Болотник (книга 3) - Андрей Панченко

починит. Я его починить точно не смогу, будь я хоть трижды инженер, или даже профессор. Но вот только я, его чинить даже пробовать не собираюсь. Зачем мне это? Да и если бы я знал, как это сделать, то не стал бы даже начинать. Здесь теперь мой дом, в прошлое или будущее я не ходок, привык я тут и у меня скоро будет сын или дочь, как я их с женой одних брошу? Ладно, хватит с меня приключений, про это место лучше забыть. Даже если и найдут портал позже, вряд ли ко мне возникнут какие-либо вопросы, тут рядом уже сотни людей побывало, вертолеты летали десятками, это раньше я один по болоту мотался. Хотя, если исходить из той же логики, что будущее неизменно, то и не найдут его до двухтысячных годов. Сомневаюсь я, что ученные, вместо разведывательного оборудования будут в портал пластиковые бутылки и обертки от шоколада совать. И люди, которые не по своей воли попали в эту болотную ловушку и погибли, уничтоженные нестабильным порталом, на спецназовцев и исследователей не похожи. Я буду знать, что он тут, но больше моя нога не ступит, на этот гранитный камень, хватит с меня неприятностей.

Переночевал всё же пришлось на острове рядом с порталом. На моей лодке сейчас на ночь глядя в болото лучше не выходить. Ну а на следующий день я, продолжил свой путь.

После того, как я покинул остров сектантов, привычный мне ландшафт болота закончился. Дальше начинались места, пострадавшие во время мощных взрывов и больше на своём пути я не встретил ни одного высокого дерева. Максимум, что сохранилась, на островках, встреченных мною на пути, это невысокий кустарник, из которого сиротливо торчали разломанные в щепки останки, много лет росших там, берёзок и сосен. Затем стали появляться завалы. Выброшенный силой взрыва торф и грунт, образовал новые, ещё не покрытые растительностью клочки суши на болоте, которые приходилось то и дело объезжать. Попадались и вывороченные с корнем или сломанные деревья. Я по максимуму снизил скорость, внимательно оглядывая пространство перед собой. В таких условиях, напороться на какой ни будь обломок проще простого, а я не уверен, что если в лодки появится новая пробоина, то её удастся спасти. Лишится лодки в этой местности это верная смерть, причем долгая и мучительная. На помощь тут рассчитывать не приходится.

Первая, встреченная мною воронка от огромного взрыва была практически в том месте, где раньше лежал разбитый вертолёт. То, что где-то рядом с этим местом был портал, в который в своё время и попал Иван Суслов, я знал из его дневника, но за всё время, что я провел на болоте, так и не нашёл его. Да, честно говоря, я его и не искал, других проблем обычно было выше крыши. И сейчас, я вышел на простор рукотворного озера. Лодка еле пробралась, через образовавшийся бруствер. Я с трудом отыскал проход, в оплывшем грунте.

В этом месте ещё не успела обосноваться вездесущая болотная растительность, темная, мертвая вода, в которой не просматривались никакие признаки жизни, покрывала огромную, почти круглую площадь, в которую можно было бы поместить пару футбольных полей. Чисто ради интереса, примерно на середине, я опустил самодельный лот в воду. Глубоко тут, и даже очень, как бы не все десять метров. Это конечно не похоже на воронку от ядерного взрыва, где глубина значительно больше, а стенки обычно оплавлены, но если не знать историю происхождения этой воронки, впечатление о том, что в этих местах произошёл ядерный апокалипсис, складываются сразу.

Представить силу взрыва, сотворившего такое, очень трудно. В Советском союзе, было произведено больше ста промышленных ядерных взрывов и как раз некоторые из них, делались для того, чтобы построить резервуары или водохранилища. Люди всегда искали путь попроще и легче. Зачем долго копаться в земле, если можно за один раз переместить миллионы тон породы, просто подорвав ядерный заряд? Но вот выходило не всегда так, как хотелось. Первое такое озеро, которое создали в 1966 году, до двухтысячных годов, остается радиоактивным и почти безжизненным. Вроде и «бомбочку» сделали специальную, которая не должна была после себя оставить радиоактивного фона, и взорвали её под землёй, только это не помогло. Атом-Коль, Атомное озеро, озеро Чаган, озеро Балапан — у этого страшного места много названий. Диаметр воронки был около пятисот метров, глубина — сто метров, а высота навала грунта бруствера достигала сорока метров. Это был первый ядерный взрыв в мирных целях для образования ёмкости запасов пресной воды. Взрыв был проведён в русле речушки Чаган, в Казахстане, которая летом обычно пересыхает. Считали, что весною, когда идёт активное таяние снега, воронка заполнится водой, которой хватит на всё засушливое в этих местах лето для водопоя животных соседних совхозов. Так и случилось: весною воронка заполнилась водой, а перед бруствером образовалось большое озеро глубиной один-два метра, залив около двух квадратных километров степной площади. Правда, эта заливная площадь летом высохла, а из искусственной воронки водопоя не получилось из-за большой в ней радиации. Там потом и всякие эксперименты с живностью проводили, так там такая мутация началась… Говорят, что рака там поймали, аж тридцать четыре килограмма весом! Слабо верится, конечно, но то, что в том озере нормальной жизни нет, совершенно точно. Так и стоит это озеро, наводя ужас на жителей соседних аулов. И таких взрывов было очень много. Сейчас же, я стоял посредине примерно такого же, рукотворного водоёма. Пройдёт ещё не один год, прежде чем болото приведёт тут всё в порядок. Покроет эту заводь растительностью, пока не оплывет под воздействием воды бруствер, а вездесущая живность устроит себе жилища в этих местах. Но всё равно, эту воронку будет видно тут ещё долгие десятилетия, прежде чем человек, не сотрёт её следы, осушив болото для своих нужд и не начнет добывать тут полезные ископаемые.

Острова «диверсантов» фактически больше нет, на его месте только груда покорёженных древесных стволов, и завалов болотной грязи, даже причалить невозможно. Вдалеке, практически на пределе видимости, виднеется ещё одна воронка. Это очевидна та, на месте которой располагался портал, что был ближайшим к части ПВО. Скорость моего передвижение существенно снизилась, идти на аэролодке, по местам, затронутым взрывами, оказалось чрезвычайно трудно. Если раньше, я мог с ветерком прокатится от места моей первой ночевки, до нашей реки, то теперь мне на это потребовалось два дня!

Когда аэролодка ткнулась своим покорёженным носом в родной причал, рядом с «казанкой», я вздохнул