Опыт доктора Окса : романы, повести и рассказы - Жюль Верн

По приказу Роберта Кертиса перегородку покрыли брезентом, который беспрестанно поливают водой. Несмотря на это, дым по-прежнему распространяется вместе с влажным горячим воздухом и наполняет носовую часть корабля, где становится невозможно дышать.

Хорошо, что грот-мачта и фок-мачта железные. Не будь этого, они загорелись бы у основания, упали бы на палубу и мы погибли бы.

Роберт Кертис велел поставить все паруса, какие у нас есть, и подгоняемый усилившимся северо-восточным ветром «Ченслер» быстро идет вперед.

Вот уже две недели, как начался пожар, и он разгорается, так как мы бессильны бороться с ним. Управлять судном становится все труднее. Ют не приходится над трюмом, и там еще можно ходить, но зато на палубу невозможно ступить, вплоть до бака, даже в обуви на толстой подошве. Вода больше не охлаждает досок, которые лижет снизу огонь, и они коробятся посредине. Пазы расходятся. Смола плавится, закипает вокруг суков и растекается капризными узорами, следуя крену судна, которое из стороны в сторону швыряют волны.

Вдруг в довершение несчастья ветер резко меняет направление и начинает дуть с такой бешеной силой, что напоминает ураганы, какие бывают иногда в этих местах. Он лишь отдаляет нас от Антильских островов, к которым мы стремимся. Роберт Кертис пытается сопротивляться буре и приводит «Ченслер» к ветру, но сила ветра так велика, что нам остается спасаться бегством, чтобы избавиться от свирепых валов, особенно страшных, когда они обрушиваются на кормовую часть судна.

Двадцать девятого октября ярость шторма доходит до предела. Волны неистовствуют, обдавая брызгами весь корабль. Спустить шлюпку в море невозможно — она мгновенно затонула бы. Одни из нас спасаются на юте, другие на баке. Смотрим друг на друга, боясь произнести хоть слово.

Мы даже не думаем о бутыли с пикратом калия. Мы забыли об этих «пустяках», как сказал Роберт Кертис. Не пожелать ли, право, чтобы корабль взорвался, — по крайней мере наступит развязка. Говоря об этом, я хочу как можно точнее выразить наше общее чувство. Человек, которому долго угрожает опасность, начинает под конец призывать ее, ибо ожидание неизбежной катастрофы ужаснее самой катастрофы.

Капитан Кертис своевременно позаботился о том, чтобы извлечь продовольствие из камбуза, куда сейчас уже нельзя попасть. От жары и так уже испортилось много провизии, но несколько бочонков с солониной и сухарями, бочонок водки, бочки с водой все-таки вытащили на палубу. Рядом положили несколько одеял, инструменты, компас, запасные паруса, чтобы при первой возможности немедленно покинуть корабль.

В восемь часов вечера, несмотря на вой урагана, слышится громкий треск огня. Доски на палубе поднимаются под напором горячего воздуха, и из-под них вырываются черные клубы дыма, словно пар из-под крышки парового котла.

Матросы бросаются к Роберту Кертису, ожидая его приказаний. У всех одна мысль: бежать с этого вулкана, который вот-вот начнет действовать у нас под ногами!

Роберт Кертис окидывает взглядом океан с его огромными бушующими волнами. К шлюпке, укрепленной посреди палубы, уже нельзя приблизиться, но еще можно использовать лодку, подвешенную у правого борта, и вельбот, висящий на корме корабля.

Матросы бегут к лодке.

— Назад! — кричит Роберт Кертис. — Назад! Иначе мы лишимся последнего шанса на спасение!

Несколько обезумевших матросов во главе с Оуэном все же хотят спустить лодку. Роберт Кертис бросается на ют и, схватив топор, предупреждает:

— Проломлю голову первому, кто дотронется до талей!

Матросы отступают. Одни лезут на ванты. Другие взбираются на марсы.

В одиннадцать часов утра в трюме раздаются громкие взрывы. Это лопаются переборки, открывая путь раскаленному воздуху и дыму. Тотчас же потоки пара вырываются из помещения экипажа, и длинный язык пламени лижет фок-мачту.

Раздаются крики. Миссис Кир, поддерживаемая мисс Херби, торопливо покидает свою каюту, которой угрожает огонь. Затем появляется Сайлас Хантли с черным от дыма лицом и, поклонившись Роберту Кертису, спокойно направляется на корму, поднимается по выбленкам и усаживается на крюйс-марсе.

Увидев Сайласа Хантли, я вспоминаю о другом человеке, оставшемся запертым под ютом, в каюте, к которой, возможно, уже подобрался огонь.

Нельзя же дать погибнуть несчастному Руби! Я спешу к трапу, но сумасшедший уже разорвал свои путы и появляется на палубе с опаленными волосами, в горящей одежде. Без единого крика шагает он по тлеющим доскам, не чувствуя боли от ожогов. Он попадает в клубы черного дыма, но не задыхается. Точно саламандра в образе человека, Руби идет сквозь огонь!

Слышится новый грохот, — это шлюпка разлетелась в щепы; крышка среднего люка вылетает, разодрав брезент, и столб долго сдерживаемого огня взвивается до середины мачты.

В этот момент сумасшедший испускает дикий вопль и с его губ срываются слова:

— Пикрат калия! Пикрат калия! Мы все взорвемся… взорвемся!.. взорвемся!..

И прежде чем кто-либо мог его остановить, он бросается в огненную пучину трюма.

XIV

— Ночь двадцать девятого октября. — Эта сцена потрясла нас, и, несмотря на наше отчаянное положение, мы почувствовали весь ее ужас.

Руби не стало, но его последние слова, возможно, будут иметь самые печальные последствия. Матросы слышали, как он кричал; «Пикрат калия». Они поняли, что корабль может с минуты на минуту взлететь на воздух и что им угрожает не только пожар, но и чудовищной силы взрыв.

Несколько матросов, потеряв всякое самообладание, хотят бежать немедленно, бежать любой ценой…

— Лодка! Лодка! — кричат они.

Безумцы, они не видят, не хотят видеть бушующего моря, не понимают, что ни одна лодка не справится с валами, вздымающимися на головокружительную высоту. Ничто не может их удержать, они уже не подчиняются капитану. Роберт Кертис бросается в толпу матросов — напрасно! Оуэн подстрекает товарищей, найтовы отданы, и лодку перекидывают за борт. Следуя движению корабля, она с минуту раскачивается в воздухе, но цепляется за поручень. Матросы не без труда высвобождают ее. Лодка уже почти касается воды, как вдруг чудовищная волна подхватывает ее, относит в сторону и затем с неодолимой силой швыряет о корпус «Ченслера».

Шлюпка и лодка уничтожены, у нас остался только хрупкий и узкий вельбот.

Матросы остолбенели, пораженные ужасом. Слышен лишь свист ветра в снастях да треск и шипение огня. Пожар свирепствует в глубине судна, и потоки почерневшего от сажи пара, вырываясь из люка, столбом поднимаются к небу. С кормы не видно, что делается на носу корабля, так как огненная завеса разделяет «Ченслер» на две части.