Мусульманская дипломатия в России. История и современность - Роман Анатольевич Силантьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В апреле 2003 года высказывания верховного муфтия Талгата Таджуддина в адрес стран антииракской коалиции едва не привели к запрету ЦДУМ и нанесли непоправимый урон его авторитету. По их горячим следам Совет муфтиев России принял беспрецедентно резкое заявление, в котором по пунктам значилось: «Признать деятельность Талгата Таджуддина, присвоившего себе пророческую миссию, отступничеством от основ Ислама; объявить о невозможности Талгатом Таджуддином занимать должность духовного руководителя мусульманских организаций в РФ; признать заявление Талгата Таджуддина об объявлении военного джихада против США не имеющим ни богословской, ни правовой, ни моральной силы и не подлежащим к исполнению российскими мусульманами; объявить, что отныне никто из мусульман не вправе совершать с Талгатом Таджуддином совместно намаз и следовать каким-либо указаниям и советам с его стороны. Сделанное Таджуддином предсказание, что в ближайшие два — три дня один из американских авианосцев потонет, а Америки не станет, так как она распадется на пятьдесят штатов, является в этой связи лжепророчеством»52.
В июне 2004 г. муфтий Равиль Гайнутдин встретился в своей резиденции с послом Израиля Аркади Мил-Маном, чем навлек на себя гнев мюридов дагестанского шейха Саида Чиркейского, Национальной организации русских мусульман и философа Гейдара Джемаля, которые требовали прекратить все отношения с так называемым «Израилем». Впоследствии к ним присоединился и муфтий Карелии Висам Бардвил, который, в силу своей палестинской национальности, любви к Израилю также не испытывал. Председатель Совета муфтиев, категорически отказавшийся менять линию поведения, услышал в свой адрес немало «лестных» эпитетов, многие из которых годом раньше употреблялись в отношении Талгата Таджуддина53.
Исламские партии как деструктивный инструмент внутренней политики мусульманского сообщества
Конец «перестройки» вызвал в исламском сообществе СССР всплеск не только религиозной, но и политической активности. Желание представителей «мусульманского подполья» прийти к власти выразилось не только в попытках сменить руководство в существующих муфтиятах, но и в создании альтернативных им структур, одним типом которых стали исламские партии. На первой, идеалистической, волне было образовано немало партий, чьи основатели искренне считали, что некая политическая идея, «украшенная» религиозным содержанием, способна сплотить всех мусульман и сделать ее главных носителей политическими лидерами федерального масштаба54.
В последние 10 лет технология возникновения исламских партий претерпела изменения — печальный опыт участия в выборах показал, что партии такого рода не могут стать механизмом прихода к власти, однако способны удовлетворить некоторые экономические и тактико-политические цели своих функционеров. Начиная с 1995 г. большинство новых исламских партий, движений и объединений было создано с целью политических спекуляций, финансовых манипуляций и даже прикрытия криминальной деятельности. В такое же состояние пришли и многие «старые» партии, окончательно дискредитировав саму идею политического ислама.
Исламские партии стали эффективными инструментами раскола, втянув часть мусульманского духовенства в политическую борьбу и добавив еще один разделительный критерий. Политические предпосылки раскола не стали важнейшими лишь потому, что ни одна из исламских партий не смогла объединить сколько-нибудь заметную часть мусульман.
В феврале 1989 г. в Казани прошел Первый всетатарский съезд, который учредил «Народное движение в поддержку перестройки — Татарский общественный центр», впоследствии известное как Всесоюзный татарский общественный центр (с 16 февраля 1991 г.) и Всетатарский общественный центр (с начала 1992 г.). 9 июня 1990 г. на Съезде мусульманских обществ СССР в Астрахани было принято решение об образовании Исламской партии возрождения, ставшей первой чисто религиозной партией на территории бывшего СССР. И Всетатарский общественный центр, и Исламская партия возрождения просуществовали недолго, уже к 1994 г. сойдя с политической сцены, однако именно они стали «питательной средой» для появления наиболее влиятельных мусульманских партий страны.
27 апреля 1990 года в Казани прошел Учредительный съезд Татарской партии национальной независимости «Иттифак» (Согласие), созданной на основе радикального крыла Всетатарского общественного центра, а через полгода к ней присоединилась молодежная группировка «Азатлык». К концу 1991 г. в республике действовало уже более десяти партий схожей направленности, которые в феврале 1992 г. даже сформировали альтернативное правительство — Милли Меджлис, занявшее радикально антироссийские позиции. Националистическое движение в Татарстане развивалось без препятствий со стороны республиканских властей, видевших в нем важный козырь для переговоров с Москвой.
Стратегическими целями татарских партий первоначально объявлялись: возрождение татарской нации, восстановление государственной независимости татарского народа через отделение от России и реализация неотъемлемых прав татарского народа как субъекта международного права. Со временем к чисто националистическим требованиям добавились претензии религиозного характера, что заложило основы конфликта националистов с умеренным мусульманским духовенством, не желающим ввязываться в политическую борьбу.
Главной мишенью для критики татарских националистов стал председатель ДУМЕС муфтий Талгат Таджуддин. Еще в 1991 г. активисты Татарского общественного центра и «Иттифа- ка» потребовали перенести резиденцию председателя ДУМЕС из Уфы в «центр российского ислама» — Казань55. Надо заметить, что эти требования вполне отвечали интересам татарстанского президента, желавшего преобразовать Казань в «поволжскую Мекку» и упрочить свой авторитет в исламском сообществе. Талгат Таджуддин, однако, отверг поставленный ультиматум, после чего националисты начали работу по созданию собственной мусульманской структуры. В этом им помогли недовольные Таджуддином имамы, самым обиженным из которых оказался имам казанской Сенной мечети Габдулла Галиуллин.
В Республике Башкортостан основную борьбу против ДУМЕС развернули башкирские националисты, видевшие в нем враждебный «татарский муфтият». «У меня есть документы, подтверждающие, что Башкирский национальный центр и Башкирская народная партия принимают самое непосредственное участие в событиях вокруг Духовного управления», — указывал Талгат Таджуддин в интервью «Независимой газете»56.
«Витражный скандал» в Набережных Челнах подал сигнал к началу антитаджуддиновской кампании в национальных СМИ Татарстана и Башкортостана. К концу второй декады августа почва для смещения Таджуддина была уже подготовлена, и для начала решительных действий требовался лишь повод. Его предоставил сам Таджуддин, публично оскорбив имам- мухтасиба Уфимского мухтасибата Нурмухамеда Нигматуллина. В иной ситуации возникший конфликт мог быть урегулирован полюбовно, однако башкирские националисты оказали на Нигматуллина сильное давление, провоцируя его на антитуджуддиновские выступления. 19 августа уфимский мухтасиб выступил по местному телевидению и заявил о переходе в оппозицию к Таджуддину, а также начале создания своего собственного, башкирского, ДУМ. На следующий день Башкирский национальный центр «Урал» и Татарский общественный центр Башкортостана выступили с совместным заявлением по ситуации в ДУМЕС, в котором обвинили Таджуддина в сумасшествии, авторитарном руководстве, финансовых злоупотреблениях и призвали к созыву учредительного съезда башкортостанского ДУМ. Одновременно в соседнем Татарстане активизировались их коллеги, начавшие подготовку к созданию своего собственного ДУМ57.
Лидеры националистических партий приняли активное участие
