НА ОСТРИЕ ИГЛЫ - Илья СТАЛЬНОВ

– Ты прав, с этим испанцем что-то неладно, – Адепт воспринял сей рассказ очень серьезно и поверил сразу. – Братья Ришар… Если они придут, то сегодня ночью. Вряд ли они будут дожидаться утра. Я знаю таких субъектов. У них весьма своеобразные представления о чести гильдии. Если они подрядились кого-то убить, то сделают это, не откладывая в долгий ящик.

– Тогда подготовимся.

Мы засыпали порох на зарядные полки своих пистолетов, взвели курки, чтобы щелчки не насторожили убийц раньше времени, положила на стол кинжалы и шпаги и погасили свечу. Теперь главное было не заснуть, ожидая зловещих визитеров.

Глаза привыкли к темноте, и у окна в свете луны можно было далее различить стрелки швейцарских часов с голубым циферблатом. Наступила полночь. Потом час ночи. Неужели не придут? Может, они решили приняться за нас в другое время? Или я настолько доверчив, что верю во всякий вздор, которые несут люди, которым нельзя верить даже тогда, когда спрашиваешь – день на дворе или ночь.

Без четверти два послышался осторожный стук в дверь…

– Кого это несет ночью? – сонно пробурчал Адепт, мягко приподнимаясь со стула.

– Это я, Бертранда, дочь хозяина гостиницы, – послышался тонкий девичий голосок.

– Почему ты не даешь нам спать, красотка?

– Вы говорили, что один из вас – врач, – прощебетала Бертранда, и в ее голосе ощущались волнение и испуг.

– Ну и что?

– Нашей постоялице, благородной госпоже де Парэ, стало дурно. Она задыхается. Отец послал к Жану Дюрэ – нашему местному врачу, но тот стар, медлителен и может опоздать. Она заплатит. Только поспешите!

– Подожди минутку, мы оденемся! – произнес я, а Адепт начал разжигать свечу в фонаре. Свет ее показался нам, привыкшим к темноте, довольно ярким.

Я взял пистолет, шпагу, подошел к двери, ногой отодвинул засов и отскочил в сторону

Дверь с треском распахнулась, и в комнату, как разъяренный бык, которого только что заклеймили горячим металлом, влетел здоровенный молодчик, сжимавший в руке длинный, устрашающих размеров тесак, конец рукоятки которого представлял собой тяжелый металлический шар с острыми шипами. Он еще на входе широко взмахнул ножом, рассчитывая, что острие найдет мягкое человеческое тело. Но там никого не оказалось. По инерции он сделал два шага вперед, за ним в проеме двери выросла вторая фигура – копия первой. Второй гость держал в руке большой топор.

Они сначала не поняли, что происходит. В тишине рыкнули два пистолетных выстрела. Одна пуля пробила первому убийце шею, вторая – грудь. Он по инерции пробежал еще три шага и тяжело рухнул на пол, как падает африканский слон.

Второй убийца с нечеловеческим ревом взмахнул топором и бросился на меня. На открытом месте, в больших залах шпага имеет несомненные преимущества перед топором, но в ограниченном помещении, пожалуй, шансов на успех у нее поменьше. Я успел увернуться от рубящего удара и отскочил в сторону. Адепт хотел кинуться в свару со своим клинком, но я приказал ему:

– Назад! Не лезь!

Это был мой бой. В одиночку больше вероятности выйти невредимым. Если же все трое сцепятся в тесной комнате, в суматохе кому-нибудь из нас обязательно достанется топором. К тому же Адепт обращался с холодным оружием гораздо хуже меня.

Винер тоже правильно оценил ситуацию и отскочил в дальний угол.

Убийца снова взмахнул топором, который, по его задумке, должен был рассечь меня от плеча до пояса, но лишь со свистом рассек воздух и обрушился на крышку стола, отрубив от нее приличный кусок. Я ударил его клинком шпаги по руке, но взмах получился слабый, поэтому лезвие лишь оцарапало кожу и толь ко разъярило врага.

С чудовищной силой вращая топором, он носился за мной по комнате, я едва успевал уворачиваться. Я пропорол ему бок, но он далее не заметил этого. Клинок рассек ему щеку, но и это ни на миг не задержало убийцу. Ришар был сейчас в таком состоянии, что остановить его могла только смерть.

Лезвие топора скользнуло по дуге и впилось в деревянный подоконник. Оно на секунду застряло там. Воспользовавшись заминкой, я рванулся в сторону, а потом, вложив в удар всю силу, вонзил шпагу в грудь Ришара.

Убийца выпрямился. Я ожидал, что он рухнет, но он как ни в чем не бывало выдернул топор и снова ринулся на меня. Должно быть, удар мой был не слишком точным и не задел жизненно важных органов.

– Убью! – взревел Ришар.

Я отпрыгнул назад, перед моим лицом молнией промелькнул топор. Не дожидаясь нового удара, я сделал выпад и еще раз вонзил убийце шпагу на этот раз точно в сердце. Если он и сейчас выживет, значит, он заговорен!

Ришар будто наткнулся на стену, постоял, раскачиваясь, потом рухнул на колени, поднял на меня глаза, в которых плясал свет фонаря.

– Я и с того света приду за тобой, – захрипел он, после чего растянулся на полу. Из его рта истекала струйка крови.

– Упокой Господь твою душу, хотя ты уже при жизни отдал ее Тьме, – устало произнес я, вытирая кровь на руке. Рана была пустяковой. Топор лишь чуть задел кожу.

Адепт выскочил в коридор и вскоре притащил за руку хныкающую от испуга хозяйскую дочку.

– Теперь расскажи нам, Бертранда, какой это госпоже де Парэ настолько плохо, что она не может ждать до утра.

– Простите, господа, я не виновата. – Бертранда хотела упасть на колени и обнять ноги Адепта, но он крепко держал ее за плечо. – Они пообещали убить моего отца и сестру. И они бы убили их. Братьев Ришар здесь знают все. Знали…

– Вся твоя семья и ты – трусы и предатели!

– Нет, мы просто маленькие, ничтожные люди, чья жизнь недорого стоит. Но от этого нам не меньше хочется жить.

– Ты же обрекла нас на верную смерть.

– Нет, они поклялись, что только ограбят вас и немного проучат…

– Пусть грех этот будет на твоей совести, ибо и тебе придется отвечать на последнем Божьем суде за свои прегрешения.

Бертранда всхлипнула, размазывая слезы по щекам…

Мы вынуждены были задержаться в Тулузе еще на день, пока исполнялись необходимые полицейские формальности. В общем-то дело было ясное, и даже судья сказал:

– Вы отобрали работу у моего палача. Ему рано или поздно пришлось бы проверить шеи братьев Ришар на прочность.

– Почему же он не потрудился над их шеями до нас?

– О, наша работа полна различных заковырок и тонкостей. И мы не можем предавать людей казни лишь потому, что все знают об их преступных наклонностях. Нужны были явные свидетельства, а против братьев Ришар их как раз и не было.

«Врешь. При желании вы вполне можете обходиться без излишних формальностей. Просто эти убийцы не слишком интересовали вас, поскольку не докучали лично вам и другим высокопоставленным господам, правившим в этом городе», – подумал я, но, конечно же, вслух ничего говорить не стал.

– Их трижды на дознании подвергали самым суровым пыткам, – скучающе пожаловался судья. – Но надеяться разговорить их с помощью пыточных щипцов то же самое, что этим же инструментом пытаться добиться откровенности у дубового полена. Они были совершенно нечувствительны к боли и переносили ее без звука. А потому по сложившимся правилам признавались невиновными.

Бюрократические формальности могли затянуться на несколько дней, но нам нельзя было задерживаться так долго. Вместе с тем отъезд без разрешения властей Тулузы мог повлечь за собой неприятности. За нами могли даже выслать погоню. Поэтому пришлось искать иные пути решения этого вопроса. В таких случаях ничто не служит достижению взаимопонимания лучше чем золотые монеты. Судья считал так же. И все было улажено довольно быстро. Решение гласило: приезжие действовали правильно, прикончив во время откровенного разбоя двух мерзавцев, что послужило не только торжеству справедливости, но и очищению города от тех, кто позорит его.

На дознании мы умолчали о том, какую роль в этой истории играл черноволосый идальго. Но некоторое время мы потратили на то, чтобы выяснить, где он сейчас находится. Удалось отыскать захудалую гостиницу, где он проживал, но он съехал оттуда еще вчера, и следы его затерялись. Дай Бог, не встретиться с ним вновь. Никогда.

Опять дорога, вьющаяся среди лесов и полей, зеленых полей и серых скал. Снова привалы в чистом поле и костры в ночи, к которым тянет разный люд – странствующих монахов, лекарей и крестьян, возвращавшихся из города. Кто бы ты ни был, должен соблюдать закон – разделить со случайным встречным сыр, вино и хлеб. И ты знаешь, что он обязан сделать то же самое. Неважно, что завтра вы можете стать врагами. Вечером у костра вы добрые собеседники, судачащие о делах государей и подданных, о том, что происходит в далеких странах и соседних городах.

И вот позади осталась Франция. Мы ступали по землям, принадлежащим испанской короне. Мне приходилось не раз бывать здесь раньше, и я любил эти края. Ах, Испания! Это бурные, порожистые реки и вольготные плоскогорья со степной растительностью. Это горы, простирающиеся через всю страну, и разбросанные в иссушенных солнцем бескрайних просторах оазисы. Это гордые люди с горячей кровью, которые могут быть сентиментальными, добрыми и открытыми или жестокими и безрассудными. Да, Испания – это и красные тряпки в руках тореадоров, и яркие костры, пожирающие еретиков, приговоренных к аутодафе святой инквизицией. Да, да, ведь Испания еще и свора иезуитов, прославившихся небывалым коварством и распустившим свои цепкие щупальца по всему свету. Лучшая в мире пехота – тоже Испания. И великие географические открытия. Но и позор, который принесли ей конквистадоры, от описаний зверств которых стынет кровь в жилах. Светлые дни и ночи, жестокость и сострадание, добро и зло – все в контрасте на этой земле. Ну а кроме всего прочего, Испания – это окраина Европы, которая уже сотни лет пытается, порой небезуспешно, стать ее центром, равно как и центром всего мира.