Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун)

Я придвинул лист бумаги поближе и с торжественным видом начертил огромными буквами название города: Рота.

Он смотрит на меня, не желая этому верить. И тогда я на листе вновь пишу это короткое очаровательное название, которое каждому разведчику снится ночами, которое звучит как хрустальный звон для каждого из нас: Рота.

Он смеется, и я смеюсь. В мире сотни мест, которые интересны для нас, любое из них — находка, любое — улыбка фортуны для разведчика. Мне выпало настоящее счастье — Рота!

— Тебя проверить? — смеется он.

Это шутка, конечно. Нельзя быть офицером ГРУ, не зная характеристик этой базы. При слове Рота в памяти каждого офицера ГРУ, как на экране компьютера, возникают короткие фразы и четкие цифры: площадь акватории — 25 квадратных километров; гавань защищена волноломом длиной 1500 метров, три пирса по 350 метров каждый, глубина у пирсов 12 метров, склад боеприпасов на 8 тысяч тонн, хранилище нефтепродуктов на 300 тысяч тонн; аэродром, взлетная полоса одна, 4 тысячи метров. А что там базируются американские атомные ракетные подводные лодки — это все знают.

Навигатор ходит по кабинету. Навигатор трет руки.

— Пиши запрос.

— Есть!

2

Человек из маленького испанского местечка Рота, я ничего о тебе не знаю. Еще даже не ясно, американец ты или испанец. Но я заполняю запрос. Завтра этот запрос пропустят через большой компьютер ГРУ. Большой компьютер сообщит все, что он знает о тебе.

Большой компьютер ГРУ создан творческим гением американских инженеров и продан Советскому Союзу близорукими американскими политиками. За большой компьютер Америка получила миллионы, а потеряла миллиарды. Большой компьютер знает всех. Он умный. Он поглощает колоссальное количество данных о населении Земли. Он прожорлив. Он заглатывает телефонные книги, списки выпускников университетов, списки сотрудников астрономического количества фирм. Он ненасытен. Он пережевывает миллионы газетных объявлений о рождениях и смертях. Но он питается не только этой макулатурой. Ему доступны секретные документы, притом — в огромных количествах. Каждый из нас заботится о том, чтобы этот прожорливый американский ребенок не голодал.

Может быть, информация о человеке из Роты будет совсем отрывочной и недостаточной. Может быть, большой компьютер сообщит нам дату его рождения, может быть, дату, когда его имя впервые появилось в секретном телефонном справочнике, может быть, название банка, в котором этот человек держит деньги. Но и этих отрывочных данных вполне достаточно, чтобы немедленно командный пункт ГРУ направил несколько шифровок в места, где можно добыть что-то еще. Какие-то борзые, может быть, найдут твоих родителей, твоих школьных друзей, твой родной город, твою фотографию. И когда я встречу тебя в небольшом отеле на берегу горного озера, я буду знать о тебе больше, чем ты думаешь. Дорогой друг, до скорой встречи.

Кстати, для удобства тебе уже присвоен номер 713. А если полностью — 173-В-41-713. Чтобы все, кому положено, сразу знали, что работает с тобой 41-й офицер добывания венской дипломатической резидентуры ГРУ.

3

Время летит, как стучащий колесами экспресс, оглушая и упругим потоком отбрасывая от насыпи. Снова день и ночь смешались в черно-белом водовороте: транзит из Ливана, прием на связь людей, завербованных в Южной Африке, тайниковая связь с каким-то призрачным "другом", завербованным неизвестно кем, обеспечение нелегалов и опять транзит — в Ирландию. И командир, и Младший лидер запрещают отвлекать меня по пустякам. Но слишком часто идет обеспечение особой важности, то есть обеспечение нелегалов или массовое обеспечение, когда в прикрытии работают все, включая и заместителей резидента. И никому нет поблажек. В обеспечении все! Где людей взять? Дважды в ночь пойдешь! Прием транзита из Франции. Прием транзита из Гондураса. Понимать надо!

И вдруг колесо остановилось. Я листаю свою рабочую тетрадь, исписанную вдоль и поперек, и вдруг внезапно открываю совершенно белую страницу. На ней только одна запись: "Работа с 713". И эта запись на белой странице — мой план на сегодняшний день. День, когда я сижу в своем кресле, а в моей голове галопом несутся встречи, тайниковые операции, безличная связь.

Я долго смотрю на короткую фразу, затем поднимаю белую телефонную трубку и, не набирая никаких цифр, спрашиваю:

— Товарищ генерал, вы не могли бы принять меня?

— До завтра подождет?

— Я уже несколько дней пытаюсь попасть к вам на прием, — это я вру, зная, что сейчас у него нет времени проверять, — но сегодня последний день.

— Как последний?

— Вернее не последний, товарищ генерал, а первый.

— Ах ты, черт. Слушай, я сейчас не могу. Через тридцать минут зайдешь ко мне. Если кто-то будет в приемной, пошли на хрен от моего имени. Понял?

— Понял.

Через тридцать минут я доложил Навигатору маршрут следования, приемы и уловки, которыми намеревался сбить полицию со следа. Доложил все, что мне теперь известно о нем — человеке из Роты.

— Ну что ж, неплохо. Желаю удачи.

Он встал. Улыбнулся мне. И пожал руку — третий раз за четыре года.

4

Дороги забиты туристами. Я тороплюсь. Я рассчитываю попасть в гостиницу к вечеру, чтобы и этот вечер использовать для выполнения задачи. Пять часов я гоню по автостраде. Иногда приходится подолгу стоять, когда образовываются гигантские пробки на дорогах, но как только путь освобождается, я снова гоню свою машину, не жалея ни мотора, ни шин, обгоняя всех. Когда солнце стало клониться к западу, я съехал с широкого шоссе на узкую дорогу и, не снижая скорости, погнал по ней. Из-за поворота вылетел белый "мерседес". Тормоза надрывно визжат. Над ним облако пыли: его на обочину вынесло. Водитель меня ярким светом фар по глазам хлещет и зычным ревом сигнала — по ушам моим. Женщина на заднем сиденье "мерса" пальцем у виска крутит, внушает мне, что я ненормальный.

Зря стараетесь, мадам, я это знаю и без вас.

Я чуть педали тормоза коснулся на повороте, отчего тормоза взвыли, протестуя, вынося мою машину на встречную полосу, тут же тормоза отпускаю, а педаль газа в пол жму, до упора. Голову на отрез — моего номера запомнить они не могли и даже рассмотреть времени не имели. Я уже за поворотом. Я руль ухватил и не отпущу его. Если в пропасть лететь — так и тогда не отпущу. Машина моя ревет. Не нравятся машине повадки мои. На первом же перекрестке ухожу на совсем узенькую дорогу в темном лесу. По ней, по этой дороге, я долго вверх карабкаюсь, потом вниз, вниз, в горную долину. Более широкой дорога стала. По ней и пойду. Картой не пользуюсь. Местность эту я хорошо представляю да по багровому солнцу ориентируюсь. А оно уж своим раскаленным краем поросшей лесом скалистой гряды коснулось.

5

В гостиницу попал, когда уж совсем стемнело. Гостиница на берегу лесного озера у отлогого горного склона. Зимой тут, наверное, все пестрит яркими лыжными костюмами. А сейчас, летом, — тишина, покой. С гор прохладой тянет, а над некошеным лугом кто-то раскинул упругую перину белого тумана. Мне некогда на красоты любоваться. Скорее в номер. На второй этаж. А ключ в замочную скважину не попадает. Я себя успокаиваю. Дверь открываю. Чемодан — в угол, и — в душ. Грязный я совсем. Целый день за рулем.

Вот уж и чистенький. Полотенцем по коже сильнее, сильнее. Костюм свеженький на себя, наглаженный. Платок яркий — на шею. А теперь в зеркало. Нет, так, конечно, не пойдет. Глаза свинцовые, губы сжаты. На лице беззаботное счастье светиться должно. Вот так. Так-то лучше. Теперь вниз. Да не спеша. Смотрят люди на меня, и никто не подумает, что сегодня в моей трудной жизни, лишенной выходных и праздников, — один из наиболее утомительных дней. И не думайте, что мой рабочий день уже кончился, — нет, он продолжается.

В зале музыка грохочет. В зале по темным стенам яркие огни мечутся, по потолку тоже и по лицам счастливых людей, распыляющих уйму энергии в угоду своему наслаждению. В бурном водовороте звуков вдруг яростно доминирует труба, заглушая все своим ревом, и ритм торжествует над толпой, подчиняя себе каждого. И по властному велению ритма звенит хрусталь, вторя пьянящему шуму танцующей толпы.

Моя рука чувствует режущий холод запотевшего хрусталя, я поднимаю перед собой сверкающий, искрящийся сосуд, наполненный обжигающей влагой, и в то же мгновение в нем отражается весь бушующий ураган звуков и красок. Улыбаясь брызжущему огню и закрывая им лицо, медленно обвожу зал глазами, стараясь не выдать своего напряжения. Вот уголком глаза засек того, кто в Аквариуме числится под номером 713. Я видел его только раз, только на маленькой фотографии. Но я узнаю его. Это он. Медленно подношу бокал к губам, гашу улыбку, чуть касаюсь губами хрусталя, так же медленно поворачиваю лицо. Вот он поднимает глаза на меня. Вот наши взгляды встретились. Я изображаю радостное удивление на лице и салютую широким приветственным жестом. Он изумленно оборачивается, но сзади — никого. Он вновь смотрит на меня вопросительно: ты это кому? Тебе! — про себя отвечаю я. Кому же еще? Расталкивая танцующих, с бокалом в руке пробиваюсь к нему.