочно. Я сказала, что вы заняты с клиентом.

– Пожалуй, стоит послушать, – сказал Нику Карлински и снял трубку.

– Да. Да. Да, здесь. Понимаю. Он уже знает? Понятно, – Карлински взглянул на Ника и приподнял дугою брови. – Да. Все? Ну, в общем, да. Справимся. Разумеется. У нас крупная фирма. Понятно. Я переговорю с партнерами и в конце дня дам вам ответ. Карлински положил трубку. Откашлялся.

– Боюсь, ситуация несколько усложнилась. Мне сообщили, что вы больше не работаете в Академии табачных исследований. Обычное дело в Вашингтоне – о том, что тебя уволили, ты узнаешь со стороны. Как правило, из новостей Си-эн-эн или от репортера, который звонит в надежде услышать подтверждение, что, пока тебя носило в химчистку, на дверях твоего кабинета поменяли замки. Ник не удивился, тем более что он уже получил от БР выдержанный в ледяных тонах меморандум, извещавший о нежелательности его присутствия на похоронах Капитана.

– Да и черт с ним. Мы его еще прижмем. Карлински выпятил губы и собрал чело в складки.

– Это может оказаться весьма затруднительным.