Маленькая хозяйка большого герцогства - Виктория Вера

Пытаюсь сообразить о чём он.

— Имею в виду предложение спрятаться от дождя в карете, — неуверенно поясняет.

Киваю.

Может быть, я и хотела побыть одна, но у меня язык не повернётся предложить ему “прогуляться”… а собственно и некуда здесь гулять. Обе телеги заняты, там и стражникам тесно. Третью телегу мои люди как раз помогают вытащить из кювета с помощью своих лошадей.

Забираюсь внутрь. Демон тут же оказывается рядом и захлопывает дверь. Успеваю заметить, как лицо на мгновение искажается болезненной судорогой, но он сразу маскирует её улыбкой.

Колеблется мгновение, но решает всё же сесть напротив.

— Я догадываюсь, о чём ты думала, наблюдая за этим допросом. И не оправдываю никого из нас.

— Дело не в этом…

— Сомневаешься в том, что я рассказал в лесу? Думаешь, не попытался ли я смягчить действительность? — вглядывается, привычно пытается читать меня по лицу. — Я не прошу верить мне, Эмма. Лишь пытаюсь… заслужить твоё доверие.

Замолкает. Просто молчит и смотрит. Внимательно. Серьёзно. Неотрывно. Не на меня. Куда-то внутрь. Глубоко. В душу. Заставляет устыдиться собственного недоверия.

Блин. Вот как он это делает?

Закатываю глаза и опускаюсь рядом с ним, чтобы помочь снять промокшую обувь.

— Тебе лучше лечь, Алекс.

— Нет, нет, Эмма, что ты делаешь? — пытается забрать свою ногу.

— Не дёргайся! И сиди смирно! Мне нужно тебя раздеть… разуть… — краснею от оговорки, поджимаю губы, хмурюсь и не смотрю вверх. — Выгоню из кареты, если не будешь слушаться!

Короткий сапог на левой, травмированной ноге поддаётся. На правой Алекс успевает ловко снять сам.

Поднимаюсь и присаживаюсь рядом с ним.

— Теперь снимай сюртук. Не хватало ещё, чтобы заболел.

Послушно снимает. Остаётся в рваных брюках и тонкой рубашке без одного рукава. Сам выглядит не лучше тех оборванцев, но даже так умудряется сохранить аристократичность, которая буквально звенит в каждом его движении.

Достаю мягкий плед из тайной ниши под сиденьем и, старательно отводя взгляд от “голой” руки, протягиваю его притихшему сиятельству.

— Завернись и ложись. Нужно поднять ногу на сидение и дать ей, наконец, покой.

— Как скажешь, моя герцогиня… — слышу улыбку в тихом голосе и понимаю, что моё разглядывание руки от него не ускользнуло.

Пытается поднять ногу на сидение, как я и сказала.

— Стой, — я командую, он замирает. — Я помогу. Нельзя напрягать травмированные мышцы.

— Эм, всё хорошо, — быстро обхватывает ногу своими руками и ловко устраивает вдоль диванчика.

Сиденье достаточно широкое, чтобы я могла удобно пристроиться с краю.

Беру подушку и подкладываю ему под голову. Немного думаю и беру ещё одну подушку с другого дивана. Мне кажется, с двумя подушками будет комфортнее.

Чтобы поправить подушки, приходится наклоняться слишком близко и мысли начинают течь куда-то не туда. Поджимаю губы и продолжаю делать то, что делала, но не могу не заметить его старательно сдерживаемую улыбку.

— Что, Алекс?

— Не думал, что это может быть так приятно.

Вопросительно поднимаю бровь.

— Эмма… Ты заботишься обо мне…

Хмурюсь.

— Ты обещал, что всё будет хорошо, а сам помчался в лес! О чём ты думал?

Кажется, его лицо сейчас треснет от довольной улыбки. Ловит мою руку и уверенно переплетает наши пальцы.

— Хм… тебя действительно это интересует? — нежно поглаживает запястье. — На самом деле нас было пятеро против всего лишь двоих беглецов. Просто у одного из разбойников в рукавах оказались потайные короткие клинки. Он метил ими в шею моему стражу, когда тот повалил его на землю. Я был рядом и просто отбил запястье с клинком ногой, но вторым он успел воспользоваться. Почти. Рана неглубокая и нога — это ерунда. Это не грудь, не живот и не лицо...

Ерунда...

— Знаешь что, граф?

Вопросительно поднимает обе брови.

— Иногда мне хочется дать тебе подзатыльник!

— Я всегда к твоим услугам, герцогиня, — умудряется произнести серьёзным тоном. — Это был оправданный и контролируемый риск, Эм…

Закатываю глаза, пытаясь сдержать улыбку.

Думаю о том, что нужно вытереть его лицо. На нём всё ещё виднеются капли крови. Непонятно чьей.

Как я и думала, в лукошке обнаруживается пара белых салфеток. Смачиваю одну из них водой.

Провожу пальцами по лбу, убирая влажные прилипшие пряди. Алекс прикрывает глаза и наблюдает за мной из-под полуопущенных ресниц.

Осторожно, но тщательно протираю его лицо, а когда хочу проделать то же самое с руками, он со смешком забирает у меня мокрую ткань и вытирает руки сам.

Вспоминаю, что положила колбочку с его лекарством в свой карман. Достаю и даю Алексу.

Послушно выпивает.

— Вот и умничка, — провожу рукой по всё ещё влажным прядям, убирая их ото лба.

Его глаза прикрываются, а уголки губ успевают дрогнуть в попытке скрыть улыбку.

— Думаю, мне стоит передать корзины с едой стражникам и поговорить с дио Зейн-Маликом, — шепчу ему, уже догадываясь, что в лекарство была добавлена трава соллем.

На утомлённый организм она действует очень быстро. Дыхание Алекса выравнивается, а черты лица расслабляются.

Поправляю плед, ещё раз провожу по влажным волосам и отстраняюсь. Открываю дверцу кареты как раз в тот момент, когда чёрные всадники устремляются вглубь леса, освещая дорогу факелами. Впереди бегут цайры.

Я слышала, как переговаривались стражники. Обсуждали, что цайрам позволят изучить запах разбойников, чтобы те привели всадников к лагерю безопасными тропами...

Мои стражники смотрят вслед королевскому отряду. На их лицах читается затаённое благоговение. Прокашливаюсь, чтобы привлечь к себе внимание. Трое тут же оборачиваются. Жестом подзываю их. Прошу перенести одну корзину в телегу с ранеными, а остальные нести за мной.

Нахожу дио Зейн-Малика возле массивной кареты, которую раньше здесь не видела. Он перехватывает мой слегка удивлённый взгляд:

— Это лекарская карета, ваша светлость. Вы и ваш лекарь немногим нас опередили. Хотя для раненых каждое мгновение на счету.

Киваю, принимая его завуалированное одобрение.

— Дио Зейн-Малик, в этих корзинах немного еды. Наверняка кто-то из воинов проголодается. Хотя, конечно, на всех не хватит…

— Это очень мило, — тепло улыбается. — Кхм, ваша светлость, не сочтите за грубость, но, думаю, вам не стоит здесь дальше оставаться. Как и вашим людям. Скорее всего, отряд вернётся лишь к рассвету. Завтра я пришлю кого-нибудь,