Опыт революционной борьбы - Эрнесто Че Гевара

На суде впервые выступил в качестве адвоката Сори Марин, который из-за какой-то ссоры с городским руководством «Движения 26 июля» нашел убежище в горах Сьерра-Маэстры. После победы революции он стал министром сельского хозяйства и оставался на этом посту до принятия Закона об аграрной реформе. Сори Марин не пожелал поставить своей подписи под этим законом, так как не хотел брать на себя никаких обязательств.

После завершения нелегкой миссии по наведению порядка и спокойствия во всей округе, которая отныне переходила под наше управление, мы выступили в обратный путь в район Эль-Омбрито. Отряд имел три взвода. Первым командовал Камило Сьенфуэгос, командирами отделений у него были лейтенант (ныне майор) Орестес, а также лейтенанты Больдо, Лейва и Нода. Второй взвод находился под командованием капитана Рауля Кастро Меркадера, а отделениями командовали лейтенанты Альфонсо Саяс, Орландо Пупо и Пако Кабрера. Третьим взводом командовал Сиро Редондо, командирами отделений у которого были лейтенанты Вило Акунья, Феликс Рейес, Уильям Родригес и Карлос Мас.

Командование отряда включало небольшой штаб, начальником его был Рамиро Вальдес, и группу управления, которой руководил лейтенант Жоэль Иглесиас. Последнему не исполнилось еще и шестнадцати лет, а подчиненными у него были люди, которым перевалило за тридцать. Он уважительно обращался к ним на «вы», когда отдавал приказания. Те хотя и говорили ему «ты», но точно выполняли все его приказания и распоряжения.

В конце октября 1957 года мы вновь обосновались в долине Эль-Омбрито и приступили к проведению ряда работ с целью превратить наш лагерь в хорошо укрепленный район. Из Гаваны в отряд прибыли двое студентов, один с инженерного факультета, а другой – с ветеринарного. С их помощью мы начали составлять проект небольшой гидроэлектростанции, которую собирались построить на реке Эль-Омбрито, а также готовиться к изданию нашей партизанской газеты. Для этого у нас имелся старенький мимеограф, привезенный из города. На нем были напечатаны первые номера газеты «Эль Кубано либре». Ее главными редакторами и первыми издателями были студенты Хеонель Родригес и Рикардо Медина.

Так постепенно, окруженные большой заботой и теплотой со стороны местных жителей, особенно нашей давнишней знакомой – «старушенции Чаны», как мы все ее звали, мы закладывали основы для нашей постоянной дислокации. Нам наконец удалось завершить сооружение небольшой хлебопекарни. Мы разместили ее в заброшенной крестьянской хижине, чтобы не строить новой мишени для вражеской авиации.

Перед Новым годом мы изготовили огромный красно-черный флаг «Движения 26 июля» с надписью: «С Новым, 1958 годом!» Флаг был поднят на одной из вершин с таким расчетом, чтобы его видели жители поселка Минас-де-Буэйсито, откуда наш отряд ждал наступления правительственных войск под командованием Санчеса Москеры. Батистовцы готовились к очередному вторжению в наши районы. Мы в свою очередь, хотя и были заняты в то время установлением новых органов власти на освобожденных территориях, также готовились к отражению вражеского наступления, укрепляя подступы к району нашего базирования – Эль-Омбрито.

Убитый щенок

Был ясный день, что не так часто случается в горах Сьерра-Маэстры. Мы осторожно шли вслед за отрядом Санчеса Москеры, продвигавшимся по Агуа-Ревес – одной из наиболее труднопроходимых горных долин в бассейне реки Туркино. По дороге нам попадались следы «деяний» этого закоренелого убийцы: сожженные крестьянские хижины, повсюду горе и затаенная ненависть. По пути своего следования отряд Санчес Москеры неизбежно вынужден был начать подъем в горы в одном из двух или трех проходов, туда, где должен был находиться Камило со своими людьми. Противник мог также пройти по проходу через горный массив Невада, или по проходу Хромого, или, как теперь его называют, проходу Смерти.

Камило Сьенфуэгос с 12 бойцами поспешно выступил навстречу врагу. По дороге он должен был разделить свою группу и расставить бойцов в трех различных местах, чтобы задержать вражеский отряд, насчитывавший более ста человек. Моя задача заключалась в том, чтобы напасть на Санчеса Москеру с тыла, окружить и запереть в долине, а затем совместными усилиями ликвидировать его. Поэтому, стараясь не обнаруживать себя и обходя еще дымившиеся крестьянские хижины, подожженные солдатами на своем пути, наш отряд постепенно сближался с противником, который двигался внизу по узкой горной долине. Сколько было солдат, мы не знали, но до нас уже доносились их отдельные выкрики. Все было бы хорошо, если бы не новый наш спутник – охотничий щенок, появившийся в нашем отряде несколько недель назад. Несмотря на то что Феликс Рейес несколько раз пытался отогнать его в сторону нашего лагеря, где остались повара, щенок продолжал бежать вслед за нами.

В том месте Сьерра-Маэстры очень трудно передвигаться из-за отсутствия тропинок. Нам приходилось буквально продираться сквозь плотную стену деревьев и кустарников, покрывавших склоны гор; перепрыгивать через стволы мертвых деревьев, наполовину покрытых свежими зарослями. Каждый шаг давался с большим трудом, но нам нельзя было потерять из виду «гостей».

Наша колонна двигалась с величайшей предосторожностью. И только изредка звук сломанной под ногами ветки врывался в естественный для этих горных мест шум. Неожиданно раздался отчаянный и нервный лай щенка: он застрял в зарослях и звал своих хозяев на помощь. Кто-то помог выбрался собачонке, и все вновь двинулись вперед. Однако, когда мы решили немного передохнуть около какого-то ручья – один из нас наблюдал с высоты за движением противника, – щенок вновь истошно завыл, боясь, что его могут оставить на произвол судьбы.

Помню, как я резко тогда приказал Феликсу: «Позаботься о том, чтобы эта псина больше не выла. Прикончи ее. Она не должна больше лаять!» Феликс осмотрел на меня невидящим взглядом. Его и щенка окружили измученные переходом бойцы. Не торопясь, он вытащил веревку, окрутил шею собаки и начал постепенно сдавливать. Вскоре движения хвоста щенка стали резкими в такт жалобному хрипу, вырывавшемуся из стиснутой веревкой глотки. Не знаю, сколько времени все это продолжалось, но нам всем оно показалось нескончаемо долгим. Наконец щенок, издав последний предсмертный хрип, затих. Он так и остался там лежать, на ветках, весь поникший, с запрокинутой набок мордочкой.

Мы двинулись дальше в путь. Никто не проронил ни слова о случившемся. За это время отряд Санчеса Москеры ушел немного вперед, и нам нужно было догонять его. Неожиданно раздались выстрелы. Не теряя ни минуты, мы начали быстро спускаться по склону в поисках кратчайшего пути к противнику. Судя по всему, люди Камило Сьенфуэгоса уже вступили в бой. Однако прошло немало времени, пока мы добрались до крестьянской хижины, где, как мы считали, произошло столкновение, но там никого не оказалось. Стрельба неожиданно прекратилась. Все бойцы находились в состоянии напряженного ожидания. Посланные вперед двое разведчиков поднялись к проходу Хромого. Вскоре они вернулись, сообщив, что нашли наверху свежую могилу, а в ней солдата батистовской армии. Разведчики принесли найденные в карманах убитого документы. По всему было видно, что здесь шел бой и что убитый солдат был из отряда Санчеса Москеры. Но больше мы ничего не узнали.

Обескураженные, мы повернули назад. Проведенная нами на обратном пути разведка показала, что на обоих склонах имелись следы прошедших недавно людей, но большего обнаружить нам не удалось.

Возвращались мы медленно и шли уже по дороге, проходившей по самой долине. Достигнув к вечеру деревни Мар-Верде, отряд остановился на отдых в пустой хижине. Вскоре был готов ужин: вареная свинина и немного юки. Кто-то затянул песню, подыгрывая себе на гитаре.

Стемнело. Тихо звучала мелодия какой-то сентиментальной песни. Чувствовалось, что все очень устали от долгого перехода и, постепенно замолкая, устраивались на отдых. Рядом со мной, усевшись прямо на землю, ужинал Феликс Рейес. Обглодав кость, он бросил ее недалеко от себя. Крутившаяся около него хозяйская собака ухватила эту кость и стала грызть. Феликс погладил ее по голове. Собака с благодарностью посмотрела на Феликса, а тот в свою очередь посмотрел на меня. Наши взгляды неожиданно встретились, и мы оба почувствовали себя виноватыми и взволнованными. Казалось, что на нас смотрел кроткими глазами другой собаки, глазами, в которых можно было прочитать упрек, убитый щенок.

Бой за Мар-Верде

После спокойно проведенной ночи в деревне Мар-Верде я проснулся рано. Мы не спеша позавтракали и стали поджидать нескольких связных, которых мы послали накануне, чтобы выяснить, где находились группы наших бойцов, оставшиеся в горах.

С первыми лучами солнца к нам явился крестьянин и принес тревожную новость: он видел, как несколько солдат ловили кур в одном из брошенных домов всего в полукилометре от нас. Я тут же послал его обратно и попросил подробней разузнать о противнике. Хотя он не полностью выполнил мое задание, все-таки ему удалось выяснить, что в одном или двух километрах отсюда разбила лагерь большая группа батистовцев. Без сомнения, это был отряд Санчеса Москеры.